Он искал защиты, как босоногий ребенок, бегающий по улицам в поисках матери, дергал за одежду незнакомых людей, украл по пути один-два кошелька, продолжая тянуться, тянуться… Жизненная сила покидала его. Он пытался удержать ее, он должен удержать ее, но она, словно песок, уходила между пальцев, боль все плотнее окутывала его, погружая в темноту, которой он уже не сопротивлялся.
Свобода бесчувственности. Тем не менее он пошевелился и взвыл от невыносимой боли. Это усилие отбросило его еще дальше от боли, еще дальше от нее.
Слава Богу, что она в безопасности, далеко отсюда и не видит его в таком унизительном положении. Он готов отдать жизнь за одну ее улыбку, одно прикосновение. Он пожертвовал бы своей гордостью, если бы ему представился шанс восстановить то, что он разрушил своими резкими словами и требованиями. Каким же он стал мерзавцем, как поздно осознал, что без нее он ничто!
Когда Микаэла пыталась придумать, как незамеченной пробраться в Англию и встретиться с Николасом, мысли ее тут же возвращались к Рейну, бередя сердечную рану.
Услышав стук в дверь, она вытерла мокрые щеки. Вместо ожидаемого Кабаи появился Темпл, которого она не видела уже несколько дней, не желая выплескивать ни на кого свое мрачное настроение.
– Мы у берегов Марокко, – сообщил он.
Микаэла вскочила с койки и выглянула в кормовой иллюминатор. Рейн был там, занятый поисками отца.
– Вам незачем прятаться, Темпл. Даже ради меня. Если бы мой муж нуждался в моем обществе, он сказал бы об этом.
– «Императрица» стоит в гавани под охраной. Экипаж бездельничает на палубе, а на причале полно солдат.
– Значит, они не разрешают ему выйти в море. Ты видел Рейна?
– Нет, хотя дважды взбирался на марс.
Раджин свернулась у его ног, и он погладил голову зверя.
– Если мы решим пристать к берегу, сколько до него ходу?
– Часа четыре.
– Все равно вы собирались зайти в порт… иначе бы не подошли так близко.
– Я подумал, что… если вы с ним встретитесь…
– Темпл, в вашей груди бьется сердце романтика.
– Одно ваше слово, и я вырву его из груди. Мне нужно поддерживать свою репутацию.
– Насколько мне известно, это не та репутация, которой стоит гордиться.
Темпл слегка покраснел и спросил:
– Что нам делать?
– Вы спрашиваете меня?
– Конечно. Вы здесь жили.
– Ребенком и…
– Может, у Опекуна иссякли все идеи?
Вызов, прозвучавший в его словах, заставил Микаэлу выпрямиться.
– Причальте к берегу с восточной стороны, подальше от «Императрицы». Не нужно, чтобы кто-нибудь обратил внимание на однотипные суда. – Она подошла к свертку Вивы и на секунду умолкла, развязывая его. – В команде есть марокканцы?
– Кажется, двое.
– Хорошо. Расскажите им все, что нам известно, и отправьте на берег. Пусть поспрашивают.
Темпл улыбнулся, он видел, что у нее складывается какой-то план.
Микаэла вытащила мешочек Авроры. Несколько дней назад она достала оттуда черный пузырек, однако не тронула пакетики с травами и монеты. Пока. Может, их хватит…
– Немного, – насмешливо передразнила она, высыпав на ладонь золотые соверены и блестящие камни. Что же тогда, по мнению Авроры, «много»?
– Дайте вашим марокканцам. – Она бросила Темплу один соверен. – Пусть наймут самую роскошную карету.
Микаэла встряхнула платье. Ну и Вива! Такой дорогой наряд из черного муара, расшитый серебряными нитями и бисером.
– Что вы задумали? – спросил Темпл.
– Британских солдат, охраняющих корабль, не так просто уговорить. Они выполняют приказ. Мы должны выяснить, кто его отдал. Их присутствие у трапа означает, что они надеются схватить Рейна, когда он попытается взойти на борт, или его уже схватили и они не хотят, чтобы кто-нибудь увиделся с ним.
– Зачем он здесь?
Теперь уже не имело смысла хранить тайну, да и Темпл слышал их спор. Микаэла рассказала.
– Думаете, за всем этим стоит его родной отец?
