молитву. Но если Он и услышал отчаянную мольбу спасти жизнь брата, то проигнорировал ее. Церковная служба началась, и Рид вдруг почувствовал, как старые обиды ушли прочь. Хоть он не понимал ни слова из латыни, его охватило какое-то умиротворение. Непривычно для самого себя, он помолился о том, чтобы дедушка Кристины нашелся живым и здоровым. А если нет, то пусть она хотя бы узнает правду и обретет покой.
Кристина задержалась после того, как служба закончилась. Она зажгла свечу в боковом приделе и молилась, стоя на коленях. Потом вышла из церкви и остановилась на ступенях, дожидаясь, пока глаза привыкнут к свету. Небо над головой переливалось всеми оттенками алого, розовато-лилового и золотистого. Она долго любовалась этим видом.
– Прекрасно, не правда ли, графиня? – спросил Рид, подходя к ней.
– Ты? – Она испуганно повернулась. – Что ты здесь делаешь?
– Ай-ай-ай, мадам Делакруа. – Он укоризненно покачал головой. – Разве так надо приветствовать своего мужа?
Ее глаза полыхнули огнем.
– Шут гороховый, – прошипела она, оглянувшись, чтобы убедиться, что никто их не слышит. – Ты не мой муж. У меня нет мужа. Ты нагло воспользовался моим великодушием и вполз в мою жизнь как червяк.
Рид безмятежно улыбался.
– Ну-ну, графиня. Я точно знаю, что Господь не любит сварливых женщин.
Кристина открыла и тут же закрыла рот. Он взял ее под руку, довольный, что сумел разозлить. Сейчас по крайней мере ее беспокойство улетучилось.
– Может, после чашки кофе твое настроение улучшится.
– Сварливая! Ты назвал меня сварливой? Рид хмыкнул.
– Я надеялся, что это отвлечет тебя.
– Как ты узнал, где меня найти?
– Я шел следом.
– И не только проследил, но и остался на заутреню? Удивительно, просто невероятно.
Прижав руку к груди, Рид смотрел на нее невинным взглядом.
– Мне обидно, мадам, что мое появление в церкви вызывает у вас такое удивление, – проговорил он оскорбленным тоном.
Кристина расхохоталась.
– Да, месье, признаюсь, что я считаю это очень странным.
– Должен сказать, что за игральным столом я чувствую себя гораздо уютнее.
Она искоса взглянула на него.
– Тебе повезло в карты?
– Могу себе позволить чашку кофе и сладкую булочку. Торговец у рынка продавал дымящийся крепкий кофе в чашках, который так любят жители Нового Орлеана. Рид купил еще и пару сладких булочек с пралине, Они с Кристиной медленно брели к дому, отхлебывая кофе и жуя сладкое тесто.
– Ты так и не сказал, почему пошел за мной.
– Женщине опасно ходить одной.
– Ты боялся, что на меня нападут?
Он пожал плечами.
– По улице шатаются всякие бродяги и бездельники. В основном матросы. – Рид улыбнулся ей поверх чашки. Он видел, что ее разбирает любопытство. – Американцы, которые прибыли из таких мест, как Кентукки, Теннесси, Миссисипи и Огайо. Грубая, неотесанная банда. Их вкусы соответствуют их профессии. Распродав все, что привезли, они тратят деньги на виски, женщин и игру.
– Фу, – фыркнула Кристина, – как похоже на французский двор.
Рид расхохотался, оценив эту меткую характеристику. Подходя к дому, они замедлили шаги. Рид почувствовал, что Кристина снова погрузилась в задумчивость. Он остановил ее, повернул к себе лицом, обеспокоенно глядя в глаза.
– Если твой дедушка в самое ближайшее время не найдется здесь, значит, он где-то еще. Будет лучше, если ты не станешь задерживаться в Новом Орлеане. Если меня опознают, поднимется большой скандал. Я не хочу, чтобы это коснулось и тебя.
Она грустно улыбнулась.
– Тебе не кажется, что уже слишком поздно?
Ему нечего было на это ответить. Они молча вошли в дом.
– Миссус, – поспешила им навстречу Дульси, – только что пришло письмо от матушки-урсулинки. – И она передала Кристине запечатанный конверт.
Та дрожащими руками сломала печать и пробежала глазами короткое послание.
«Джентльмен, похожий по описанию на Жана-Клода Бушара, месяц назад поступил в благотворительную больницу Святого Чарльза. Он очень болен и не в состоянии ничего сообщить о себе. Персонал называет его Жаном».
