задумываясь, выставил руку, спасая девушку от падения.
— Вот вы и попались, маленькая мегера, — прорычал он, притягивая ее к себе.
Кейт попыталась вырваться из железной хватки, а Джек впился в пленницу пылающим взглядом. С легкостью он прислонил ее к стоявшему рядом столу, сильным бедром надавил на ее ноги, лишая возможности двигаться, и заключил ее тоненькие запястья в свою широкую ладонь. Не обращая внимания на отчаянное сопротивление, он крепко прижал Кейт к себе — грудь к груди, — тяжело дыша, вызывая легкое, дразнящее трение. Воцарилась тишина. Было слышно только их дыхание да потрескивание огня.
— Мне действительно следует выпороть вас, знаете ли, — наконец прошептал он, глаза его потемнели.
Кейт знала: подобная опасность ей не грозит. Его хватка, пусть и железная, все-таки была нежной. Почти собственнической. В этом заключалась опасность совершенно иного рода. Кейт долго и пристально смотрела на Джека, глаза в глаза, а потом опустила взгляд на его губы. Этого никак не следует поощрять, не следует даже допускать. Возможно, ей и хотелось этого всем сердцем, но это так неправильно.
— Пожалуйста… — выдохнула она и изогнулась, давая понять Джеку, что хочет освободиться.
Он загадочно посмотрел на нее и застонал.
— Раз уж вы так смотрите на меня этими своими глазами… — пробормотал он и прильнул к ее губам.
Нежное объятие переросло в нечто совсем иное, чего Кейт еще не доводилось испытывать. Она несмело боролась со своей сдержанностью, которая внезапно заговорила в ней, но его губы, требовательные и настойчивые поначалу, смягчились и стали ласково дразнить и умолять ее, пока она не поддалась их зову и не ответила, раскрыв свои губы.
Огонь пронзил ее с такой силой, что Кейт слегка всхлипнула. Хватка Джека тотчас ослабла, и, приподняв голову, он посмотрел на нее. Кейт совершенно обессилила — только его крепкие руки не давали ей соскользнуть на пол, — голова ее была откинута назад, а влажные губы приоткрыты.
— Что вы имели в виду, говоря о моих глазах? — наконец произнесла она.
— Только то, что каждый раз, глядя в ваши глаза, мне хочется сделать вот это…
Он снова опустил голову и поцеловал ее долгим, страстным поцелуем.
У Кейт голова шла кругом, мало того, она не могла поверить в то, что он сказал… Ее глаза вызывают в нем желание целовать ее? Ее глаза?!
Джек поднял голову и улыбнулся, глядя в ее потрясенное личико. Она знала, что должна что-то сделать, что-то сказать, но не могла. Кейт неотрывно глядела в его глаза, и, похоже, он увидел в ее взгляде безмолвное послание, потому что прошептал:
— Ну вот, вы снова это делаете.
И с мучительной нежностью припал к ее губам.
Потом вдруг провел пальцами по ее груди. У Кейт перехватило дыхание, и она выгнулась к нему в ответ. Соски стали невыносимо чувствительными, когда его руки начали потирать их сквозь ткань платья и нижней сорочки. Сладчайшая дрожь накатывала волна за волной, Кейт трепетала и неудержимо льнула к Джеку. А в это время его рот, губы и язык дарили ей самые невероятные ощущения, от чего ее тянуло еще сильнее вжаться в него, почувствовать его рядом, вокруг и внутри.
Вкус недавно питого им бренди, выкуренного табака, но также чего-то неописуемого, мужского и присущего только одному Джеку заполнил Кейт. Она хотела прикасаться к Джеку, целовать, вкушать. Одна ее рука погрузилась в его густые, волнистые темные волосы, а другой Кейт накрыла его подбородок, нежно поглаживая и наслаждаясь небритой кожей. Джек на мгновение оторвался от ее губ, и Кейт тихо застонала в знак протеста и потянулась к его рту.
Его тело прижималось к ней, совершая медленные, равномерные движения — мужского к женскому, — удерживая, пробуя, желая. Его руки прошлись по ее спине, заставив Кейт сильнее приникнуть к Джеку, потираясь грудью о его твердую грудь. Она почувствовала, что он как-то отстранился от нее, затем постепенно стала ощущать спиной прохладу.
Она вдруг поняла, что Джек расстегивает ей платье, пытаясь спустить его с плеч. Кейт отпрянула, изумленно ахнув, и обнаружила, что руками удерживает лиф и онемело смотрит на Джека.
— Джек… — прошептала она, в ее глазах стоял вопрос, на который не было ответа.
Он вгляделся в личико Кейт, потом чертыхнулся и оттолкнул ее. Развернулся, проводя рукой по волосам, и направился к столу, где обычно держал бренди. Резко остановился и снова выругался, вспомнив, какая участь постигла его напиток. Сунув руки в карманы, Джек мрачно уставился на огонь в камине. Потом разок пнул поленья больной ногой, и в дымоход, танцуя и кружась, словно дервиши[37], взлетели искры. Боль привела его в чувство.
Кейт как могла торопливо застегнула платье и стала ждать, когда же Джек обернется. Они долго стояли в тишине: Джек, глядя на огонь, с непроницаемым выражением лица и тяжело вздымающейся грудью; Кейт, взволнованная и с широко открытыми глазами, чье лицо в свете свечей горело нежным румянцем.
На скулах Джека играли желваки. Одно нежное слово — и Кейт снова окажется в его объятиях. И тогда его уже ничто не остановит. Он и без того ходил по краю пропасти. Он желал Кейт, желал, как ни одну женщину в своей жизни.
Но Кейт была леди, и если он коснется ее сейчас, их имена, как вступающей в брак пары, огласят в церкви уже в следующее воскресенье, а он не мог поступить с ней так. Не смел привязать к жалкому калеке, ведь стараниями его бабушки Кейт могла заполучить любого мужчину и жить припеваючи, не ведая ни забот, ни хлопот. Нет, пусть он и не ахти какой джентльмен, но ему достанет гордости не произнести этого нежного слова и не заманить Кейт в ловушку ее же добротой.
— Убирайтесь, пока я и в самом деле не задал вам трепки, — прорычал он. — Господи, неужто ваш отец не учил вас, что нельзя столь пылко отвечать мужчине? Если бы я не знал, что вы невинны… — Он провел рукой по своим волосам. — Это же отвратительнейшее подстрекательство. Разве вы не понимаете? Это приглашение воспользоваться вами как женщиной самой низкой пробы!
Краска медленно отхлынула от лица Кейт. Она открыла рот, но не смогла произнести ни слова.
«… приглашение воспользоваться вами как женщиной самой низкой пробы!»
Он обвиняет ее в распутстве, в отчаянии подумала она. Осуждает, как и все прочие…
«… столь пылко отвечать… Если бы я не знал, что вы невинны…»
Но ведь Джек и не знал ее так хорошо, как полагал! А узнай получше, что бы он подумал? Что она и Анри тоже подначивала? Что сама напросилась в шлюхи французу?
Она бы умерла, посмотри на нее Джек подобно тем мужчинам в Лиссабоне.
Кейт оцепенело глядела на Джека. Все верно. Она его подначивала.
Подначивала… на ссору. Возбуждала его гнев, только и всего. Джек ведь первый схватил ее. И поцеловал ее он, когда она даже не помышляла об этом… ну, разве что капельку. О да, она ответила на поцелуй, но начал-то все он, целуя ее так потрясающе… И ведь это он принялся расстегивать ей платье! Но, как и все в Лиссабоне, именно ее он счел ответственной…
Что ж, если она распутна, то он ни чем не лучше!
Внезапно в ней заклокотал гнев, гнев не только из-за слов Джека, но и из-за всего того, что наговорили о ней мужчины в Португалии и Испании. Осуждая ее!
Лицемеры!
На сей раз она не станет покорно принимать на себя вину за то, что с ней сделал мужчина. Она отстоит себя. И даст ему заслуженный отпор!
Белая, как мел, Кейт вперилась взглядом в Джека. Он невольно потянулся к ней рукой и тут же получил увесистую пощечину. Остолбенев от неожиданности, он так и остался стоять, словно истукан, а она повернулась в полном безмолвии и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Ошарашенный, Джек долго не отводил взгляда от двери. Потом поднял руку и задумчиво потер щеку. Неслабый удар. Его маленькая Кейт отвесила добрую пощечину. Он снова сел в кресло и уставился на огонь, не отрывая руки от пострадавшей щеки, хотя та уже давно не горела.
Каким образом все зашло настолько далеко?
Ад и пламя, то она сводила его с ума, подстрекая на ответный шаг, — вихрем влетела, будто
