— Гита, не перебивай.
— Извини.
Некоторое время они шли молча. Это был теплый сухой вечер. На деревьях пели птицы.
— Странно даже подумать. Наша Маграт вышла замуж, ну и все остальное…
— Что ты имеешь в виду под остальным?
— Ну, ты понимаешь… она ведь замужем, — попыталась объяснить нянюшка. — Я дала ей несколько полезных советов. Типа, ложась в постель, не скидывать с себя всю одежду разом. Чтобы у мужчины интерес сохранялся.
— Например, ты всегда оставляла шляпу.
— Верно.
Нянюшка помахала колбасой на веревочке. Она придерживалась мнения, что запастись продуктами, тем более бесплатными, никогда не повредит.
— Да, свадебный пир удался на славу. А Маграт просто светилась.
— А мне она показалась раздраженной и взволнованной.
— Именно от этого невесты и светятся.
— Впрочем, ты права, — согласилась матушка Ветровоск, которая шла чуть впереди. — Ужин удался. Никогда раньше не пробовала, ну, как ее, Вегетарнскую Дуэту.
— Когда я выходила замуж за господина Ягга, нам на стол в виде специального блюда подали три дюжины устриц. Хотя, честно признаться, сработали не все.
— И каждому гостю выдали по кусочку свадебного пирога в маленьком пакетике. Приятно… — сказала матушка Ветровоск.
— Да. А знаешь, говорят, если положить этот кусочек под подушку, то ночью увидишь своего будущего му… — Язык нянюшки запнулся сам о себя.
Нянюшка даже покраснела — что было для нее совсем не характерно.
— Все в порядке, — успокоила матушка. — Я не обиделась.
— Извини, Эсме.
— Все где-то когда-то происходит. Я знаю. Точно знаю. Все где-то происходит. И заканчивается одним и тем же.
— Это очень контининуумные мысли, Эсме.
— Пирог был вкусным, — вспомнила матушка, — но… сейчас… не знаю, почему… сейчас, Гита, прямо сейчас… мне почему-то очень хочется конфет.
Последнее слово повисло в воздухе эхом ружейного выстрела.
Нянюшка замерла. Ее рука машинально потянулась к карману, в котором всегда лежали покрытые пылью леденцы. Она уставилась на затылок Эсме Ветровоск, на тугой пучок седых волос, торчащих из-под полей остроконечной шляпы.
— Конфет? — переспросила она.
— По-моему, у тебя есть пакетик, — не оборачиваясь, бросила матушка.
— Эсме…
— Гита, ты ничего не хочешь мне рассказать? Например, о пакетике конфет, который некогда так удачно подвернулся под руку?
Матушка Ветровоск по-прежнему не поворачивалась к ней.
Нянюшка смущенно опустила взгляд.
— Нет, Эсме, — смиренно ответила она.
— Я знаю, что ты ходила к Верзиле. И как ты туда вошла?
— Ну, при помощи одной подковы. Особой подковы.
Матушка кивнула.
— Гита, не стоило ввязывать его в эти дела.
— Да, Эсме.
— Он так же коварен, как и она.
— Да, Эсме.
— Ты решила применить против меня упреждающую смиренность?
— Да, Эсме.
Они зашагали дальше.
— А что это был за танец, в который пустился Джейсон с друзьями, когда все напились?
— Это Ланкрский Танец с Палками и Ведром, Эсме.
— И он разрешен законом?
— Официально в присутствии женщин его нельзя исполнять, — ответила нянюшка. — Иначе он считается сексуально оскорбительным.
— И мне показалось, что Маграт очень удивил тот стишок, который ты продекламировала на приеме.
— Стишок?
— Я имею в виду, тот самый, с характерными жестами.
— Ах этот…
— Я видела, как Веренс что-то записывал на салфетке.
Нянюшка запустила руку в бесформенные глубины платья и достала полную бутылку шампанского, которая, по идее, никак не могла там помещаться.
— Должна сказать, она выглядела счастливой, — усмехнулась она. — Грязные обрывки платья и кольчуги. Эй, а знаешь, что она мне поведала?
— Что?
— Помнишь тот старый портрет королевы Иней? На котором она в железном лифчике? Рядом с колесницей с шипами и ножами? Так вот, Маграт сказала, что ей помогал… дух королевы Иней. Мол, в этих доспехах она делала такое, о чем раньше и подумать не смела.
— Ничего себе, — откликнулась матушка.
— Ох уж этот смешной старый мир, — согласилась с ней нянюшка.
Еще некоторое время они шли молча.
— Значит, ты так и не сказала ей, что королевы Иней никогда не существовало?
— Зачем?
— Старый король Лулли придумал ее только потому, что посчитал, будто нашему королевству не хватает романтической истории. Он был немного помешан на этой романтике. Даже доспехи приказал выковать.
— Знаю. Муж моей прабабки выковал их из жестяной ванны и пары кастрюль.
— Думаешь, не стоит рассказывать ей об этом?
— Не стоит.
Матушка кивнула.
— Странно, — задумчиво промолвила она. — Маграт осталась прежней, даже после того как полностью изменилась.
Нянюшка Ягг достала из недр передника деревянную ложку. Потом сняла шляпу и аккуратно спустила вниз миску со сливками, кремом и желе[38].
— Ха, никак не пойму, чего ты все время воруешь еду? Веренс и так отдал бы тебе целую ванну этого добра. Ты же знаешь, что сам он не притрагивается к заварному крему.
— Так веселее, — ответила нянюшка. — Заслужила я хоть немного веселья?
Тут густые кусты на обочине затрещали, и на дорогу выскочил единорог.
Он был в бешенстве. Он был раздражен. Он находился не в своем мире. Кроме того, им управляли.
В сотне ярдов от ведьм зверюга остановилась, угрожающе опустила рог и принялась бить копытом.
— Ничего себе! — воскликнула нянюшка Ягг и уронила добытый тяжким трудом десерт. — Скорее! Рядом есть дерево.
Матушка Ветровоск покачала головой.
