проверял. У меня с головой все в порядке. В семье никаких проблем. Мой Джо замечательный пацан, хороший сын. Дороти? Прекрасная женщина. Рядом с ней не страшно постареть и даже умереть.
— Ты счастливчик.
— Сейчас вся штука в том, что за фасадом моего счастья. А там я трясусь от страха — за себя, за свою семью… А в данный момент и за тебя.
— За меня? — удивился Фортнем.
Он припарковал машину на пустынной стоянке возле супермаркета. Какое-то время Фортнем в полном молчании смотрел на приятеля. В голосе Уиллиса было что-то такое, от чего мороз бежал по спине.
— Я за всех боюсь, — сказал Уиллис. — За твоих и моих друзей и за их друзей. И за всех прочих. Чертовски глупо, правда?
Уиллис открыл дверь, вышел из машины и потом нагнулся посмотреть в глаза Фортнему.
Тот понял: надо что-то сказать.
— И что нам в этой ситуации делать? — спросил он.
Уиллис метнул взгляд в сторону палящего солнца.
— Быть бдительными, — произнес он с расстановкой. — На протяжении нескольких дней внимательно приглядываться ко всему вокруг.
— Ко всему?
— Мы не используем и десятой части способностей, отпущенных нам Богом. Необходимо чутче слушать, зорче смотреть, больше принюхиваться и тщательнее следить за вкусовыми ощущениями. Возможно, ветер как-то странно метет вон те семена на этой стоянке. Или что-то не в порядке с солнцем, которое торчит над телефонными проводами. А может, цикады в вязах поют не так, как положено. Нам следует хотя бы на несколько дней и ночей сосредоточиться по-настоящему — прислушиваться и приглядываться и сравнивать свои наблюдения.
— Хороший план, — шутливо сказал Фортнем, хотя на самом деле ощутил нешуточную тревогу. — Я обещаю отныне приглядываться к миру. Но, чтобы не прозевать, мне надо хотя бы приблизительно знать, что именно я ищу.
С искренним простодушием глядя на него, Уиллис произнес:
— Если оно тебе попадется — ты не пропустишь. Сердце подскажет. В противном случае нам всем конец. Буквально всем. — Последнюю фразу он произнес с отрешенным спокойствием.
Фортнем захлопнул дверцу. Что сказать еще, он не знал. Только почувствовал, как краснеет.
Похоже, Уиллис уловил, что приятелю неловко.
— Хью, ты решил, что я… Что у меня крыша поехала?
— Ерунда, — чересчур поспешно отозвался Фортнем. — Ты просто перенервничал, вот и все. Тебе бы стоило недельку отдохнуть.
Уиллис согласно кивнул.
— Увидимся в понедельник вечером?
— Когда тебе удобно. Заглядывай к нам домой.
Уиллис двинулся через кое-где поросшую бурьяном стоянку к боковому входу в магазин.
Фортнем проводил его взглядом. Неожиданно расхотелось куда-нибудь трогаться отсюда. Фортнем поймал себя на том, что тишина давит на него и он дышит долгими глубокими вдохами.
Он облизал губы. Смоленый привкус. Взгляд остановился на голом локте, выставленном в окно. Золотые волоски горели на солнце. На пустой стоянке ветер играл сам с собой. Фортнем высунулся из окна и посмотрел на солнце. Солнце посмотрело на него в ответ таким палящим взглядом, что он шустро втянул голову обратно. Громко выдохнув, вслух рассмеялся. И завел двигатель.
Кусочки льда мелодично позвякивали в живописно запотевшем стакане холодного лимонада, а сам сладкий напиток чуть кислил и доставлял подлинное наслаждение языку. Покачиваясь в сумерках в плетеном кресле на веранде, Фортнем смаковал лимонад, отпивая по маленькому глотку и закрывая глаза. Кузнечики стрекотали на газоне. Синтия, вязавшая в кресле напротив, с любопытством поглядывала на него; он чувствовал ее повышенное внимание.
— Что за мысли бродят у тебя в голове? — наконец впрямую спросила она.
— Синтия, — не открывая глаз, отозвался он вопросом на вопрос, — твоя интуиция не заржавела? Тебе не кажется, что погода предвещает землетрясение? И что все провалится в тартарары? Или что, к примеру, объявят войну? А может, все ограничится тем, что дельфиниум в нашем саду запаршивеет и погибнет?
— Погоди, дай пощупаю свои косточки — что они подсказывают.
Он открыл гдаза. Теперь наступил через Синтии закрыть глаза и прислушаться к себе. Возложив руки на колени, она на время окаменела. Потом тряхнула головой и улыбнулась:
— Нет. Никакой войны не объявят. И ни один континент не канет в море. И даже парша не поразит наш дельфиниум. А почему ты, собственно, спрашиваешь?
— Сегодня я встретил уйму людей, предрекающих конец света. Если быть точным, то лишь двух, но…
Дверь на роликах с грохотом распахнулась. Фортнем так и привскочил, словно его ударили.
— Какого!..
На веранде появился Том с садовой корзинкой в руке.
— Извини, что побеспокоил, — сказал он. — Все в порядке, папа?
— В порядке. — Фортнем встал, довольный случаем размять ноги. — Что там у тебя — урожай?
Том с готовностью подошел поближе.
— Только часть. Так и прут — чокнуться можно! Всего каких-то семь часов плюс обильный полив, а поглядите, какие они вымахали! — Он поставил корзинку на стол перед родителями.
Урожай действительно впечатлял. Сотни небольших серовато-коричневых грибов торчали из кома влажной земли.
Фортнем изумленно ахнул. Синтия потянулась было к корзинке, но потом с нехорошим чувством отдернула руку.
— Не хочу портить тебе радость, и все же: ты совершенно уверены, что это грибы, а не что-то другое?
Том ответил ей оскорбленным взглядом:
— Чем я, по-твоему, собираюсь накормить вас? Бледными поганками?
— Да нет, мне просто почудилось, — поспешно сказала Синтия. — А как отличить грибы полезные от ядовитых?
— Съесть их, — отрезал Том. — Если останешься живым — значит, полезные. Если с копыт долой — значит, увы и ax. — Том расхохотался.
Фортнему шутка понравилась. Зато Синтия только заморгала и обиженно села в кресло.
— Лично мне они не по душе! — заявила она.
— Фу-ты, ну-ты! — раздраженно передразнил Том, подхватывая корзинку. — Люди, кажется, тоже делятся на полезных и ядовитых.
Том зашаркал прочь. Отец счел нужным окликнуть его.
— Да ладно, проехали, — сказал Том. — Все почему-то думают, что их убудет, если они поддержат инициативного парнишку. Да провались оно пропадом!
Фортнем пошел в дом за Томом и видел, как тот остановился на пороге подвала, швырнул корзинку с грибами вниз, с силой захлопнул дверь и выбежал из дома через задний выход.
Фортнем оглянулся на жену, виновато отводившую глаза.
— Прости меня, — сказала она. — Уж не знаю, что меня за язык потянуло, но я не могла не высказать Тому свое мнение. Я…
Зазвонил телефон. У аппарата был длинный провод, поэтому Фортнем вышел с ним на веранду.
— Хью? — спросила Дороти Уиллис. В ее до странности усталом голосе слышались испуганные нотки. — Хью, Роджер не у вас?
— Нет, Дороти. Его здесь нет.
— Он ушел из дома! Забрал всю свою одежду из гардероба. — Она расплакалась.
— Дороти, не падай духом! Я буду у тебя через минуту.
