была среди тех, кто вынуждал его прятаться от людей. Но сегодня Рейн открыл ей душу, а это для него еще большие мучения.
– Прости меня, – тихо сказала она.
– За что?
– За то, что, как все, верила, что ты мог отнять жизнь у нее, отнять жизнь у Кэтрин.
– И возможно, убить тебя?
– Нет, этого я никогда не боялась.
– Лгунья.
– Я могла бояться тебя какое-то время, Рейн. – Она вздернула подбородок (он просто обожал это движение). – Твой мрачный и задумчивый вид только усиливал подозрение, но у меня другое мнение. Лишь необыкновенно благородный человек мог стольким пожертвовать ради данного им слова.
– Ты считаешь, я женился на тебе из-за обещания, данного Николасу?
– Мне двадцать пять лет, Рейн, у меня не было ни одного поклонника, я вышла замуж ради безопасности и репутации, которая того не стоит. Я знаю, кто я. Я три года оставалась в тени, стараясь, чтобы меня воспринимали как служанку или досадную помеху.
– И вела себя, как неуклюжая старая дева?
– Это не было притворством.
– Имеющие глаза не могли не увидеть, что ты прячешь под одеждой, Микаэла. Ты заметила реакцию моей команды?
– Я заметила их взгляды и думала, что они считают меня…
– Они завидуют мне, – покачал головой Рейн.
– Ты снова льстишь.
– Кажется, мне придется кое-что предпринять, чтобы убедить тебя.
В мгновение ока Рейн поднял ее с табурета и начал целовать, ее язык проник к нему в рот, пальцы скользнули в волосы. Она тихонько постанывала, и он пил это желание, покусывал ей грудь, обхватив рукой нежную округлость, гладил через платье сосок. Всколыхнувшаяся в ней буря чувств разбудила спящих демонов, страх боролся с желанием. Рейн успокоил ее, осыпая нежными поцелуями, потом, глядя ей в глаза, потянул вниз лиф платья.
– Я хочу почувствовать твой вкус, – прошептал он, беря сосок в рот, и с ее губ слетел тихий вздох.
Его поначалу торопливые движения замедлились. Увидев, как она прикусила губу, Рейн посадил ее на стол, раздвинул бедром ей ноги, стал ласкать влажную от поцелуев грудь, а она, как слепая, ощупывала руками его лицо, затем просунула руку ему под рубашку. Микаэле хотелось почувствовать его обнаженную кожу, увидеть ее необычный цвет, а тело жаждало большего, но когда ладонь Рейна легла ей на бедро, она вздрогнула. Он замер, ожидая, пока она освоится с новыми ощущениями, потом его рука медленно двинулась вверх, на миг застыв в нерешительности, когда Рейн обнаружил, что под юбкой ничего нет. Микаэла смутилась, однако его губы не позволили этому чувству завладеть ею. Она застонала, и он приподнял ее за ягодицы, теснее прижимая к себе.
Ладонь скользнула ей между ног, и она снова вздрогнула, ресницы взлетели, в глазах застыла неуверенность.
– Я не сделаю тебе больно, Микаэла.
Продолжая осторожно ласкать ее, Рейн все глубже вводил палец в лоно, ее бедра ритмично поднимались в такт его прикосновениям.
– Откройся мне, расслабься, – шептал он.
– Не могу.
– Ты слишком зажата… возьми его.
– Что взять?
– Наслаждение.
Она сжала бедрами его руку и вскрикнула, раскрываясь ему навстречу.
– Давай.
– Я… боюсь.
– Положи руку на мою.
– Нет.
– Да.
Его хриплому голосу невозможно было противиться, и когда он ввел второй палец, она теснее прижалась к нему.
– Покажи, как доставить тебе наслаждение. Микаэла притянула его голову к своей груди, и Рейн принялся ласкать ее, сначала грубо, затем все нежнее, а сильные пальцы уверенными движениями заставляли ее тело петь.
– Не сопротивляйся. Да, оно здесь. Я чувствую твое наслаждение.
Чудесный обжигающий жар распространялся у нее по животу, бедрам, погружая ее в водоворот невероятных ощущений. Микаэла жадно приникла к его рту, и с ее губ сорвался звук, в котором смешались вздох, стон, всхлип. Рейн удерживал ее на вершине блаженства, и ей показалось, что она сейчас умрет.
