проклятая красота и заставила ее столь необдуманно довериться первому встречному. Как будто внешняя привлекательность может служить гарантией чести и порядочности! Девушка снова потупилась и буркнула:
— Да.
— И наряд у него своеобразный, тебе следует присмотреться к нему повнимательнее. Покрой, конечно, странный, но работа чрезвычайно тонкая и добротная. Я никогда в жизни не видела такого тонкого сукна и таких мелких и ровных стежков.
— Мне было не до этого, — насупившись, заметила Мелисанда.
— Неужели ты не заметила даже того, что его обувь сделана по-разному: один башмак на левую, а другой — на правую ногу? — не удержавшись, воскликнула Фелисити.
— Подумать только, какое достижение! — Мелисанда устало покачала головой.
— Да, а ты видела часы у него на руке? Хотела бы я знать, где он их раздобыл! И где он раздобыл все остальные свои вещи?
— Наверное, у себя в Америке. — Мелисанде не улыбалось пересказывать тетке те глупости о собственном происхождении, которые болтал всю дорогу Флинн.
— Что объясняет его акцент.
— Да уж. — Мелисанда помрачнела еще больше.
— И тем не менее ему не откажешь в определенной смекалке. Откуда он родом?
— Наверное, из их столицы, — отвечала девушка, недовольно дернув плечом.
— И что он делает здесь? Он получил образование? Или хотя бы деньги?
Сколько Мелисанда ни старалась, ей так и не удалось припомнить, что говорил Флинн о своих планах и о том, что он здесь делает. Да и какие планы могут быть у человека, случайно угодившего сюда из будущего и мечтавшего только о том, как бы вернуться?
— Я и сама не знаю. Но денег у него нет, это совершенно очевидно. Все, чего он добивался, — это попасть в Лондон, чтобы найти способ вернуться домой. — Допуская, что этот человек из будущего, она не имела ни малейшего представления о том, как он собирается это сделать. — Однако мне почему-то кажется, что он немного повредился в уме.
— Да что ты говоришь! — с тревогой воскликнула Фелисити.
— Ты не пугайся, он совершенно безобидный. Просто… временами он говорит довольно странные вещи. Странные и невероятные. Иногда это звучит забавно… — Мелисанда виновато улыбнулась. — Но он все равно… ненормальный.
— Понятно, — процедила Фелисити, скрестив руки на груди и окинув племянницу пристальным взглядом.
— Ну… наверное, ты и сама это поймешь, когда поговоришь с ним обстоятельнее.
— В этом можешь не сомневаться. — Хозяйка прокашлялась и решительно продолжала: — В любом случае нам следует предпринять все возможное, чтобы выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. Я не думаю, что все окончательно разрушено, моя дорогая. А пока отправляйся к себе, постарайся отдохнуть и набраться сил. Эльза уже готовит тебе ванну.
— С наименьшими потерями… — повторила Мелисанда, не смея поднять глаза. — Ты ведь не хочешь сказать, что… что лорд Беллингем… — Она и сама не знала, что чувствует в ожидании ответа на свой вопрос: страх или надежду?..
— Господи! — цинично рассмеялась Фелисити. — Конечно, нет, деточка! С первых же шагов он ясно дал нам понять, что считает помолвку расторгнутой — естественно, в том случае, если тебя обнаружат живой. Конечно, при этом он вел себя очень достойно и поклялся своей честью, что позаботится о справедливости и о том, чтобы похитившие тебя негодяи болтались на самой высокой виселице. Но при этом он не упустил ни одной возможности лишний раз напомнить о том, что пережитое потрясение наверняка оставит в твоей душе неизгладимый след, что твое душевное равновесие уже никогда не восстановится и что остаток жизни тебе придется провести в уединении и спокойствии, под неустанной опекой преданных слуг.
Мелисанда и сама не ожидала, что воспримет это известие с таким облегчением.
— А ты знаешь, что он убил одну из своих служанок? — спросила она, не сводя глаз с тетки.
— Когда ты об этом узнала? — озабоченно нахмурилась Фелисити. — Надеюсь, ты не поверила этим наветам?
— Так ты обо всем знала? — опешила Мелисанда. — Знала и не обмолвилась ни единым словом, когда он сделал мне предложение?!
— Это не более чем чья-то идиотская выдумка! — отчеканила тетка с таким жестом, как будто отбрасывала от себя нечто мерзкое. — Один из десятков тысяч слухов, неизменно сопровождающих каждый шаг богатого и деятельного человека. К примеру, мне доводилось слышать, что лорд Фескью любит сам пасти своих коров. Или что адмирал Кордарон лупит свою жену плеткой-девятихвосткой, однако с каждой нашей встречей на балу она становится все краше. Я слышала, что лорд Ренквилл пристрелил любовника леди Ренквилл у нее на глазах, в их супружеской спальне, что не мешает леди Ренквилл по-прежнему флиртовать со всеми мужчинами напропалую. Да что там говорить: о твоем собственном отце ходят такие слухи, что у тебя волосы на голове встанут дыбом, — и тем не менее я совершенно уверена, что в них нет ни единого слова правды! Мелисанда, признайся, ты ведь решилась на этот побег не из-за какой-то сплетни?
— Нет, я решилась не только из-за этой сплетни, — с тяжелым вздохом отвечала девушка, внезапно почувствовав ужасную усталость.
— А из-за чего еще?
— Ты наверняка и сама знаешь, — пробормотала девушка. Каждое слово давалось ей с огромным трудом. Она обмякла в своем кресле, сонно хлопая глазами, но старалась смотреть прямо на Фелисити. — Потому я и явилась к тебе. Мне достаточно было один раз взглянуть на него, чтобы понять, что жить с этим человеком я не смогу. Он невероятно… холодный. Он смотрел на меня как коршун на жертву. И под этим взглядом мне было… очень не по себе.
— При том, что вы едва успели познакомиться.
— Вряд ли при ближайшем знакомстве это впечатление могло измениться…
— Но наверняка ты не знаешь!
— Тетя Фелисити, — звенящим от отчаяния голосом воскликнула Мелисанда, — он мне противен! Я его боюсь! Ну как ты не понимаешь? Я не могла за него выйти! Не могла! — Она заставила себя сесть прямо и посмотрела на Фелисити как можно тверже, однако в глубине ее глаз по-прежнему плескались ужас и боль. — Даже после всего, что случилось, я не жалею о своем поступке! Пусть я лишилась репутации, пусть моя жизнь кончена — я рада, что избавилась от необходимости стать его женой!
Фелисити задумалась. Она как-то разом постарела и осунулась. Мелисанда впервые видела ее в таком состоянии.
— Не важно, что было поставлено на кон, я не смогла бы пойти с ним к алтарю! — продолжала Мелисанда. — И я прекрасно понимала, что отец не станет меня слушать и никогда не согласится разорвать помолвку.
— И ты явилась сюда, потому что когда-то в молодости я сама сбежала из-под венца, — прошептала Фелисити, глядя в пол.
— Да, это так. Это внушило мне надежду, что ты сможешь меня понять. Тетя Фелисити, если бы ты знала этого человека, лорда Беллингема, ты почувствовала бы то же самое. В его сердце нет… доброты. — Мелисанда сокрушенно покачала головой, понимая, как неубедительно звучит этот довод. Но какое-то шестое чувство подсказало, что ей удалось достучаться до Фелисити, и она с надеждой заглянула тетке в лицо.
— В отличие от тебя, Мелисанда, меня прочили в жены безродному торгашу, — напомнила та, не опуская глаз. — Купцу, а не графу, наследнику герцогского титула. Кроме того, лорд Беллингем, — многозначительно добавила Фелисити, — чрезвычайно влиятельный человек.
Мелисанда чувствовала, как тяжесть у нее на душе растет с каждым услышанным словом. Она обречена, ей нет и не может быть спасения.
Когда Флинн заканчивал третью тарелку супа, из последних сил борясь со сном,
