Эвелина печально вздохнула.
– Жаль…
Джастин протянул ей кольцо. Эвелине оно показалось совсем крошечным, и она боялась, что оно не будет ей впору.
– Должно быть, ваша прабабушка была миниатюрной.
Он кивнул:
– Да, совсем, как вы.
Девушка сдержала улыбку. Не такая уж она и малютка! Но ей не хотелось разуверять Джастина. Эвелине удалось надеть кольцо на безымянный палец. Кольцо сидело как влитое.
– «Вейн аморис», – невозмутимо изрекла она.
– Что?
– Древние египтяне верили, что безымянный палец имеет «жилу любви», которая ведет прямо в сердце. – Эвелина подняла на маркиза глаза и улыбнулась. – Вам не жалко с ним расставаться?
– Большинство дам из моего окружения не понимают смысла и значения подаренной вещи. Я подумал, что только вы сможете оценить этот дар по достоинству.
Эвелина погладила кончиком пальца гравировку в виде двух соединенных рук.
– Этот рисунок древние римляне использовали для обручальных колец. Золотое кольцо у них символизировало вечную любовь. – Она прижала обе руки к своей груди. – Этот подарок очень много для меня значит, и я буду хранить его всю мою жизнь!
Джастин нагнулся к ней и поцеловал Эвелину с нежностью, от которой у нее дрогнуло сердце. Он обнял ее так бережно, словно она была красивым хрупким цветком.
На одно короткое мгновение в голове у Эвелины промелькнуло, что ей надо бы поскорее оттолкнуть его, но все мысли мгновенно исчезли, стоило Джастину начать нежно гладить ее грудь.
Девушка прильнула к нему, говоря ему своим телом то, что она еще была не готова облечь в слова. Его нежные поцелуи становились все настойчивее. Внезапно Баркли поднялся с места и снял свой фрак и жилет. Стягивая с себя галстук и рубашку, он, прильнув к ней, продолжал пылко целовать Эвелину, еще сильнее разжигая в ней огонь желания. Она молча смотрела на него широко раскрытыми жадными глазами. Она никогда раньше не видела обнаженного мужчину. Также как и все в молодом маркизе, его тело было прекрасно. Эвелина протянула руку и кончиками пальцев провела по его груди.
Джастин медленно расстегнул многочисленные пуговки на платье Эвелины. Она специально надела платье с застежкой спереди в тайной надежде, что это случится с ними именно сегодня. Девушка мысленно была готова к этому. Ей казалось, что она ждала этого мгновения все свои двадцать два года.
Когда он снял с нее платье из нежной кисеи, прозрачное белье уже не могло скрыть ее прелестей. Баркли окинул ее тело жадным взором, а затем расстегнул корсет. Она помогала ему раздеть себя, пока ее белье не упало к ее ногам.
– Вы так божественно, прекрасны, – выдохнул он, завороженно глядя на нее.
Эвелина торжествующе улыбнулась, чувствуя себя королевой в его глазах.
– А вы похожи на статуи в Италии, только они холодные на ощупь. – Она провела руками по его широкой мускулистой груди, и его тонкие волоски защекотали ей пальцы.
– Сейчас я горячее, чем Аид, бог подземного царства, – улыбаясь, прошептал он.
Он лег на нее, и у нее перехватило дыхание. От прикосновения его гладкой теплой груди к ее обнаженным соскам все ее тело затрепетало. Его губы прижались к ее губам. Эвелина тяжело дышала, ее сердце отчаянно колотилось, а тело словно горело на адском костре. Когда Джастин покрывал горячими влажными поцелуями ее шею, взгляд Эвелины случайно упал на камин, и она заметила, что все дрова уже превратились в уголья. Значит, этот диковинный жар вызвал не огонь в камине – его причиной был Джастин.
Он целовал ее соски, проводя своими волшебными пальцами по ее животу и груди. Изогнувшись всем телом, Эвелина стонала от удовольствия, но ей хотелось большего. Ей хотелось познать его, как женщина может познать мужчину.
Как будто угадывая желания Эвелины, Джастин начал покрывать поцелуями ее живот. Он поднял ее нижнюю юбку. Провел ладонями по ее икрам и развязал ее подвязки, а затем осторожно снял с нее чулки. То, как Джастин раздевал ее – медленно, словно дразня ее, – казалось Эвелине таким эротичным, что она изнывала от желания. У нее слабели ноги, и она была рада, что уже лежит.
С горящим от возбуждения взором он устремился к ней. Ее лицо пылало. Ну что же это с ней? Ведь это то, чего она хочет! Она же просвещенная женщина… Но они с Джастином теперь так близки! Это так непривычно! Пожалуй, это… Это чересчур! В своей жизни она никогда не испытывала ничего подобного. Его пылкие ласки сводили с ума. Ей казалось, будто по ее венам разливается огонь и бушующие волны страсти уносят ее далеко-далеко.
Эвелина никогда не думала, что можно быть открытой настолько, как она была открыта сейчас перед ним. Но от этого и оттого, что он наполнял ее собой, она чувствовала непривычную радость. Даже счастье. Это было так хорошо! Это казалось самой правильной и единственно верной на свете вещью. Как будто он угадал ее сокровенные желания и дал ей именно то, чего она хотела. Эвелина нашла губы Джастина и поцеловала его. Она чувствовала восторг от соединения их двух разгоряченных тел, от соприкосновения своей и его кожи.
Эвелина то сжимала его – обнимая так, словно от этого зависела вся ее жизнь, – то отпускала. От переполнявшей ее страсти она тихо вскрикивала. Их сплетенные тела стали скользкими и гладкими от пота. Ей казалось, что она оседлала неприрученного дикого жеребца, и крепко прижималась к нему, торопясь к заветной цели.
Наконец Джастин вскрикнул, а затем затих; Эвелина тяжело дышала, словно только что пробежала эстафету, цена которой – ее собственная жизнь. Но ее лицо озаряла улыбка счастья: это было самое
