любовь.
Ему не нужны были слова, когда он повалил ее голую на землю и ворвался в нее с той же силой, с какой динамит взорвал утром стену. Хьюстон почувствовала себя этой падающей стеной, а когда они пребывали в сладостной неистовой страсти, ее охватила уверенность в том, что это все, что ей нужно, и то, что она сегодня сделала, было единственно правильным решением.
Пока они лежали рядом, Кейн крепко держал ее в объятиях, как будто решив никогда ее не отпускать. А Хьюстон, так же крепко прижавшись к нему, содрогалась от мысли, что могла потерять его.
Прошло много времени, прежде чем Кейн поднялся и пошел взглянуть на лошадей. Хьюстон хотела помочь ему, но он заставил ее лечь обратно, накрыв одеялом, чтобы она не замерзла в прохладном ночном воздухе.
Он не позволил помочь ему, даже когда разжигал костер. Хьюстон стала возражать, что их могут заметить, но Кейн закричал, что она должна доверять ему, и она согласилась. Она была рада, что могла положиться на него, ей было приятно лежать на спине и ждать. Он принес ей тарелку фасоли с маисовой лепешкой и чашку жуткого кофе. Но Хьюстон казалось, что это самая вкусная еда, какую ей доводилось пробовать.
Когда они поели, Кейн потушил костер и лег рядом с ней, прижав ее к себе. В следующую секунду они оба заснули.
Глава 32
Когда Хьюстон проснулась, светило солнце, Кейн держал ее в объятиях и ангельски улыбался.
– Нам надо ехать, – сказала она, садясь, сбросила его руки и натянула на себя остатки костюма. Спереди у него отсутствовало так много пуговиц, что вид был совершенно неприличный. – Они скоро нагонят нас. Не думаю, чтоб их привал затянулся настолько, насколько затянулся наш.
Он схватил ее за руку:
– По горячим следам в погоне за убийцей, так?
– Сейчас не время для шуток.
– Хьюстон, ты должна рассказать мне, что задумала. Почему ты решила бежать в Мексику?
– Я расскажу тебе, пока мы будем седлать лошадей, – сказала она и встала, нетерпеливо ожидая, когда Кейн сделает то же самое. – Я считаю, что мы сможем спрятаться в Мексике, – говорила она, накидывая попону на свою лошадь.
– Надолго?
– Навсегда, конечно, – ответила она. – Не думаю, чтобы суд оставил убийцу безнаказанным. Думаю, мы сумеем жить там более-менее скромно. Еще я слышала, что там люди не так любопытны, как в нашей стране.
Он поймал ее за руку.
– Подожди. Ты хочешь сказать, что собираешься жить со мной в Мексике? Если я буду изгоем, то и ты будешь изгоем?
– Да, конечно, я буду жить с тобой. А теперь оседлай, пожалуйста, лошадь – и поехали.
Хьюстон не успела ничего добавить, потому что Кейн обхватил ее за талию и закружил.
– Дорогуша, это самое прекрасное, что я когда-либо слышал. Оказывается, тебе наплевать на деньги.
– Кейн! – сказала она рассерженно. – Пожалуйста, отпусти меня. Они найдут нас и тебя…
Она замолчала, потому что он закрыл ей рот поцелуем.
– Да никто за нами не гонится, разве что шериф, обезумевший от того, что ты разнесла вдребезги его тюрьму. Хьюстон, милая, как бы я хотел видеть сейчас его лицо.
Хьюстон отступила на шаг от него. Его слова звучали для нее полнейшей бессмыслицей, но в глубине ее души стало зарождаться чувство страха.
– Может, ты объяснишь, что имеешь в виду? Кейн начертил три круга носком ботинка.
– Я просто хотел посмотреть, как ты.., ну, как ты отнесешься к тому, что я больше не богач.
Она наградила его своим пригвождающим к земле взглядом.
– Я хочу знать о Джекобе Фентоне.
– Хьюстон, я не сказал тебе ни слова не правды, просто я, наверное, не все тебе рассказал. Я нашел его мертвым у лестницы, и меня забрали за убийство, в тюрьму, но, оказывается, слуги видели его мертвым раньше, чем подошел я. Только мне не пришло в голову их расспросить. Хорошо, что ты догадалась.
– Тогда почему ты был в тюрьме, когда я пришла? Почему тебя сразу же не освободили?
– Ты знаешь, в общем-то, меня освободили. Хьюстон, милая, – он раскрыл объятия ей навстречу. – Я просто хотел убедиться, что тебе нужен я сам, а не мои деньги. Знаешь, когда ты ушла из тюрьмы после того, как я сказал, что лишился денег, я был уверен, что ты идешь к Вестфилду, чтобы разузнать, что можно получить до того, как меня повесят.
– Так вот, что ты обо мне думаешь?! – сказала она, задыхаясь. – Ты думаешь, что я настолько ничтожное, низкое существо, что брошу любимого мужчину на растерзание суда по обвинению в убийстве и пальцем не пошевелю, чтобы помочь ему? – она направилась к лошади.
– Хьюстон, хорошая моя, любимая, я не хотел тебя обидеть. Я просто хотел убедиться. Я и понятия не имел, что тебе в голову может прийти какая-нибудь глупость вроде… Ну, то есть я хочу сказать, что понятия не имел, что ты взорвешь тюрьму и чуть не убьешь меня.
– Ты, как я погляжу, нисколько не пострадал.
– Хьюстон, не сходи с ума, ладно? Это была маленькая шутка. У тебя, что, нет чувства юмора? Да все в городе…
– Да, – сказала она, глядя на него в упор. – Продолжай. Что делают все в городе? Кейн слегка улыбнулся:
– Может, они и не заметят.
Она угрожающе двинулась на него:
– Не заметят, что благодаря мне исчезла тюремная стена в полметра толщиной? Да, возможно, они все спали во время взрыва. Да, наверное, они будут ехать мимо здания, и никто из них просто не обратит внимания на небольшие изменения в окружающем пейзаже. А шериф, конечно, ни словом не обмолвился о самом примечательном событии последнего десятилетия, о том, как одна из сестер Чандлер подложила динамит под стену тюрьмы, чтобы освободить мужа, которому даже не было предъявлено обвинение в убийстве. – Она снова повернулась к лошади, каждый мускул ее тела сжигала злость.
– Хьюстон, ты должна меня понять. Я хотел знать, меня ты любишь или мои деньги. Мне представилась возможность узнать это, и я воспользовался ею. Нельзя обвинять за это человека.
– Тебя можно. Я хочу, чтобы ты выслушал, что я скажу – единственный раз в жизни. Я говорила, что люблю тебя – тебя, а не твои деньги, а ты не слышал ничего из того, что я тебе говорила.
– Ну знаешь, – он пожал плечами, – ты говорила, что не можешь жить с человеком, которого не уважаешь, но тем не менее вернулась, и тебя даже не пришлось долго уговаривать. Думаю, тебе просто трудно было удержаться, – он криво улыбнулся.
– Из всех самоуверенных, самовлюбленных мужчин, которых я встречала за свою жизнь, ни один бы не смог перещеголять тебя. Я очень, очень жалею, что мне пришло в голову спасать тебя. Жаль, что тебя не повесили, – с этими словами она вскочила на лошадь.
– Хьюстон, дорогая, ты ведь совсем так не думаешь, – сказал Кейн, взобравшись на лошадь и поехав следом за Хьюстон. – Это была шутка. Я не хотел тебя обидеть.
Они ехали весь день, и Кейн каждую минуту или приводил новые доводы, или обдумывал разные оправдания своему поступку, как, например, такое – она должна быть благодарна ему за то, что он сделал. Он сказал, что теперь Хьюстон смогла убедиться в своих чувствах к нему. Он пытался заставить ее увидеть смешную сторону произошедшего. Он обвинил ее в том, что она привлекла мальчиков к себе в помощники, и предупредил о той опасности, которую она навлекла на них всех. Он изо всех сил старался, чтобы она
