Еще одно слово о графе де Гише. После перехода через Рейн, показав себя героем, граф продолжил кампанию, подвергая в каждом деле жизнь свою опасности, но ни пуля, ни ядро не коснулись его. Де Гиш вернулся ко двору увенчанный славой и вошел в моду более прежнего, и король, простивший ему любовь к принцессе Генриетте, очень радушно его принял. «Однако, — пишет автор исторических записок о маршале Граммоне, — граф де Гиш испортил все своей непозволительной и неуместной надменностью; он хотел всегда господствовать и всем распоряжаться по своему произволу, тогда как надобно было только повиноваться и кланяться; этим он навлек на себя всеобщую ненависть и королевское неблагорасположение, от чего помешался и умер, не сумев перенести невзгоды». Граф де Гиш умер 29 сентября в Крейцнахе от печали в тридцать пять лет.
ГЛАВА XXXIX. 1673 — 1679
Мы не будем следить за всеми успешными и неудачными фазами продолжительных войн Луи XIV в Голландии и Германии, в которых Конде и Тюренн поддержали свою славу, а принц Оранский приобрел громкое имя. Мы ограничимся только рассуждениями о результатах этих войн.
Луи XIV начал войну против Голландии в союзе со всей Европой, но мало-помалу союзники, беспокойно взирая на страшное могущество французского государя, отстала от него. Испания первой встала против Франции, затем вооружилась Австрия, наконец, и Англия, объявив поначалу, что будет сохранять строгий нейтралитет, перешла к прямой вражде. Война, объявленная Соединенным провинциям, постепенно сделалась общеевропейской войной. Франция взялась за оружие, чтобы уничтожить небольшую республику, собственно ей не угрожавшую, но в конце концов ей пришлось иметь дело не только с ней, вовсе не уничтоженной, но и с тремя сильными державами.
Только Швеция осталась верной Франции. Луи XIV знал, что ежели начать переговоры со всеми союзниками одновременно, то требования одних возбудят требования других и таким образом переговорам не будет конца, поэтому король приказал своим уполномоченным вступить в переговоры с каждым государством по отдельности. Начали с Голландии, которая пострадала наиболее и была изнурена войной; кроме того, голландские Штаты опасались того, кто спас республику — Вильгельм Оранский возвысился в этой борьбе, а с ним поднялась и феодальная партия. Ожидалась его женитьба на старшей дочери герцогини Йоркской, и если бы это произошло, не сделалось бы достоинство штатгальтера опасным для Соединенных провинций? Что касается мира, то его теперь равно желали и в Гааге, и в Версале, поэтому поспешили приступить к составлению мирного договора, по которому Луи XIV обязывался вывести свои войска из Голландии и возвратить Маастрихт; принцу Оранскому возвращались все имения, принадлежавшие ему во Франции по праву завоевания или наследования; расходы на войну оставались на счету тех, кто их израсходовал.
После Голландии наступила очередь Испании, условия мира для которой оказались не столь выгодными — она уступила Франции графство Бургундское, Валансьен, Бу-шен, Камбре, Эр, Сент-Омер, Мобеж, Динан и Шарлемон. Договор с императором был последним — Луи XIV возвратил Филиппсбург, получив Фрейбург; наконец, герцог Лотарингский вступил во владение своим герцогством, за исключением Нанси, который был присоединен к Франции.
Эти договоры, заключенные соответственно 10 августа 1678 года, 17 сентября 1678-го и 5 февраля 1679-го получили название Нимвенгенского мира.
Во время войны произошли два несчастных случая — был сожжен Палатинат, а маршала Тюренна разорвало ядром. Посмотрим теперь, что происходило в Париже. Война нисколько не повредила успехам литературы. На зиму король возвратился в Париж, а де Монтеспан, находясь в зените могущества и зная вполне расположение короля, собрала при своем дворе всех великих поэтов и знаменитых артистов: Лафонтен писал басни, Буало на все лады воспевал Луи XIV, Мольер написал «Мнимого больного», Расин — «Баязета», «Ифигению» и «Федру», Корнель — «Пульхерию» и «Сурену».
Надо сказать, что к Корнелю публика относилась не особенно справедливо, оспаривая в течение двадцати лет великий успех. Луи XIV решил отомстить за Корнеля и велел осенью 1676 года играть на сцене его лучшие произведения.
К упомянутым сценическим трагедиям, весьма на наших предков действовавшим, присоединилась действительная, оставившая после себя глубокое впечатление не только в Париже, но и по всей Франции. Мы говорим о смертной казни де Рогана.
Кавалер де Роган был родом из Бретани. Красивый молодой человек, служивший при дворе и пользовавшийся у женщин большим успехом, он будто бы покорил двух сестер — г-жу Тианж и г-жу де Монтеспан. Однако, по каким-то причинам де Роган удалился от двора, и на него обратила внимание Испания. На Кольбера, без конца придумывавшего новые налоги и множащего число недовольных, начали писать такие же памфлеты, какие сочинялись в свое время на его учителя Мазарини. Дворянство Бретани и Гиени, провинций, долгое время считавшихся независимыми, находилось в постоянных сношениях с Испанией, имевшей привычку золотом поддерживать междоусобицы во Франции. Кавалер де Роган получил определенные предложения и принял их как человек, искавший более громкой славы, нежели званий и почестей. Голландия присоединилась к Испании и удвоила субсидии, а также направила к де Рогану слывшего тогда большим философом Афинуса ван Эндена. В то время как де Роган готовил бунт, ван Энден составлял проект учреждения республики; таким образом, преступники готовили не только измену королю, но и изменение образа государственного устройства.
Нормандия должна была взбунтоваться; Голландии за помощь предполагалось отдать Гавр и Гонфлер; испанцы должны были вступить в Гиень, еще помнившую Фронду, еще уставленную феодальными замками и с досадой смотревшую на усиление монархической власти. Однако Луи XIV глубоко изучил дипломатию, и заговор был открыт вовремя. Только в Бретани произошло небольшое возмущение, вызванное увеличением пошлины на табак, и арестованного де Рогана привезли в Париж как недостойного помилования преступника. Де Рогана и ван Эндена приговорили к смертной казни, назначив одному отрубить голову, другого — повесить; местом казни определили площадь перед Бастилией. Луи XIV не колебался, и оба государственных преступника заплатили жизнями за злые замыслы.
Надо сказать, что умы в это время были заняты особенным несчастьем, распространившимся в обществе. После трагической кончины принцессы Генриетты, последовавшей все-таки от яда, стало умирать по неизвестным причинам множество людей. Распространились слухи о существовании общества магов и колдунов, об изготовлении большого количества ядов, которые парижане, по своей страсти во всем видеть смешную сторону, назвали «порошком наследства».
Много говорили, будто два итальянца, Екзили и Дестинелли, отыскивая философский камень, нашли секрет яда, который не оставляет после себя никаких следов. Ла Бренвильер первой сделала опыт с этим ядом над генералом д'Обре; генерал умер, его похоронили, ничего не подозревая. В скором времени ла Вуазен, известная в высшем обществе Парижа гадалка на картах, решила извлечь всю возможную пользу из
