моего имени давались пустые обещания.
– После этого в распоряжение офицеров были предоставлены два судна и лошади; им были вручены ключи от главного здания; теперь они устраивают там охоты и катаются с бель-ильскими дамами, по крайней мере, с теми из них, которые не боятся морской болезни.
– Ну а солдаты?
– Все относительно, вы понимаете; солдатам дают вино, превосходную пищу и большое жалованье. Значит, мы можем положиться на этот гарнизон.
– Хорошо.
– Отсюда следует, что если каждые два месяца у нас будут менять гарнизон, то за два года вся армия перебывает в Бель-Иле. Тогда за нас будет не один полк, а пятьдесят тысяч человек.
– Я хорошо знал, – сказал Фуке, – что никто, кроме вас, господин д'Эрбле, не может быть таким драгоценным, таким незаменимым другом, но при всем этом, – прибавил он со смехом, – мы забываем нашего друга дю Валлона. Что с ним? В течение трех дней, которые я провел в Сен-Манде, я забыл обо всем на свете, признаюсь.
– Ну, да я-то не забыл, – отвечал Арамис. – Портос в Сен-Манде; его там ублажают как нельзя лучше, кормят изысканно, подают тонкие вина; он гуляет в маленьком парке, открытом только для вас одного; он им пользуется. Он упражняет свои мышцы, сгибая молодые вязы или ломая старые дубы, как Милон Кротонский, а так как в парке нет львов, то мы, вероятно, застанем его невредимым. Наш Портос – храбрец!
– Да, но тем временем он соскучится, начнет расспрашивать.
– Он ни с кем не видится.
– Но ведь он же чего-нибудь ждет, на что-нибудь надеется?
– Я внушил ему одну надежду, и он живет ею.
– Какую же?
– Быть представленным королю.
– Ого! В качестве кого?
– В качестве инженера Бель-Иля, черт возьми?
– Значит, теперь нужно, чтобы он вернулся в Бель-Иль?
– Обязательно; я даже думаю отослать туда его как можно скорее. Портос – представительная личность; только д'Артаньян, Атос и я знаем его слабости. Портос никому не доверяется, он исполнен достоинства; на офицеров он произведет впечатление паладина времен крестовых походов. Он напоит весь главный штаб, не пьянея сам, и станет предметом общего удивления и симпатии, затем, если бы нам понадобилось какое-нибудь приказание, Портос – воплощенный приказ: всякий вынужден будет исполнить то, что он пожелает.
– Так отошлите его.
– Это как раз то, чего я хочу, по только через несколько дней, ибо мне нужно сказать вам одну вещь.
– Какую?
– Я не доверяю д'Артаньяну. Как вы могли заметить, его нет в Фонтенбло, а д'Артаньян никогда не уезжает попусту. Поэтому теперь, покончив со своими делами, я постараюсь узнать, что за дела у д'Артаньяна.
– Вы все уладили?
– Да.
– Счастливец вы, хотелось бы и мне сказать то же.
– Надеюсь, что у вас нет никаких беспокойств?
– Гм!
– В таком случае, – произнес Арамис со свойственной ему последовательностью в мыслях, – в таком случае мы можем подумать о том, что я говорил вам вчера по поводу малютки.
– Какой?
– По поводу де Лавальер.
– Ах, правда!
– Вам не противно поухаживать за этой девушкой?
– Этому мешает только одно.
– Что?
– Мое сердце занято другой, и я ровно ничего не чувствую к этой девушке.
– Ужасно, если занято сердце в то время, когда так нужна голова.
– Вы правы. Но вы видите, что по первому же вашему слову я все бросил. Однако вернемся к малютке. Какую пользу вы видите в том, чтобы я занялся ею?
– Видите ли, говорят, что король заинтересовался ею.
– А по-вашему, это неправда? Ведь вы все знаете.
– Я знаю, что король внезапно переменился; еще третьего дня он пылал страстью к принцессе, и несколько дней тому назад принц жаловался на это королеве-матери, происходили супружеские недоразумения и слышалось материнское брюзжание.
– Откуда вам все это известно?
– Известно доподлинно!
– Что же из этого следует?
– А то, что после этих недоразумений, этого брюзжания король перестал разговаривать с ее высочеством.
– А дальше?
– Дальше он занялся де Лавальер. Мадемуазель де Лавальер – фрейлина принцессы. Знаете ли вы, что в любви называют прикрытием?
– Конечно.
– Так вот: мадемуазель де Лавальер служит прикрытием принцессы. Воспользуйтесь этим положением вещей. Раненое самолюбие облегчит победу; тайны короля и принцессы будут в руках малютки. А вы знаете, что умный человек делает с тайнами?
– Но как подступиться к ней?
– И это спрашиваете у меня вы? – удивился Арамис.
– Спрашиваю, потому что у меня нет времени заниматься ею.
– Она бедна, скромна, вы создадите ей положение: покорит ли она себе короля как фаворитка или же просто приблизится к нему как поверенная его тайн, в ней вы приобретете верного человека.
– Хорошо, – сказал Фуке. – Что же мы предпримем в отношении этой малютки?
– А что вы предпринимали, когда хотели понравиться женщине, господин суперинтендант?
– Писал ей. Объяснялся в любви. Предлагал ей свои услуги и подписывался: Фуке.
– И ни одна не оказала сопротивления?
– Только одна, – отвечал Фуке. – Но четыре дня тому назад и она сдалась, как прочие.
– Не будете ли вы добры написать несколько слов? – улыбнулся Арамис, подавая Фуке перо.
Фуке взял его.
– Диктуйте, – попросил он. – Моя голова до того занята другими делами, что я не в состоянии сочинить двух строчек.
– Идет, – согласился Арамис, – пишите.
И он продиктовал:
