— Сдается мне, что это срабатывает еще лучше, если ты настолько удачлив, что при необходимости можешь как по волшебству вызвать ручного паука, — сухо сказала я.
Джейми рассмеялся и взял меня за руку.
— Дело не в удаче, англичаночка. Дело в бдительности. Айен, ты идешь?
— Ага.
Парнишка с явной неохотой оторвался от созерцания паутины и последовал за нами к воротам церковного двора.
— Ой, дядя Джейми, я хотел спросить, можно мне взять твои четки? — сказал он, когда мы вышли на каменную мостовую Королевской Мили. — Священник наложил на меня епитимью, пятидесятикратное чтение молитвы, а я боюсь сбиться со счета, ведь пальцев на руках не хватит.
— Конечно. — Джейми остановился и сунул руку в карман. — Только обязательно верни.
Юный Айен ухмыльнулся.
— Ладно. Наверное, они тебе и самому понадобятся, дядя Джейми. Священник сказал, что у дяди грехов выше головы, — поделился со мной отрок, подмигнув лишенным ресниц глазом, — и велел мне не брать с него пример.
— Ммфм, — промычал Джейми и с преувеличенным интересом стал изучать дорогу, оценивая скорость ручной тележки, катившейся вниз по крутому склону.
Поутру он побрился, и щеки его испускали розовое сияние.
— А сколько десятков раз велели прочесть молитву тебе? — полюбопытствовала я.
— Восемьдесят пять, — пробурчал он, и краски на свежевыбритых щеках еще добавилось.
Айен замер в благоговейном ужасе.
— А как давно ты был на исповеди, дядя? — осторожно поинтересовался он.
— Давно, — отрезал Джейми. — Идем!
После обеда Джейми должен был встретиться с неким мистером Хардингом, представителем страхового общества «Рука в руку», где было застраховано имущество типографии. Им предстояло осмотреть пепелище и определить размер ущерба.
— Ты не понадобишься мне, парнишка, — успокоил он Айена–младшего, который, судя по виду, не горел желанием снова оказаться на месте происшествия и пережить заново все страхи. — Иди лучше со своей тетушкой к этой безумной женщине. Не знаю, как это у тебя получается? — обратился он ко мне. — Ты в городе меньше двух дней, а все больные на мили вокруг уже хватаются за твой подол.
— Так уж и все, — недовольно отозвалась я. — Всего–то одна женщина, да и ту я пока еще не видела.
— Ну ладно. По крайней мере, сумасшествие не заразно. Я надеюсь.
Он чмокнул меня, по–дружески похлопал племянника по плечу и повернулся, чтобы идти.
— Пригляди за тетушкой, Айен.
— Хочешь пойти с ним, Айен? — спросила я. — Я и одна справлюсь, если ты…
— О нет, тетушка! — Он повернулся ко мне со смущенным видом. — Может, я бы туда и сходил, да вот все думаю: а ну как они что–нибудь отыщут? В пепле?
— Тело, ты имеешь в виду, — без обиняков заявила я, понимая, что вероятность обнаружения останков и побудила Джейми отправить племянника со мной.
Парнишка кивнул; чувствовалось, что ему не по себе.
— Ну, не знаю, — честно призналась я. — Скорее всего, после такого пожара вряд ли хоть что–нибудь обнаружат. А если и обнаружат — тебе переживать нечего. Твой дядя знает, что делать.
— Да, это уж точно.
Он просиял, воодушевленный верой в способность дяди найти выход из любого положения. Я тоже улыбнулась и не без удивления поняла, что и сама питаю ту же веру. Будь то пьяный китаец, коррумпированные агенты таможни или мистер Хардинг из страхового общества «Рука в руку», у меня не было никаких сомнений в том, что Джейми справится.
— Ну тогда идем, — предложила я, услышав звон колокола церкви у Пушечных ворот. — Как раз пора.
Несмотря на наложенную отцом Хейсом епитимью, на лице Айена то и дело появлялось мечтательно–блаженное выражение, пока мы поднимались вверх по склону Королевской Мили к жилищу Хендерсона в тупике Кэррубера.
То была тихая, но по меркам Эдинбурга роскошная гостиница с узорчатым ковром на лестнице и цветными витражами в окнах, выходящих на улицу. Мне показалось, что столь дорогие апартаменты не очень–то подходят для скромного священника, но ведь я мало знала о служителях Свободной церкви; возможно, они не принимают обета бедности, как католические клирики.
Мальчишка проводил нас на третий этаж. Дверь открыла плотно сбитая женщина в фартуке, с озабоченным лицом. Мне показалось, что ей лет двадцать пять, хотя она уже лишилась нескольких передних зубов.
— Вы будете та леди, которая должна прийти, как сказал преподобный? — спросила она.
Я кивнула. Ее хмурый взгляд чуть смягчился, и дверь распахнулась пошире.
— Мистеру Кэмпбеллу пришлось выйти, — сообщила компаньонка, растягивая слова на манер жителей равнин, — но он велел передать, что будет признателен за любой совет, способный облегчить участь его сестры.
Значит, это его сестра, не жена.
— Что ж, я постараюсь сделать все, что в моих силах, — заверила я. — Где я могу увидеть мисс Кэмпбелл?
Компаньонка, представившаяся как Нелли Коуден, попросила Айена остаться в гостиной, а меня проводила в спальню.
Мисс Кэмпбелл, как и рассказывал преподобный, «таращилась». Ее бледно–голубые глаза были широко раскрыты, но, похоже, она ни на что не смотрела и не обратила на нас никакого внимания.
Она сидела в широком, низком уютном кресле спиной к огню. В комнате царил полумрак, неяркий свет падал сзади, и черты ее лица расплывались в темноте. Подойдя ближе, я увидела, что лицо у нее округлое, не слишком четко очерченное, с маленьким курносым носом, двойным подбородком, полными, но вялыми отвисающими губами. Мягкие, по–детски тонкие каштановые волосы были аккуратно причесаны.
— Мисс Кэмпбелл! — осторожно окликнула я ее.
Реакции не последовало. Сидящая в кресле женщина оставалась совершенно неподвижной. Глаза ее, правда, моргали, но с меньшей частотой, чем в норме.
— Когда она в таком состоянии, она никому не отвечает, — сказала за моей спиной Нелли Коуден. Она покачала головой, вытерла руки о фартук и сокрушенно подтвердила: — Ни словечка.
— И как давно это с ней?
Я взяла вялую, пухлую руку и пощупала пульс. Пульс был медленный и достаточно сильный.
— Ну, в этот раз вот уже два дня. — Заинтересовавшись, мисс Коуден подалась вперед, всматриваясь в лицо своей подопечной. — Обычно такое состояние длится с неделю, а то и поболее. Однажды это продолжалось тринадцать дней.
Медленно двигаясь — хотя мисс Кэмпбелл не казалась встревоженной, — я начала осматривать неподвижную пациентку, задавая по ходу дела вопросы компаньонке. Мисс Коуден сообщила, что мисс Маргарет Кэмпбелл тридцать семь лет. Она единственная родственница преподобного Арчибальда Кэмпбелла, с которым проживает последние двадцать лет, со времени смерти их родителей.
— А что провоцирует это состояние? Вы знаете?
Мисс Коуден покачала головой.
— Не могу сказать, мэм. Ничего такого не происходит. То есть мисс Кэмпбелл смеется, разговаривает, кушает. Все вроде бы нормально, а потом раз — и началось!
Компаньонка щелкнула пальцами, наклонилась и щелкнула снова под носом у мисс Кэмпбелл.
— Видите? — сказала она. — Можно провести через комнату шесть трубачей, и она их даже не заметит.
Для меня было очевидно, что недуг мисс Кэмпбелл имеет не физическую, а психическую природу, но
