туда Робина. Через мгновение Даниэлла оказалась в объятиях мужа. Она была потрясена, с какой нежностью и страстью он обнимал и целовал ее. Его страсть мгновенно передалась ей и словно огонь разлилась по всему телу. Даниэлла целовала Адриана, наслаждаясь давно забытым запахом его тела, гладила его, с восторгом ощущая под рукой его упругие мускулы. Смеясь и плача, она помогала ему срывать с нее одежду.
— Господи… я кажется что-то разорвал… — прошептал Адриан.
— Не обращай внимания. Будь у меня твоя сила, я сама бы все содрала с себя.
Он крепко поцеловал ее в губы, подхватил на руки и понес на кровать, где продолжал целовать жену, целовать всю, каждый уголок ее тела, и она, вся горя от нетерпения, отвечала на его поцелуи с таким же трепетом и жаром.
Адриан слегка приподнялся и заглянул ей в глаза.
— Я не наврежу тебе? — спросил он. — Ведь ты родила совсем недавно.
Даниэлла покачала головой:
— Прошло уже много времени. Я спрашивала об этом, и лекарь меня успокоил.
— Возможно, даже к лучшему, что все это время я не был с тобой, — сказал Адриан, целуя ее грудь.
— О нет, милорд, вовсе нет. Не могу передать, как я скучала, как мне не хватало тебя!
Даниэлла погладила его по щекам, затем ее руки переместились ниже. Она гладила его спину, живот, взяла в руки его мужскую плоть, напрягшуюся от возбуждения и готовую войти в нее.
Адриан застонал и спрятал лицо у нее на груди. Он старался быть осторожным, боясь причинить жене боль, но Даниэлла так страстно прижималась к нему, шептала такие горячие слова, что он забыл обо всем на свете. Уж слишком долго он жил без нее! Первый раз был безрассудным и быстрым. Второй — помедленнее, а уж третий длился долго и был наполнен неописуемым блаженством.
Проснулся ребенок и закричал, требуя грудь. Даниэлла взяла сына на руки и стала кормить, а Адриан, поглаживая малыша по спинке, с умилением смотрел на них обоих. Супруги не могли нарадоваться на их общее создание.
Адриан положил сына обратно в колыбель и снова лег рядом с женой. Ему казалось, что он насытился, но вот она с улыбкой посмотрела на него, и его страсть всколыхнулась с новой силой. Будь прокляты эти французы! Он поцеловал Даниэллу, и она обвила вокруг него руки.
— Адриан…
Как только она прошептала его имя, дверь с грохотом распахнулась. Адриан успел вскочить, и тут же в комнату ворвались вооруженные люди. Инстинкт воина бросил Мак- Лахлана вперед, заставив закрыть собой жену и сына. Проклиная себя за неосторожность, из-за которой его застали врасплох, Адриан окинул взглядом комнату. Куда он положил в спешке меч? Перед ним были давние враги: Симон де Валуа и граф Ланглуа в сопровождении вооруженных людей.
— Господа, после того как я имел удовольствие познакомиться с вашим королем Иоанном, у меня возникают сильные сомнения, что это он научил вас таким манерам.
— Симон, — сказал Ланглуа, — надо будет вести себя более учтиво, когда мы будем перерезать горло этому благородному рыцарю.
И тут Адриан увидел свой меч, лежавший под плащом всего в трех футах от него. Он быстро схватил его и отступил к кровати. Даниэлла, кутаясь в простыни, с ужасом смотрела на происходящее. Она была бледной как полотно.
— Если мне суждено умереть, — спокойно сказал Адриан, — то буду ждать вас в аду.
Ему следовало убить Симона давно, когда у него была такая возможность. Сейчас они снова столкнулись лицом к лицу, и Симон нагло улыбался. Повернувшись, он втащил в комнату Монтейн и приставил к ее горлу длинный нож мясника. Он прижал нож к ее коже достаточно сильно, так, что из-под него выступили капли крови и стали медленно стекать вниз по. шее.
— Отпусти ее! — закричала Даниэлла, продолжая кутаться в простыни. Внезапно она вскочила и бросилась к Симону.
— Даниэлла! — прорычал Адриан и, в мгновение ока схватив жену, притянул ее к себе.
— Иди ко мне, Даниэлла, иди, — позвал Симон. — Перестань играть со мной. Иди сюда, и я отпущу Монтейн. Не обращай внимания на Мак-Лахлана. Теперь он нам не помеха. Все равно он скоро узнает, что это ты подкупила стражу и дала мне возможность убежать.
— Что?! — закричала Даниэлла.
Адриан почувствовал в себе сильное желание посмотреть ей в глаза. Он повернулся, чтобы сделать это, но тут у него за спиной послышалось какое-то движение, и он, мгновенно обернувшись, нанес нападавшему удар в грудь. Мак-Лахлан стал снова поворачиваться к жене, спиной чувствуя опасность. Даниэлла закричала.
Но было слишком поздно.
Ланглуа оказался проворнее. Рукояткой меча он нанес Адриану удар в висок. Боль была невыносимой. Кровавый туман застлал глаза Адриану, и рыцарь стал терять сознание…
Адриан зашатался и упал.
В его ушах завывал ветер…
— Бежим, Даниэлла, — сказал Симон.
Даниэлла взглянула на Монтейн, к горлу которой был приставлен нож Симона, затем перевела взгляд на Адриана, лежавшего на полу. Она не знала, жив он или мертв. Ей хотелось броситься к мужу, но она боялась за свою подругу. Стараясь сдержать подступившие слезы, которые только ухудшили бы ее положение, она посмотрела на Симона и покачала головой.
— Убежать с тобой? Отпусти ее сейчас же, грязный ублюдок! Ты что, хочешь снова поссорить нас с англичанами? Тебе мало того, что наша земля опустошена, что погибло столько людей? Ты снова этого хочешь?
— Заткнись, Даниэлла! — закричал Симон.
— Я не хочу бежать с тобой, Симон. Отпусти Монтейн и оставь меня в покое. Боже мой, мой ребенок…
— Ах да, ребенок, — вспомнил Ланглуа. — Мы бросим его в Ла-Манш.
— Попробуй только, и я выцарапаю тебе глаза! — закричала графиня.
В это время Монтейн издала сдавленный стон, и Даниэлла снова вспомнила о ней. Что же ей теперь делать? Она одна не справится с Симоном и Ланглуа. Адриан лежит бездыханный на полу рядом с человеком, сраженным его рукой, и она даже боится подумать, что муж уже мертв.
— Отпусти Монтейн, — сказала Даниэлла Симону. — Пусть она заберет ребенка и уйдет отсюда. Только после этого я уеду с тобой.
— Этот ребенок — шотландское отродье, и мы утопим его в проливе. Ты молода и сможешь нарожать много детей.
— Если вы убьете ребенка или Монтейн, я буду кричать до тех пор, пока вы не убьете и меня. Пусть Монтейн позаботится о ребенке, и тогда можете забирать меня с собой.
Симон вопросительно посмотрел на Ланглуа.
— Делай, как она говорит, лишь бы было поменьше шума, — ответил последний.
Симон отпустил Монтейн, и она, шатаясь, подошла к колыбели, с ужасом глядя на графиню.
— Со мной все будет хорошо, — заверила ее Даниэлла. — Позаботься о ребенке и о моем муже. — Она с ненавистью посмотрела на Симона, затем на Ланглуа и снова на Симона. — Адриан сохранил вам жизнь, хотя у него были все основания вас убить. А что касается вас, граф Ланглуа, то Адриан мог бы и вам снести голову, но он этого не сделал!
— Закатайте Мак-Лахлана в ковер, да побыстрей, — сказал Симон, обращаясь к своим людям. — Мы бросим его в Ла-Манш.
— Нет! — в отчаянии закричала Даниэлла, бросаясь к Адриану, но Симон, схватив ее за руку, отшвырнул назад. Глаза его превратились в щелки.
— Его больше нет, леди, и вам снова придется привыкать ко мне.
Даниэлла бросилась на Симона и что есть силы ударила его по лицу, расцарапав при этом его щеку, которая тотчас же распухла. Не помня себя от ярости, Симон в ответ ударил графиню, и она отлетела к кровати. Свет померк у нее перед глазами.
И она, возможно, на ее счастье, провалилась в темноту.
Глава 24
Холод вернул Адриана к жизни, а вместе с холодом пришло и осознание того, что кругом соленая морская вода, которая уже стала проникать в его легкие.
Как долго он пробыл без сознания? Он очнулся в темноте, и эта темнота казалась бесконечной…
Его бросили в море. Да, черт возьми, кто-то пытался его утопить. Адриан начал отчаянно бороться с мраком, работая руками и ногами, пытаясь выплыть на поверхность. Лишь бы только опять не потерять сознание, не утратить волю к жизни…
Не погибнуть.
Наконец он вынырнул и смог оглядеться. Была ночь, вдали виднелся какой-то фламандский корабль. Мак-Лахлана выбросили далеко в море, в бурные воды Ла-Манша.
Адриан попытался сориентироваться, определить, где находится берег. Набегавшие волны захлестывали его с головой, вода была очень холодной.
Наконец рыцарь сообразил, где должен быть берег, и быстро поплыл в том направлении. Он не знал, какое расстояние отделяет его от земли: может, несколько миль, а может, и значительно меньше. Волны перекатывались через него, поднимали высоко вверх, отбрасывали назад; белые гребешки венчали их верхушки.
Вдали показались огни. Кто-то жег костры вдоль линии берега. Увидев костры, Адриан почувствовал новый прилив сил и поплыл быстрее, но вскоре решил, что силы надо беречь, и снизил темп. Медленный взмах руками, вдох, снова взмах, выдох, еще и еще. Голова его раскалывалась, руки болели. Он плыл, борясь с волнами; соленая вода заливала глаза, попадала в рот. Рыцарь старался не думать о темной безжалостной пучине, которая в любой момент могла затянуть его. Он должен доплыть до берега. Во имя Христа и всех святых — он должен добраться до берега! Во что бы то ни стало…
Адриан продолжал плыть…
Но вполне вероятно, что одной его решимости не хватило бы, чтобы доплыть до берега, если бы в какой-то момент он не увидел плывущие ему навстречу лодки.
Адриан закрыл глаза и стал шептать молитву. Он должен обязательно выжить, чтобы убить
