- Повтори, что ты сказал, Доминик! - в воодушевлении воскликнул корсиканец; его глаза засияли радостным блеском, когда он услышал пророческие и утешительные речи сына, не менее для него дорогие, чем брильянтовые брызги. - Повтори еще раз... Ты состоишь в каком-нибудь тайном обществе, не правда ли, и тебе открыто будущее?
- Я не состою ни в каком тайном обществе, отец, и если и знаю что-нибудь о будущем, то прочел это в книгах о прошлой жизни. Я не знаю, готовится ли какой-нибудь тайный заговор, однако мне известно, что мощный заговор зреет у всех на виду, средь бела дня: это заговор добра против зла, и двое сражающихся приготовились к бою, мир замер в ожидании... Живите, отец!
Живите!
- Да, Доминик! - вскричал г-н Сарранти, протягивая сыну руку. - Вы правы. Теперь я хочу жить, но разве это возможно?
Ведь я осужден!
- Отец! Это мое дело!
- Только не проси для меня снисхождения, Доминик!
Я ничего не хочу принимать от тех, кто двадцать лет воевал с Францией.
- Нет, отец! Положитесь на меня, и я спасу честь семьи. От вас требуется одно - подайте кассационную жалобу: невиновный не должен просить снисхождения.
- Что вы задумали, Доминик?
- Отец! Я никому не могу открыться.
- Это тайна?
- Да, ненарушимая и сокровенная.
- Даже отцу нельзя ее открыть?
- Даже отцу! - подтвердил Доминик.
- Не будем больше об этом говорить, сын... Когда я снова увижу вас?
- Через пятьдесят дней, отец... может быть, и раньше, но не позднее.
- Я не увижу вас полтора месяца? - ужаснулся г-н Сарранти.
Он начинал бояться смерти.
- Я отправляюсь пешком в далекое странствие... Прощайте! Я отправляюсь нынче вечером, через час, и не остановлюсь вплоть до самого возвращения... Благословите меня, отец!
На лице г-на Сарранти появилось выражение необычайного величия.
- Помогай тебе Бог в твоем тяжком странствии, благородная душа! сказал он, простерев руки над головой сына. - Пусть Он хранит тебя от ловушек и предательств, пусть поможет отворить двери моей темницы независимо от того, выйду ли я к жизни или смерти!
Взяв в руки голову коленопреклоненного монаха, он с горделивой нежностью заглянул ему в лицо, поцеловал в лоб и указал на дверь, опасаясь, по-видимому, расплакаться от переполнявших его чувств.
Монах тоже почувствовал, что силы ему изменяют; он отвернулся, пряча от отца слезы, выступившие ему на глаза, и поспешно вышел.
XXVIII
Паспорт
Когда аббат Доминик выходил из Консьержери, пробило четыре часа.
У выхода монаха ждал Сальватор.
Молодой человек заметил, что аббат взволнован, и догадался, что творится в его душе; он понял: говорить о его отце значило бы бередить рану. Поэтому он ограничился вопросом:
- Что вы намерены предпринять?
- Отправляюсь в Рим.
- Когда?
- Как можно раньше.
- Вам нужен паспорт?
- Вероятно, паспортом мне могла бы послужить моя сутана, однако во избежание задержек в пути я бы предпочел иметь необходимые бумаги.
- Идемте за паспортом. Мы в двух шагах от Префектуры.
С моей помощью, надеюсь, вам не придется ждать.
Спустя пять минут они уже входили во двор Префектуры.
В ту минуту, как они переступали порог службы паспортов,, в темном коридоре на них налетел какой-то человек.
Сальватор узнал г-на Жакаля.
- Примите мои извинения, господин Сальватор, - проговорил полицейский, в свою очередь узнавая молодого человека. - На этот раз я вас не спрашиваю, какими судьбами вы здесь очутились.
- Отчего же, господин Жакаль.
- А я и так это знаю.
- Вам известно, что меня сюда привело?
- А разве в мои обязанности не входит все знать?
- Итак, я пришел сюда, господин Жакаль...
- За паспортом, дорогой господин Сальватор.
- Для себя? - засмеялся Сальватор.
- Нет... Для этого господина, - ответил г-н Жакаль, указав пальцем на монаха.
- Мы стоим на пороге службы паспортов. Брат Доминик пришел со мной Вы знаете, что мои занятия не позволяют мне уехать из Парижа. Стало быть, нетрудно догадаться, дорогой господин Жакаль, что я явился за паспортом для господина.
- Но я не только догадался, но и предвидел ваше желание.
- Ага! Предвидели...
- Да, насколько это позволительно при моей скромной прозорливости.
- Не понимаю.
- Сделайте одолжение и следуйте вместе с господином аббатом за мной, дорогой господин Сальватор! Возможно, тогда вы все поймете.
- Куда мы должны идти?
- В комнату, где выдают паспорта. Вы убедитесь, что бумаги господина аббата уже готовы!
- Готовы? - усомнился Сальватор.
- Ах ты Господи! Ну разумеется! - отозвался г-н Жакаль с добродушным видом, который он умел так хорошо на себя напускать.
- С описанием примет?
- Ну да! Не хватает лишь подписи господина аббата.
Они подошли к кабинету в глубине коридора напротив двери.
- Паспорт господина Сарранти! - приказал г-н Жакаль начальнику службы, сидевшему за решетчатой конторкой.
- Пожалуйте, сударь, - отвечал тот, подавая паспорт г-ну Жакалю, а тот передал его монаху.
- Все в порядке, не так ли? - продолжал г-н Жакаль, пока Доминик с удивлением разглядывал официальную бумагу.
- Да, сударь, - промолвил Сальватор. - Нам остается лишь получить визу у его преосвященства нунция.
- Это сделать просто, - заметил г-н Жакаль, запуская пальцы в табакерку и с вожделением втягивая понюшку табаку.
- Вы оказываете нам настоящую услугу, дорогой господин Жакаль, признался Сальватор. - Не знаю, право, как выразить вам свою благодарность.
- Не будем больше об Этом говорить: друзья наших друзей - это наши друзья.
При этих словах г-н Жакаль повел плечами с таким добродушным видом, что Сальватор едва не поверил в его искренность.
В иные минуты он был готов принять г-на Жакаля за филантропа, занимающегося полицейским сыском
