Он повернулся и пошел прочь. Кей и я не отрывали от него глаз. Плечи его были опущены, сапоги смешно чавкали на каждом шагу. Я попыталась было рассмеяться, но смех замер у меня на губах. Когда он исчез из виду, я повернула лошадь и медленно направилась в сторону Хаверинг-холла.
Я сделала все, как и собиралась. Это не потребовало от меня больших усилий. Я сообщила мистеру Фортескью о своем решении и ждала его ответа без всякого волнения. Он был озадачен и недоволен, разумеется, но поделать ничего не мог. Его честный и прямой ответ, однако, заставил меня задуматься, правильно ли я поступаю. Леди Кларенс попросила разрешения взглянуть на письмо и прочла его вслух, высмеивая каждую фразу. Затем она сочинила за меня ответ, в котором я благодарила за советы, но от принятого решения не отказывалась, и рекомендовала обратиться к адвокатам семьи Хаверинг.
— Не мешало бы вам напомнить ему, что он несколько поздно начал беспокоиться о вашем счастье. Ему следовало бы сделать это лет шестнадцать назад. Но тогда он был слишком занят превращением Вайдекра в земной рай, я полагаю.
Это подействовало мгновенно, и письмо, отосланное мистеру Фортескью, было холодным и невеликодушным. Больше я о нем ничего не слышала.
Я не слышала больше и об Уилле. Но мне часто казалось, что я вижу его глаза, глядящие на меня с болью и гневом. Однажды мне приснилось, что он уходит от меня: я позвала его, и, обернувшись, он улыбнулся мне так тепло и ласково, как никогда не улыбался наяву. Проснувшись, я поняла, что не позову его никогда в жизни и пропасть, возникшая между нами, слишком глубока.
Пери и я стали много дружнее, и он был единственным близким мне человеком в эти ясные дни позднего лета, когда леди Кларенс учила меня разливать чай и играть в карты, делая это как леди, а не как карточный шулер. Пери сидел за столом напротив во время этих уроков, и, когда его мать хвалила меня, он сиял, как мог бы сиять добросердечный, но бездарный ученик, при виде успехов своего более способного друга.
— Ты будешь украшением общества, — пообещал он мне, видя, как леди Кларенс учит играть меня в пикет.
— Не знаю, как насчет украшения, но лучшим игроком в обществе будет, — улыбнулась леди Кларенс, признавая свой проигрыш. — Сара, не знаю, где вы учились играть, но с вами лучше не делать больших ставок.
Я улыбнулась и ничего не ответила, вспомнив на минуту об отце и его подвигах с засаленной колодой карт в деревенских гостиницах.
«Ну, кто хочет сразиться в картишки? — предлагал он. — Играем только на пиво, просто ради интереса». К столу подсаживались толстые фермеры с деньгами, полученными за ренту, или арендаторы, чьи деньги тоже жгли им карман. Отец надувал их одного за другим, неважно, пьяным он был или трезвым. Карты были, пожалуй, единственным занятием, в котором он достиг успеха.
— Сара, похоже, может вернуть наше состояние не только землей, но и наличными, — в шутку сказал Пери, улыбаясь мне.
Он не заметил предостерегающего взгляда, который кинула на него мать. Зато заметила его я. Леди Кларенс не хотела, чтобы я знала о долгах Хаверингов. В этом она была не права. Задолго до того, как огласить нашу помолвку, я попросила моих адвокатов узнать, насколько погряз в долгах мой будущий муж. Мы с Пери улыбнулись. Мы нуждались друг в друге и доверяли друг другу. И больше нам ничего не было нужно. В тот вечер мы пошли прогуляться в сад. Ночи стали прохладнее, и Пери накинул мне на плечи свой нарядный сюртук и предложил руку. Я приняла ее. Должно быть, мы выглядели красивой парой: мои рыжие локоны, вьющиеся у его плеча, составляли красивый контраст с его золотыми волосами. Но, гуляя по вечернему саду, мы говорили о деньгах и делах, а не о любви. Это никогда не приходило нам в голову.
Когда Пери проводил меня до дверей спальни, он наклонился и поцеловал меня в губы. Его прикосновение опять напомнило мне церемонные поцелуи его матери.
— Ты никогда не испытываешь ко мне желания, Пери? — задержала я его своим вопросом.
— Похоже, что нет, — несколько встревоженно ответил он. — А ты?
Я задумалась. Во мне словно боролись два разных существа: та девушка, которая не могла выносить ничьих прикосновений, кроме одного-единственного человека, и которая видела и слышала слишком много в покачивающемся фургоне. И другая, которая постепенно превращалась в женщину, которой уже довелось видеть, как смотрит на нее мужчина при расставании.
— Нет, Пери, — честно сказала я. — Думаю, я никогда не захочу тебя.
Он тепло улыбнулся мне, как обычно, слегка хмельной от выпитого портвейна.
— Отлично, — отозвался он. — Я ужасно люблю тебя, ты же знаешь.
Я бесшумно открыла тяжелую полированную дверь и проскользнула к себе. Из коридора послышались удаляющиеся шаги Пери, затем довольно громкое лязганье. Я выглянула наружу — оказывается, он наткнулся на статую рыцаря в доспехах, стоящую в углу.
— Извините, сэр, — церемонно поклонился он статуе и прошел дальше.
ГЛАВА 28
Я подошла к окну и отдернула шторы. Было довольно поздно, и в небе показалась луна. Неожиданно я увидела всадника, скачущего по залитой лунным светом общественной земле по направлению к Хаверинг- холлу. Подскакав к ограде нашего сада, он неожиданно исчез из виду, видимо привязывая лошадь, потом появился снова, перепрыгнул через ограду и без всякой боязни приблизился к дому. Я застыла от удивления. Потому что Уилла Тайка я узнала бы и за пятьдесят миль.
Перейдя лужайку, он остановился перед домом и стал пристально изучать окна, словно кого-то разыскивая. Тихонько рассмеявшись, я распахнула окно и высунулась наружу. Он приветственно поднял руку и неторопливо прошел через клумбу прямо ко мне. В моей груди родилось смутное воспоминание о какой-то другой девушке из моей семьи и каком-то другом парне, которые вот так же разговаривали ночью, но они болтали о любви.
— Что случилось? — требовательно спросила я.
— Вот смотрите. — И Уилл протянул мне руку, в которой что-то белело. Мне было не видно, что именно. Тогда он наклонился, поднял с земли камешек и обернул его в какую-то бумагу. — Я подумал, что вам это будет интересно. — Его голос звучал почти просительно. — Вы как-то рассказывали об этом раньше, когда мы с вами были друзьями.
Уилл приготовился бросить камешек в окно, и я отступила на шаг, не успев спросить, можем ли мы опять ими стать. Бросок был метким, и небольшой снаряд влетел прямо в комнату. К тому времени, когда я, подняв его с пола, снова подошла к окну, Уилл уже уходил. Я не стала окликать его.
Развернув камень, я разгладила бумагу. Лист был смят и зачитан, словно прошел через руки по меньшей мере дюжины людей. На нем красовалась картинка, изображающая прекрасную белую лошадь и трапецию с двумя фигурками на ней. Внизу витиеватыми нарядными буквами было выведено: «Великолепное Воздушное и Конное Шоу Роберта Гауэра».
Это были они. Маршрут, разработанный Робертом, привел их сюда. Мне следовало ожидать их раньше, ведь Селси находилась в двух шагах от Вайдекра, но, видимо, они выступали в деревушках. К тому же их задержали похороны Данди.
На мгновение жгучий гнев ослепил меня, в глазах потемнело. Ничто не повлияло на ход их жизни. Роберт гастролировал, как прежде. Джек, как прежде, стоял наверху, сияя лучезарной улыбкой. Кэти, наверное, была такой же пустой и глупой. Они продолжали выступать, делая хорошие сборы. Все было как прежде. Они будто не заметили, что убили ее и меня.
Я выронила афишу и подошла к окну глотнуть свежего воздуха. В эту минуту я могла бы убить их всех. Они ничего не чувствовали, хотя жизнь Данди оборвалась, а моя была пуста, как ореховая скорлупа. Я простояла у окна довольно долго, пока наконец мое дыхание не выровнялось и я не смогла вернуться в комнату. Подняв с пола бумагу, я посмотрела, где они сейчас выступают.
Это было недалеко от Мидхерста, и последнее вечернее шоу происходило как раз сейчас. При
