Позднее, когда пленники принялись обсуждать произошедшее и его возможные последствия, в глубине коридора забрезжил свет.
– Ждите новых гостей, – проронил Метеллус.
– Может, вернулся Фастус, чтобы плюнуть на Тарзана, – засмеялся Кассиус Аста.
Раздался дружный смех.
Свет приближался, но солдатских шагов слышно не было.
– Кто бы это ни был, но он идет один, – сказал Максимус Прекларус.
– Значит, не Фастус, – заключил Аста.
– Может, это посланный им убийца? – предположил Прекларус.
– Мы готовы встретить его, – сказал Тарзан. Мгновение спустя по ту сторону дверной решетки возник начальник стражи Колизея, сопровождавший недавно Фастуса и защитивший от него пленников.
– Аппиус Апплозий! – воскликнул Максимус Прекларус. – Это не убийца, друзья мои.
– Я не хочу твоей крови, Прекларус, – сказал Апплозий, – но и счастья тебе не видать.
– О чем ты, друг мой? – спросил Прекларус.
– Фастус в гневе раскрыл мне много такого, чего не сказал тебе.
– И что же он сказал?
– Сказал, что Дилекта дала согласие на этот брак только потому, что надеется таким образом спасти своих родителей, тебя и твою мать Фестивиту.
– Назвать его свиньей, значит, оскорбить бедных животных, – прорычал Прекларус. – Скажи ей, Апплозий, что я предпочту умереть, нежели видеть ее замужем за Фастусом.
– Она знает это, друг мой, – ответил офицер, – но ее заботит судьба своих и твоих близких. Прекларус удрученно повесил голову.
– Что же делать? – простонал он.
– Фастус сын цезаря, – напомнил ему Апплозий, – да и времени мало.
– Знаю! – закричал Прекларус. – Но это ужасно! Невыносимо!
– Этот человек твой друг, Прекларус? – спросил Тарзан, кивая на Аппиуса Апплозия.
– Да, – подтвердил Прекларус.
– Ты доверяешь ему? – прозвучал следующий вопрос.
– Я готов доверить ему собственную жизнь и честь, – заявил Прекларус.
– Тогда скажи ему, куда ты спрятал ключи, и пусть он принесет их сюда, – предложил человек-обезьяна. Прекларус мгновенно просиял.
– Как я сам не догадался! – вскричал он. – Но нет, это слишком опасно.
– Моя жизнь и без того в опасности, – промолвил Апплозий. – Фастус никогда не простит мне сегодняшнего происшествия. Можно считать, что я уже приговорен. Что за ключи? Где они? Я схожу за ними.
– Может, ты сам откажешься, когда узнаешь, что это за ключи, – сказал Прекларус.
– Нетрудно вообразить, – ответил Аппиус Апплозий.
– Ты часто бывал в моем доме, Апплозий. Тот утвердительно кивнул.
– Помнишь книжные полки у окна?
– Да.
– Ключи за третьей полкой в тайнике в стене.
– Хорошо, Прекларус. Ты их получишь, – сказал офицер и вышел в коридор.
Пленники вглядывались в меркнущий свет, пока он не потух совсем.
Наступил финальный день игр. Охочая до зрелищ чернь жаждала новой крови, новых острых ощущений, словно и не было целой недели жестоких побоищ, о чем свидетельствовали запекшиеся бурые пятна на песке, который не успевали убирать.
В тюрьме оставался лишь Максимус Прекларус.
– Прощайте! – сказал он. – Те, кто сегодня уцелеют, получат свободу. Больше мы не увидимся. Желаю вам всем удачи, и пусть боги придадут вам силы и ловкости. Это все, о чем я могу просить, ибо даже боги не в состоянии дать вам больше мужества, чем то, которое у вас уже есть.
– Апплозий не сдержал своего слова, – произнес Аста.
Тарзан нахмурился.
– Если бы ты пошел с нами, Прекларус, то ключи нам не понадобились бы.
В камеру, где томились Тарзан и его товарищи, долетал шум схваток, стоны, свист и рукоплескания зрителей, но самой арены отсюда не было видно.
Сколько бы пленников ни выводили за раз – двоих, четверых или шестерых – возвращалась всегда только половина из них.
У тех, кому схватка только предстояла, нервы были напряжены до предела. Ожидание сделалось невыносимым. В порыве безысходности двое из пленников попытались наложить на себя руки, другие же старались спровоцировать драку с товарищами по заключению, однако в помещении находилась многочисленная охрана, а пленники были безоружны. Оружие выдавалось им лишь перед самым выходом на арену.
Между тем время перевалило за полдень. На арене бились Метеллус с гладиатором, оба в полном боевом снаряжении. Аста и Тарзан слышали разгоряченные крики черни и несмолкаемые аплодисменты. Все указывало на то, что участники сражаются мужественно и ловко. Вдруг воцарилась минутная тишина, сменившаяся энергичными криками:
– Абст!
– Кончено, – прошептал Кассиус Аста. Тарзан не ответил. Он привязался к этим людям, оказавшимся храбрыми, простыми, честными, и теперь с тревогой, хотя внешне это никак не проявлялось, ожидал увидеть, кто из двоих вернется. И пока Кассиус Аста взволнованно мерил шагами камеру, Тарзан из племени обезьян безмолвно глядел на дверь. Вскоре она распахнулась, пропуская Цецилия Метеллуса.
Облегченно вздохнув, Кассиус Аста бросился обнимать друга.
– Всем на выход, – крикнул Метеллус. – Последняя схватка!
Перед выходом каждому выдали меч, кинжал, копье, шит и пеньковую сеть и одного за другим выпустили на арену.
Здесь собрались победители всех состоявшихся за неделю схваток – всего сто человек.
Участников финального сражения поделили на две равные группы, приколов одним к плечу красные ленты, другим – белые.
Тарзан оказался в числе «красных» вместе с Астой, Метеллусом, Лукеди, Мпингу и Огонио.
– Что от меня требуется? – спросил Тарзан у Асты.
– Будем сражаться до тех пор, пока одна сторона не истребит поголовно другую – мы их или они нас, – пояснил Аста.
– Наконец-то прольется столько крови, что публика будет вполне удовлетворена, – произнес Тарзан.
– Публика ненасытна, ее ничем не удовлетворишь, – отозвался Метеллус.
