– Да, конечно. Их отвага отца очень радует. Ведь для этого их и отправляли в горы. Но папа говорит, что отправил в горы двух безбородых юнцов с кое-какими манерами, а получил обратно двух дикарей, которые убеждены, что диспут – это когда один оппонент бьет другого ногами до тех пор, пока тот, другой, не признает себя побежденным.
Грегор рассмеялся:
– То же самое можно сказать про многих моих сородичей.
– Мои братья на самом деле не лишены доброты, но они скорее дали бы отрезать себе языки, чем в этом признались бы. – Алана окинула взглядом элегантный наряд Грегора – от белоснежной льняной рубашки и частично расшнурованного камзола до панталон, заправленных в отлично сшитые сапоги. – Они ни за что не надели бы камзол с панталонами, посчитали бы такой наряд слишком английским. Их платье в основном состоит из пледа и грубых сапог из оленьей кожи. Это мама заставила их надевать под плед хоть какие-нибудь штаны. – Грегор от души рассмеялся, и Алана улыбнулась ему в ответ. – Мама не сказала мне, как ей удалось их уговорить, но доводы у нее, наверное, были очень веские, потому что они с ней даже не спорили.
– У тебя есть и другие братья и сестры?
– Да, четверо. Все меня младше. Еще три брата и сестра. А у тебя?
– У меня их несколько дюжин. И почти все – братья. Если мой отец и умеет что-то делать хорошо, так это плодить сыновей. – Грегор усмехнулся, пригибая перед Аланой ветку поваленного дерева, чтобы ей было удобнее через нее переступить. Вид у нее был несколько сконфуженный, но признание Грегора ее явно заинтриговало. – Мой отец просто удержу не знал с женщинами, пока не женился на Мэб, – продолжал Грегор. – Многие думают, что он пытается наплодить собственную армию. Некоторые из нас – мы с братьями – считали даже, что он немного не в себе. Но теперь мы так не думаем. Он всегда был хорошим отцом, хотя мы до недавних пор этого не понимали.
– А его бастарды живут с вами?
– Да. По крайней мере, все, о которых он знает.
– Ну, это очень хорошо с его стороны.
– Конечно, хорошо, но это его не оправдывает. Ни к чему плодить столько детей и столько врагов и изменять той, на которой женился. Отец до сих пор отказывается мириться с нашими сородичами и возвращать себе имя Камерон.
Грегор довольно долго рассказывал о своем отце. Теперь, когда пропала нужда скрывать свои имена, он мог откровенно говорить о себе и о своей семье. Мог даже говорить о том, насколько все изменилось с тех пор, как в Скаргласе появилась Фиона, и изменилось к лучшему. Алану его рассказы забавляли, хотя порой и смущали. Но слушала она с интересом, и Грегор решил, что ему не составит труда уговорить ее ехать с ним в Скарглас, – если, конечно, ему этого захочется.
Грегор очень развеселил Алану рассказом о Макфингеле-старшем – тот в ночь полнолуния, выкрасившись в синий цвет, плясал голый в круге из камней, призывая удачу. Оба долго смеялись, поэтому не сразу заметили, что лес кончился; теперь перед ними простиралась широкая пустошь, на которой паслись овцы.
Грегор подал знак спутнице, чтобы та спряталась за кустом, а сам стал пристально вглядываться в даль.
– Я ничего не вижу, кроме овец, – сказала Алана. – И возле того маленького домика у края поля тоже никого нет.
– И я никого не вижу, хотя пастух должен находиться где-то рядом. Не могут же овцы пастись без присмотра, – заметил Грегор.
– Да, верно. Придется нам сделать круг, – прошептала Алана, но по голосу ее чувствовалось, что ей совсем не хочется идти в обход.
– Тогда наше путешествие продлится еще на несколько часов.
Алана вздохнула. К сожалению, они не знали, где находятся, зато точно знали, что идти им придется очень долго. Она вдруг подумала о том, что можно украсть коня, но тотчас же отказалась от этой идеи. Красть можно только под угрозой голодной смерти, а они вовсе не умирали от голода. К тому же хозяева коня могли бы отправиться за ними в погоню.
Как было бы хорошо, если бы они знали, сколько еще им предстоит пройти. Алана решила, что будет вести счет дням, проведенным в дороге. Если бы только этот счет мог приблизить их к цели. Не имея ориентиров, они легко могут заблудиться. Жаль, что нигде нет какого-нибудь дорожного знака с надписью… Но кому придет в голову ставить дорожные знаки вдали от нехоженых троп? Путники оказались в очень сложном положении: чтобы поскорее уйти с земель, принадлежавших Гоуэнам, им надо было знать, куда идти, но, опасаясь преследователей, они пробирались лесами и держались подальше от людей.
Грегор поднялся во весь рост, и Алана последовала его примеру.
– Ты думаешь, идти через пустошь безопасно? – спросила девушка.
– А что нам остается? Мы могли бы затаиться здесь до темноты. Могли бы пойти в обход. Или рискнуть и пойти напрямик, через поле? Чем мы рискуем? Нас могут увидеть, это верно, но станет ли пастух поднимать шум из-за двух безобидных странников?
– Я думаю, нам надо смело идти напрямик, – заявила Алана. – Только надо идти быстро. Если нас кто-то заметит и решит погнаться за нами, мы увидим преследователей издали и сразу же побежим.
Грегор усмехнулся:
– Такой план не хуже любого другого. Ты думаешь, что сможешь бежать быстро с котом в одеяле?
– Да, он не такой уж тяжелый.
– Тогда пойдем, – Грегор взял девушку за руку, и они пошли через поле.
Алана чувствовала, что Грегор предельно напряжен; при малейшем признаке опасности он готов был побежать во весь дух. Его напряжение передавалось ей, и очень скоро она подумала о том, что они сглупили, решив пойти напрямик. Через несколько мгновений появилось наглядное тому подтверждение – из домика вышел мужчина. Алана почувствовала, как участился ее пульс. Оба приготовились обратиться в бегство. Но пастух, казалось, не собирался за ними бежать. Возможно, он понял, что путники не хотят красть его овец. И все же им было очень не по себе под пристальным взглядом пастуха.
– Если Гоуэны сюда дойдут, им не составит труда нас выследить, – сказал Грегор. – Возможно, этот человек как-нибудь даст им знать, что видел нас.
– Но если он догадался, что Гоуэны ищут именно нас, то почему же он не побежал за нами? – спросила Алана, с осторожностью обходя топкое место на краю поля.
– А зачем ему рисковать? Поймав нас, он сделает богаче своего лэрда, но не себя.
– Ты думаешь, Гоуэны не назначили вознаграждение для того, кто нас найдет?
– Думаю, не назначили. Ведь они затеяли все эти похищения именно потому, что их казна пуста. Едва ли они готовы делиться тем, что надеются за нас получить.
– Наверное, ты прав. – Алана оглянулась на поле с овцами. – Но если эти земли принадлежат Гоуэнам, то они не так уж и бедны. Похоже, что земля здесь родит неплохо, а овцы жирные и крепкие.
– Наверное, у лэрда Гоуэна не хватает мозгов, чтобы получить от земли то, что она может дать. Я не думаю, что мы уже покинули их территорию. Не смею надеяться. А если это и не их земля, то она принадлежит соседнему дружественному клану, что для нас столь же опасно. Сейчас мы снова заходим в лес, а там затеряться уже не составит труда. Только идти надо побыстрее.
Алана мысленно обругала Гоуэнов такими словами, что если бы домашние услышали ее – наверняка бы ужаснулись. Она ничего не имела против путешествий, но удовольствие существенно умалялось необходимостью то прятаться, то бежать со всех ног. Однако по сравнению с прелестями сырой подземной темницы, приготовленной для них Гоуэнами, подобные неудобства казались мелочью. И все же она очень надеялась, что земли Гоуэнов не слишком обширные.
Алана с тихим стоном опустилась на мягкий мох под раскидистой сосной. Она даже сумела улыбнуться, когда кот выбрался из одеяла и осмотрелся. Ей пришло в голову, что за котом стоило бы проследить – а то уйдет в лес и заблудится, – но усталость взяла свое, и она решила, что кот и без нее не пропадет. Если хвостатый путешественник и впрямь не дурак, он не станет уходить слишком далеко. Кстати, надо бы дать ему имя. У Аланы уже было на примете несколько имен, но сейчас она сделала окончательный выбор и с чувством выполненного долга сладко зевнула.
