Все так же машинально Доминик протянул руку и развернул газету.
В двух первых колонках пересказывались события, имевшие место накануне. Аббат Доминик знал, чего можно ожидать от правительственной газеты, и пропустил эти колонки. Взглянув на третью, он задрожал всем телом, а на лбу у него выступил холодный пот: не успев еще прочесть статью, он выхватил взглядом несколько раз повторявшееся имя отца.
По какому же поводу упоминали в газете о г-не Сарранти?
Несчастный Доминик испытал потрясение сродни тому, что пережили сотрапезники Валтасара, когда невидимая рука начертала на стене три роковых слова.
Он протер глаза, будто подернувшиеся кровавой пеленой, и попытался читать. Но его руки, сжимавшие газету, дрожали, и строчки запрыгали перед глазами, будто солнечные зайчики, отраженные в колеблющемся зеркале.
Вы, разумеется, догадываетесь, что он прочел, не правда ли?
В газете сообщалось о том, что его отец - вор и убийца!
Прочитав статью, он застыл на месте словно громом пораженный.
Вдруг он подскочил в кресле и бросился к секретеру с криком:
- Слава Богу! Эта клевета будет возвращена в преисподнюю, откуда она вышла!
И он достал из ящика уже известный читателям документ:
исповедь г-на Жерара.
Он страстно припал губами к свитку, от которого зависела человеческая жизнь, более чем жизнь - честь! - честь его отца!
Доминик развернул драгоценный свиток, дабы убедиться в том, что в своей торопливости ничего не перепутал; он узнал почерк и подпись г-на Жерара и снова поцеловал документ, потом спрятал его на груди, вышел из комнаты, запер дверь и торопливо пошел вниз.
В это время навстречу ему поднимался незнакомец. Но аббат не обратил на него внимания и едва не прошел мимо, как вдруг почувствовал, что посетитель схватил его за рукав.
- Прошу прощения, господин аббат, - проговорил незнакомец, - а я как раз к вам.
Доминик вздрогнул при звуке его голоса, показавшегося ему знакомым.
- Ко мне?.. Приходите позже, - сказал Доминик. - У меня нет времени снова подниматься наверх.
- А мне некогда еще раз приходить к вам, - возразил незнакомец и на сей раз схватил монаха за руку.
Доминик испытал неизъяснимый ужас.
Руки, сдавившие его запястье железной хваткой, были похожи на руки скелета.
Он попытался разглядеть того, кто так бесцеремонно остановил его на ходу; но лестница тонула в полумраке, лишь слабый свет сочился сквозь овальное оконце, освещая небольшое пространство.
- Кто вы и что вам угодно? - спросил монах, тщетно пытаясь высвободить руку.
- Я - господин Жерар, - представился гость, - и вы сами знаете, зачем я пришел.
Но происходящее казалось ему совершенно невозможным; чтобы в это окончательно поверить, он хотел не только услышать, но и увидеть воочию г-на Жерара.
Он обеими руками вцепился в посетителя и подтащил его к окну, освещенному закатным солнцем.
Луч выхватил из темноты голову призрака.
Это был в самом деле г-н Жерар.
Аббат отшатнулся к стене с затравленным взглядом, волосы шевелились у него на голове, а зубы стучали от страха.
Он был похож на человека, у которого на глазах мертвец ожил и поднялся из гроба.
- Живой!.. - вырвалось у аббата.
- Разумеется, живой, - подтвердил г-н Жерар. - Господь сжалился над раскаявшимся грешником и послал ему молодого и хорошего врача.
- И он вас вылечил? - вскричал аббат, не желая верить в то, что это не сон.
- Ну да... Я понимаю, вы думали, что я умер... а я вот жив!
- Это вы дважды приходили сюда нынче?
- Совершенно верно. Да я десять раз готов был прийти! Вы же понимаете, насколько для меня важно, чтобы вы перестали думать, что я мертв.
- Да почему же именно сегодня?.. - машинально спросил аббат, растерянно глядя на убийцу.
- Вы что же, газет не читаете? - удивился г-н Жерар.
- Почему же? Читаю... - глухо проговорил монах, начиная понемногу осознавать, какая бездна разверзлась у его ног.
- А раз вы их читали, вы должны понимать, зачем я пришел.
Разумеется, Доминик все понимал, он стоял, обливаясь холодным потом.
- Пока я жив, - понизив голос, продолжал г-н Жерар, - эта исповедь ничего не значит.
- Ничего не значит?.. - автоматически переспросил монах.
- Да ведь священникам запрещено под страхом вечного проклятия обнародовать исповедь, не имея на то позволения кающегося, не так ли?
- Вы дали мне разрешение! - в отчаянии вскричал монах.
- Если бы я умер - да, разумеется. Но раз я жив, я беру свои слова назад.
- Что вы делаете? - вскрикнул монах. - А как же мой отец?!
- Пусть защищается, пусть обвиняет меня, пусть доказывает свою непричастность. Но вы, исповедник, обязаны молчать!
- Ладно, - молвил Доминик, понимая, что бесполезно бороться с роком, представшим пред ним в виде одной из основополагающих догм Церкви. Ладно, ничтожество, я буду молчать!
Он оттолкнул руку Жерара и двинулся в свою комнату.
Но Жерар вцепился в него снова.
- Что вам еще угодно? - спросил монах.
- Что мне угодно? - повторил убийца. - Документ, который я дал вам, не помня себя.
Доминик прижал руки к груди.
- Бумага при вас, - догадался Жерар. - Она - вон там...
Верните мне ее.
Монах снова почувствовал, как его руку обхватил железный обруч - такова была хватка у Жерара, - а пальцем другой руки убийца почти касался свитка.
- Да, документ здесь, - подтвердил аббат Доминик, - но, слово священника, он останется там, где лежит.
- Вы, значит, собираетесь совершить клятвопреступление?
Хотите нарушить тайну исповеди?
- Я уже сказал, что принимаю условия договора, и пока вы живы, я не пророню ни слова.
- Зачем же вам эта бумага?
- Господь справедлив. Может быть, случайно или в результате Божьей кары вы умрете во время суда над моим отцом.
Наконец, если моему отцу будет вынесен смертный приговор, я подниму этот документ и воззову к Господу: 'Господь Всемогущий, Ты велик и справедлив! Порази виновного и спаси невинного!' На это я имею право и как человек, и как священник.
И правом своим я воспользуюсь.
Он оттолкнул г-на Жерара, преграждавшего ему путь, и пошел наверх, властным жестом запретив убийце следовать за собой. Доминик вошел к себе, запер дверь и упал на колени перед Распятием.
- Господи Боже мой! - взмолился он. - Ты все видишь, Ты все слышишь, Ты явился свидетелем того, что сейчас произошло.
Господи Боже мой! Было с моей стороны святотатством обращаться к помощи людей... Взываю к Твоей справедливости!
Потом он глухим голосом прибавил:
- Но если Ты откажешь мне в справедливости, я ступлю на путь отмщения!
XIII
