уйдешь со мной, я пойду за тобой хоть на край света.
Он торопливо шагнул к ней, но остановился и вернулся обратно.
– Нет, я не могу этого сделать, – тихо сказал он.
– Можешь! Ты сам знаешь, что можешь. Какое тебе дело до всех этих людей в Чандлере? Какое тебе дело до любого из них? Какое тебе дело до.., нее?
– Нет, – повторил он.
Она подошла ближе, и теперь они стояли почти вплотную друг к другу. Он был на несколько сантиметров выше ее, но, из-за того, что она была на каблуках, они казались одного роста.
– Кейн, пожалуйста, не совершай этой ошибки. Не женись на ком-нибудь другом. Ты сам знаешь, что любишь меня. Ты знаешь, что я…
– Ты так любишь меня, что бросила когда-то, – со злостью ответил он. – Ты вышла замуж за своего богатого любовника и… – он замолчал и отвернулся. – Я никуда с тобой не уеду. Я никогда не смогу ее так обидеть. Она не заслуживает этого.
Памела опустилась на скамейку:
– Ты собираешься отвернуться от меня просто потому, что не хочешь обидеть Хьюстон Чандлер? Она молода. Она найдет себе другого. Или она влюблена в тебя?
– Уверен, что ты в курсе городских сплетен. Она все еще любит Вестфилда, но она согласилась утешиться моими деньгами. К сожалению, я неотделим от своих денег.
– Тогда почему? Почему ты чувствуешь себя обязанным?
Он поднял на нее горящие глаза:
– Ты что, совсем забыла, какой я? Я держу свои обещания.
Смысл его слов был яснее ясного.
– Я думала, за это время ты все понял, – тихо сказала она.
– Ты хочешь сказать, понял, почему ты бросила меня с пятьюстами долларов в кармане, чтобы заплатить за гостиницу? Я сделал все возможное, чтобы не понять этого.
– Когда я сказала отцу, что ему придется разрешить нам пожениться, потому что я жду ребенка, он насильно отправил меня в Огайо. Нельсон Янгер задолжал отцу большую сумму денег и уплатил долг тем, что женился на мне.
– Мне говорили… – начал Кейн.
– Я уверена, что тебе говорили, что я убежала, лишь бы не выходить за тебя замуж. Не сомневаюсь, что отец сказал, что его дочь просто играла с конюхом, но никогда бы не вышла за него. Тебя всегда было легко обмануть. Твое самолюбие легко можно было задеть.
Кейн немного помолчал.
– А ребенок?
– Закари сейчас тринадцать, замечательный мальчик, красивый, сильный и такой же гордый, как его отец.
Кейн спокойно стоял, глядя в глубину сада.
– Уедем вместе, Кейн, – прошептала Памела. – Если не ради меня, то ради своего сына.
– Сына, – повторил Кейн, тяжело дыша. – Скажи, тот человек, за которого ты вышла, хорошо он с ним обращался?
– Нельсон был намного старше меня, он очень хотел ребенка – независимо от того, был Зак его ребенком или нет. Он любил Зака, – она улыбнулась, – и каждую субботу они вместе играли в бейсбол.
Кейн снова оглянулся на нее:
– И Закари считает этого человека своим отцом? Памела встала.
– Зак научится любить тебя так же, как люблю тебя я. Если мы расскажем ему правду.
– Правда в том, что Нельсон Янгер был отцом Закари. Я же только зачал его.
– Ты отказываешься от собственного сына? – зло спросила Памела.
– Нет. Ты пришлешь мне мальчика, и я приму его. Я отказываюсь от тебя, Пам.
– Кейн, я не хочу умолять тебя. Если ты не любишь меня теперь, ты можешь научиться снова любить меня.
Он взял обе ее ладони в свои руки.
– Послушай меня. То, что с нами случилось, было очень давно. Мне кажется, до этого момента я даже не осознавал, насколько я изменился. Если бы ты пришла еще пару месяцев назад, я бы повел тебя к алтарю, но теперь все изменилось. Хьюстон… Она отстранилась от него:
– Ты говоришь, что она не любит тебя. Может быть, ты ее любишь?
– Я практически ее не знаю.
– Тогда в чем причина? Почему ты отвергаешь женщину, которая любит тебя? Почему ты отворачиваешься от собственного сына?
– Не знаю, черт тебя подери! Зачем тебе нужно было появиться именно в день моей свадьбы и причинять мне боль? Как ты можешь просить меня унизить женщину, которая так.., добра ко мне? Я не могу сбежать, бросив ее у алтаря.
Пам заплакала и снова опустилась на скамейку.
– Нельсон тоже был добр ко мне и очень любил Закари. Я пыталась найти тебя, чтобы все объяснить, но ты как будто исчез с лица земли. А через несколько лет, когда твое имя стало появляться в газетах, я никак не могла обидеть Нельсона. Когда он умер, я хотела найти тебя. Я чувствовала себя виноватой, как будто я убегаю от смертного ложа Нельсона в объятия любовника, но я слишком долго ждала. Потом Закари заболел, а к тому времени, как он мог ехать в Чандлер, ты уже был обручен. Я сказала себе, что между нами все кончено, но в последнюю минуту я решила, что должна увидеть тебя, сказать тебе все.
Он сел рядом с ней, обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Послушай, милая, ты всегда была сентиментальной. Может быть, ты не помнишь наших ссор, зато я помню. Единственное место, где нам было хорошо вместе, это стог сена. Две трети того времени, что мы находились вместе, мы не могли выносить друг друга. За эти годы ты забыла все плохое.
Пам высморкалась в кружевной носовой платок.
– А что, мисс Чандлер лучше?
– Когда я делаю что-нибудь, что ей не нравится, она бьет меня по голове тем, что подвернется под руку. Ты всегда убегала, пряталась и гадала, не разлюбил ли я тебя.
– Я стала старше.
– Ну и что? Ты жила со стариком, который портил тебя так же, как твой отец. Хьюстон никто никогда не портил.
Пам отстранилась от него.
– А как она в постели? Тоже лучше, чем я?
– Понятия не имею. Она не лишена огня, но она себя неловко чувствует. Я женюсь на ней не из-за секса. В конце концов недостатка этого я никогда не ощущал.
Пам обняла его за шею.
– А если я буду умолять тебя… – начала она.
– Это ни к чему. Я женюсь на Хьюстон.
– Поцелуй меня, – прошептала она. – Я хочу вспомнить. Позволь мне вспомнить.
Кейн задумчиво посмотрел на нее. Возможно, ему тоже хотелось убедиться. Он взял своей огромной ладонью ее голову и поцеловал. Поцелуй длился очень долго, он вложил в него все, что мог.
Когда он отодвинулся, они улыбались, глядя друг на друга.
– Все кончено, не так ли? – прошептала Пам.
– Да.
Она продолжала сидеть, прижавшись к нему.
– Все эти годы, проведенные с Нельсоном, я думала, что люблю тебя, но, оказывается, я любила свою мечту. Возможно, отец был прав.
Он снял ее руки со своей шеи.
– Еще одно слово о твоем отце, и мы поссоримся.
– Разве ты все еще сердишься на него?
