– И для того, чтобы смотреть за этими дозорными, – продолжал герцог, – я предлагаю вашему величеству назначить главу для святого Союза.
– Вы кончили, мой кузен? – спросил король.
– Да, государь, и, как его величество могло видеть, говорил со всей откровенностью.
Шико испустил чудовищный вздох, а герцог Анжуйский, оправившись от недавнего испуга, улыбнулся лотарингскому принцу.
– Ну а вы, – сказал король, обращаясь к окружавшим его придворным, – что вы об этом думаете, господа?
Шико, ни слова не говоря, взял свою шляпу и перчатки, затем схватил за хвост львиную шкуру, разостланную на полу, оттащил ее в угол комнаты и улегся.
– Что вы делаете, Шико? – спросил король.
– Государь, – ответил Шико, – говорят, что ночь – хороший советчик. Почему так говорят? Потому, что ночью спят. Я буду спать, государь, а завтра на свежую голову отвечу моему кузену де Гизу.
И он растянулся на шкуре во всю ее длину, герцог метнул на гасконца яростный взгляд; Шико, приоткрыв один глаз, перехватил его и ответил храпом, подобным раскату грома.
– Итак, государь, – спросил герцог, – что думает ваше величество?
– Я думаю, вы правы, как всегда, кузен, соберите же ваших главных лигистов, придите сюда вместе с ними, и я изберу человека, в котором нуждается религия.
– А когда, государь? – спросил герцог.
– Завтра.
И, произнося это слово, король искусно разделил свою улыбку, адресовав одну половину герцогу де Гизу, а другую – герцогу Анжуйскому.
Последний собирался было удалиться вместе с придворными, но только он шагнул к двери, как Генрих сказал:
– Останьтесь, брат мой, я хочу с вами поговорить.
Герцог де Гиз на мгновение сжал рукою свой лоб, словно желая собрать воедино поток мыслей, а затем вышел вместе со своей свитой и исчез под сводами галереи.
Еще через минуту загремели радостные клики толпы, приветствовавшей выход герцога из Лувра точно так же, как она приветствовала его вступление в Лувр.
Шико продолжал храпеть, но мы не поручились бы за то, что он действительно спал.
Глава 38.
КАСТОР И ПОЛЛУКС
Задержав у себя брата, король отпустил своих фаворитов.
Во время предыдущей сцены герцогу Анжуйскому удалось сохранить для всех, кроме Шико и герцога де Гиза, вид полного равнодушия к происходящему, и теперь он без всякого недоверия отнесся к приглашению Генриха. Он не подозревал, что гасконец заставил короля взглянуть в его сторону и тот увидел неосторожный палец, поднесенный к губам.
– Брат мой, – сказал Генрих, большими шагами расхаживая от двери до окна, после того как он убедился, что в кабинете не осталось никого, кроме Шико, – знаете ли вы, что я счастливейший король на земле?
