Его выводило из себя, что девушка, перед которой он так блистательно продемонстрировал свое превосходство над штурманом, продолжает благосклонно относиться к Терье.
Билли ни за что не сознался бы самому себе, что ему страшно хотелось, чтобы девушка относилась благосклонно к нему. Правда, такая мысль привела бы его в дикую ярость; однако факт был на лицо: Билли почувствовал острое желание убить Терье, когда он увидел его в интимной беседе с Барбарой Хардинг. Почему это было так, он сам не мог бы объяснить.
Билли мало занимался самоанализом, да и вообще думать не привык. Его мускулы были тренированы для борьбы, но мозг никогда не тренировался для размышления. Билли действовал всегда под влиянием инстинкта, а не рассуждения, и ему было трудно понять причины своих поступков и своих настроений. Впрочем, сомнительно, чтобы он Когда–нибудь пытался разбираться в своих чувствах…
Как бы то ни было, Терье и не предполагал, как он близок к смерти в эту минуту… На его счастье, его подозвал шкипер Симе, и это спасло ему жизнь.
Тогда Билли Байрн подошел к девушке. В его душе бушевала ярость и ненависть, и, когда она обернулась, услышав его шаги, она тотчас прочла на его хмуром лице отражение этих чувств.
VIII
ПРОХОД В СКАЛЕ
Барбара Хардинг взглянула в лицо Билли Байрна и поняла, что ей грозит серьезная опасность. Она не могла себе объяснить, почему ее так ненавидел этот матрос; но каждая складка его угрюмого лица говорила о беспощадной ненависти.
Минуту он стоял молча, пристально глядя на нее, затем заговорил глухим голосом:
– Не так я глуп, чтоб не видеть, что ты снюхалась с этим молодчиком. Но я тебе говорю одно – не вздумайте замышлять что–нибудь против меня! Вам и вдвоем Билли Байрна не провести! Уж я буду следить за вами. Ведь только из–за тебя, черт тебя подери, потерпели мы это проклятое крушение! Ты одна виновата во всех моих неприятностях. Нужно было пристукнуть тебя, – и тогда все пошло бы гладко. С ка ким удовольствием треснул бы я тебя по башке, чтобы ты подохла, проклятая ты… ты… Билли не мог найти подходящих слов.
К его удивлению, девушка не проявила ни малейшего признака страха. Она продолжала держать голову так же прямо, как и раньше, и не отвела своих спокойных глаз от его свирепого взгляда. Презрительная усмешка скользнула по ее губам.
– Мерзавец! – спокойно проговорила она. – Оскорблять женщину и угрожать ей – это ваше дело! В сущности, вы просто убийца из–за угла. Вы убили на «Лотосе» человека, в мизинце которого было больше мужества, чем во всем вашем огромном неуклюжем теле. Вы только и способны нападать сзади или когда застаете вашу жертву врасплох, как это было недавно с мистером Терье. И вы думаете, что я вас боюсь? Что я боюсь подлой твари, способной ударить ногой в лицо лежачего человека? Убить меня вы, конечно, можете. На это у вас, пожалуй, и храбрости хватит – ведь со мной справиться не трудно! Но, хотя вы и можете убить меня, вы ни за что не заставите меня выказать перед вами страха. А ведь этого–то вы как раз и желаете. Это ваше понятие о мужестве и силе!
Я никогда не воображала, что на свете существуют такие типы, как вы, хотя я и читала про таких, мистер Байрн. Вы принадлежите к тем, кого в больших городах называют «хулиганами». Я никогда не задумывалась над ними, а теперь понимаю, что настоящий мужчина – джентльмен – может чувствовать к таким, как вы, только презрение и отвращение.
В то время, как она говорила, глаза Билли сузились и брови нахмурились, но не от злобы. Он думал…
Он думал в первый раз в жизни о том, каким он кажется со стороны. Никогда ни один человек не высказал ему так хладнокровно и так сжато, что он о нем думает.
Люди его сорта часто давали ему в сердцах разные гнусные эпитеты и ругали его всячески. Но эта девушка говорила без раздражения, и описание было ясно и картинно. Она объяснила ему причину своего презрения, и каким–то образом это презрение стало ему понятно.
Зная Билли Байрна, можно было наверняка ожидать, что, взбешенный безжалостной критикой девушки, он грубо набросится на нее… Но он этого не сделал. Казалось, что злобу его как рукой сняло.
Он стоял и пристально глядел на Барбару Хардинг, – это была одна из его странностей: он мог, не мигая, упорно смотреть в глаза другому, – и в это время в нем произошла какая–то перемена. Он неожиданно увидел, то, что он отказывался видеть раньше, – прекрасную, храбрую девушку, без страха ожидающую его нападения.
Хотя Билли Байрн считал, что он все еще ненавидит ее, но он почувствовал, что у него не подымутся на нее руки и что он вряд ли сможет теперь поднять руку и на других женщин.
Почему произошла эта перемена, Билли не знал; он просто чувствовал, что это так. Проворчав что–то себе под нос, он круто повернулся к ней спиной и отошел.
Пронеслись первые порывы легкого юго–западного ветра; все матросы занялись установкой запасной мачты и парусов, чтобы воспользоваться им и постараться пристать к берегу, который круто подымался над поверхностью океана в трех милях от «Полумесяца». Ветер крепчал. Небольшой временный парус надулся, и «Полумесяц» тяжело двинулся вперед.
– Мы должны найти как можно скорее место для высадки, – сказал шкипер Симе косоглазому Уарду, – или мы разобьемся вдребезги об эти скалы.
– Так это и будет, если ветер будет крепчать, – ответил Уард. – К этому берегу так же легко пристать, как к неприступной крепости.
И действительно, когда «Полумесяц» приблизился к сплошной гряде скал, падающей отвесной стеной в море, стало казаться совершенно безнадежным найти место, куда могла бы ступить человеческая нога.
На расстоянии четырехсот футов от берега сделалось очевидным, что о высадке в этом месте нечего и думать, а потому курс корабля был изменен. Его старались держать параллельно берегу, надеясь найти небольшую бухту или песчаную отмель, где можно было бы произвести высадку.
Ветер неуклонно крепчал и вздымал свирепые буруны, которые с шумом разбивались о 'скалистый барьер острова. Попасть в эти страшные волны означало бы немедленную гибель корабля и всей его команды. Потрепанная прошедшим ураганом бригантина почти не слушалась руля, и ее все время относило к берегу. Матросы стояли, столпившись на корме, вдоль правого борта судна. Двое матросов находились у рулевого колеса под невежественным руководством шкипера Симса и делали, что могли; Уард и Терье с горстью людей наблюдали за жалким парусом и время от времени изменяли его положение, стараясь еще на некоторое время удержать корабль от столкновения.
«Полумесяц» был очень близко от скал, когда на расстоянии едва ли ста саженей впереди его носа показалась узкая расселина, в которую море вливалось длинными волнами. Волны катились обратно, так что у входа в пролив бурлил водоворот с высоко вздымающейся пеной.
В обыкновенных условиях было бы верхом безумия пытаться провести корабль в этот проход. Никто не знал, что находилось внутри и было ли там достаточно воды для корабля, хотя большие волны, вкатывавшиеся в проход, свидетельствовали о значительной глубине. Шкипер Симе, увидя выросшие перед ним мрачные утесы, понял, что ничто теперь не сможет спасти корабль от гибели. Трус в душе, он в этот критический момент своей жизни потерял всякую власть над своими нервами.
Выскочив из рулевой рубки на палубу, он стал метаться по палубе, как загнанный заяц, дико взывая о помощи и обещая сказочную награду тому, кто доставит его невредимым на берег.
Вопли обезумевшего от страха капитана страшно подействовали на большую часть экипажа. В одну минуту буяны с «Полумесяца» превратились в стадо воющих от ужаса жалких
