обессиленная, лежала под мужем и он мог делать с ней все что угодно.
— Не смей меня трогать — продолжала кричать Даниэлла. — Говорю тебе, не смей! Ты поганый ублюдок! Оставь меня в покое! Я тебе этого никогда не забуду!
Ее голос был сейчас как никогда холодным, и в нем звучала такая ненависть… Адриан почувствовал, как что-то внутри него оборвалось.
— Если бы я только мог верить тебе, — прошептал он. Обескураженная, Даниэлла посмотрела на него.
— Ты можешь мне верить! — закричала она. — Пожалуйста, поверь мне! Ты делаешь мне больно!
Адриан подумал, что давит на жену весом своего тела и тем самым причиняет ей боль, поэтому перекатился на бок, освобождая ее. Даниэлла села, нащупала в темноте банное полотенце и завернулась в него.
Вздохнув, Адриан тоже сел.
— Даниэлла, ты не можешь вернуться в Авий. По крайней мере сейчас. — Встав на колени, он взял ее за подбородок. — Даниэлла! — прошептал он, удивляясь тому, как хрипло звучит его голос, и тому, что в нем опять разгорается желание. Боже, как же он хочет вновь обладать ею! Они слишком долго были в разлуке.
Даниэлла вырвалась из его рук и встала. Готовая в любой момент сорваться и убежать, она плотнее закуталась в полотенце.
— Не смей меня трогать — со злостью сказала она.
Стиснув зубы, Адриан встал с постели, желая одного: схватить жену и снова бросить на кровать, но солнце уже всходило, и если он сейчас снова займется любовью…
Даниэлла отскочила от него.
— Я серьезно говорю, Адриан: не смей меня трогать. Я не хочу тебя… Я не выношу… Я не могу…
— Сделай так, чтобы я поверил тебе, — сказал Адриан.
— Даже не думай до меня дотрагиваться, — снова повторила она. Не смей этого делать никогда!
— Как вам будет угодно, миледи, — небрежным тоном ответил Адриан.
Как будто его не переполняло желание, не жгло изнутри адское пламя.
Мак-Лахлан отвернулся от жены и начал одеваться.
Он чувствовал, что Даниэлла наблюдает за ним, но даже не взглянул в ее сторону. Нашел штаны, рубашку, тунику и ботинки, затем накинул на плечи плащ.
Подошел к двери, открыл ее и вышел.
Он так и не оглянулся.
Глава 19
Принц Эдуард отправился со своим войском в соседнее графство готовиться к наступлению на французского короля, как и предполагала Даниэлла. Графиня не переставала нервничать из-за того, что жила здесь как в тюрьме, хотя замок Ренонкур оказался весьма комфортабельным, а его окрестности — живописными, просто прекрасными. Даниэлле разрешили кататься верхом в сопровождении двух старших рыцарей, Жерве де Леона и Генри Латимера. В первое же утро под неусыпным оком охраны она изучила свои возможности. Один из двух приставленных к ней рыцарей неизменно находился рядом, за дверью. Терезы в замке не было, и Даниэлла ничуть не сомневалась, что служанка уехала вместе с войском Эдуарда. Вместе с Мак-Лахланом в поход отправился и его оруженосец, чтобы ухаживать за лошадьми и оружием Адриана.
Сменявшие друг друга слуги приносили графине еду, убирали комнату, готовили ванну, забирали белье в прачечную. Постоянно дежурили только Жерве и Генри. Подслушав однажды перешептывание слуг за дверью, Даниэлла узнала, что принц Эдуард приказал, чтобы никто из них не заходил к ней слишком часто. Видимо, принц опасался, что строптивая графиня может с кем-нибудь подружиться и уговорить его помочь ей бежать из замка.
Дни казались ей долгими, монотонными, а бесцельность существования сводила с ума. Графиня никогда не была сильна в вышивке гарусом по канве, поэтому много читала, ездила верхом и ждала. Еда, которую готовили в замке, ей не нравилась, и Даниэлла часто ощущала болезненную слабость. Шло время, чувство тревоги и злость становились сильнее. Графиня была убеждена, что не причинила зла ни принцу Эдуарду, ни Адриану и они не имеют права так поступать с ней. Ее дом — Авий, там осталось ее сердце.
По ночам Даниэлла представляла своего мужа в объятиях Терезы. Эти образы мучили графиню, не давали ей заснуть, и она долго лежала с открытыми глазами, думая о роли женщин в обществе и в политике. Смириться с подобным положением Даниэлла не могла. Это было несправедливо, чертовски несправедливо! Вот и сейчас все восхищались красотой графини, все мужчины желали ее, но никто из них не хотел ее выслушать… Когда же раздражение проходило, Даниэлле становилось страшно. Она молилась, чтобы войнам и царящей кругом враждебности пришел конец. Графиня боялась за Адриана и переживала за Францию.
Однажды ночью, меряя шагами комнату, Даниэлла обнаружила дверь, ведущую на маленький полукруглый балкон, и с тех пор полюбила стоять на нем, глядя в ночное небо на сверкавшие звезды. В такие минуты она шептала молитвы, умоляя Бога смилостивиться над ней, не дать ей сойти с ума от вечного ожидания и помочь найти выход из создавшегося положения.
И Господь услышал ее молитвы. Однажды, выйдя на балкон и прислонившись к стене, Даниэлла вдруг почувствовала, что за ее спиной кладка слегка поддалась — там оказалась маленькая дверца. За дверцей обнаружилась узкая винтовая лестница, ведущая во двор. Было темно, кругом висела паутина, и Даниэлла боялась спуститься по лестнице. Но вскоре графиню охватила паника: молодой женщине стало казаться, что ее оставили заживо гнить в этой комнате. Затем ей почудилось, что с минуты на минуту она умрет: от плохой пищи, от бесконечного ожидания, от тоски… И Даниэлла не выдержала: взяла лампу и решила обследовать старые каменные ступени. Они выходили в угол двора, туда, где были расположены конюшни.
Поначалу графиня просто прошлась по двору, закутавшись в плащ и накинув на голову капюшон. На следующую ночь она прогулялась в деревню. Было еще не очень поздно, и деревня жила своей жизнью: дети таскали из колодца воду, в окнах маленьких хижин светились огни, на порогах открытых дверей сидели крестьяне и ремесленники, отдыхая после долгого трудового дня.
Постепенно Даниэлла пришла к выводу, что никто в замке не замечает ее отсутствия.
Теперь каждую ночь она ходила на прогулку, но все еще не решалась покидать пределы города. Постепенно осмелев, она начала выходить пораньше и даже отважилась покупать маленькие безделушки у золотых дел мастера, работавшего под стенами замка. Однажды вечером, когда она уже готова была уйти, купив восхитительную брошь, мастер остановил ее:
— Графиня?
Вздрогнув от неожиданности, Даниэлла пригляделась к нему внимательнее. Серьезный худощавый человек, лет пятидесяти, с длинными тонкими пальцами — как раз такими, какие нужны для его работы. Даниэлла промолчала, боясь, что ее могут узнать фанатичные приверженцы мужа или принца Эдуарда. Этим верноподданным доставило бы большое удовольствие доложить о ночных прогулках графини. Но ремесленник придвинулся к ней ближе и зашептал:
— Если вам когда-нибудь захочется выйти за черту города, дайте мне знать.
Даниэлла застыла на месте, поняв, что перед ней сторонник короля Иоанна. Графиня и мастер долго молча смотрели друг на друга. Сердце Даниэллы тоскливо сжалось, в голове промелькнула мысль: а что, если прямо сейчас принять его предложение и убежать из этого замка? Убежать от мужа, который окончательно забыл ее, убежать под защиту короля Иоанна — человека, который всегда признавал ее права на Авий. Но как бы ни злилась она на Адриана, убегать ей не хотелось. Даниэлла лишь желала, чтобы муж наконец понял: она никогда и ничего не замышляла против него. На какое-то мгновение Даниэлла даже представила себе картину: Адриан на коленях просит у нее прощения за то, что сомневался в ней.
Не отрывая взгляда от лица мастера, графиня медленно покачала головой, приветливо улыбаясь при этом: пусть этот человек не боится, что выдал себя с головой.
— Я должна оставаться гостьей принца Эдуарда, — ответила Даниэлла, — но мне приятно сознавать, что здесь у меня есть друг.
Ремесленник указал на серебряную безделушку, которую графиня только что у него купила:
— Если вам будет нужна моя помощь, пошлите мне эту штуку с моим сыном Ивом. Он работает на кухне.
— Спасибо.
— Для меня огромное удовольствие служить вам, графиня. Даниэлла снова поблагодарила его и поспешила домой.
Три дня спустя после этого случая Даниэлла, как всегда, поздно вечером спускалась по лестнице, чувствуя, что если не выйдет на прогулку, то просто сойдет с ума. Ей уже стало казаться, что Адриан, уехав с войском Эдуарда, покинул ее навсегда. Ома чувствовала себя больной, обессилевшей, опустошенной и подумывала о том, чтобы улизнуть домой. Монтейн часто писала своей госпоже, письма поступали и от сэра Джайлза с Дейлином. Даниэлла, в свою очередь, отвечала им всем, но ее неудержимо тянуло встретиться с ними в своем родном замке.
Спустившись по лестнице, графиня внезапно увидела группу из трех вооруженных всадников, которые только что въехали во двор. Даниэлла прислонилась к стене и застыла на месте. Она собралась было вернуться обратно, но всадники стали разговаривать, и Даниэлла решила подслушать беседу. Никто из мужчин не заметил ее, говорили они достаточно громко, и Даниэлла отчетливо слышала каждое слово.
— Когда же придет конец этой войне? — спросил самый молодой из рыцарей, слезая с лошади. — Вот взять бы в плен самого французского короля! Тогда его люди заплатили бы нам хороший выкуп, который покрыл бы все наши потери в войне.
— Было бы неплохо, — отозвался второй рыцарь, — но как его схватить на поле боя? Едва ли мы сможем добраться до него в самом пекле.
— У нас есть возможность захватить его, — заметил третий, по тунике которого можно было
