темную пелену. Салли опять ощущал дикую, нестерпимую боль. Каждый новый вздох приносил невыносимые страдания. Хотелось как можно скорее снова впасть в забытье.
Он приоткрыл свинцовые веки и увидел над своей головой фонарь, который держала чья-то здоровенная рука в черной перчатке.
– В этом состоянии его нельзя перевозить. И к тому же два надежных укрытия, как назло, засвечены. – Салливан услышал глухой звук удара. – Ты как слон в посудной лавке, Хелдерби.
Хелдерби! Салли внутренне ликовал. Теперь он знает имя своего мучителя! Ему пока рано отдавать концы: у него есть еще дела на этом свете. Он должен расквитаться с врагами и заставить их платить по счетам. Салливан почти ощущал привкус мести на своих запекшихся губах.
– Он потребуется нам живым, если девчонка Амхерста не станет с нами сотрудничать!
Эвелина! Салливан пытался понять, кому принадлежит этот голос, но ему становилось все труднее оставаться в сознании.
– Я вызову доктора. Не трогай его, слышишь? Тебе еще придется ответить за то, что чуть не загубил все дело своей глупостью.
Погружаясь в благословенное забытье, Салли успел с благодарностью подумать о своем старшем товарище, который не оставил его даже сейчас.
Глава 26
Джастин проснулся в холодном поту. Когда он вспомнил ужасный кошмар, который ему приснился, неприятный холодок пробежал у него по спине. Все еще находясь под впечатлением страшного сновидения, маркиз тяжело дышал.
Знакомая боль в груди и виске вернула его к реальности. Уставясь неподвижным взглядом в потолок своей спальни, он ждал, когда сердце перестанет учащенно биться.
Баркли осторожно сел, разжал стиснутые кулаки и судорожно вздохнул. Ему снилось, что Эвелина – изменница родины, прибывшая в страну с тайной целью ее уничтожить. Полковник обвинял его в убийстве Эвелины, которое Джастин совершил, чтобы спасти жизни миллионов англичан. Он целился ей прямо в сердце, потому что к этому его призывало чувство долга. Стоя под дулом пистолета, Эвелина смотрела на него дерзко, с вызовом, выражая взглядом свое презрение к маркизу из-за его предательства. Джастин проснулся в тот самый момент, когда, собираясь выстрелить в Эвелину, он начал во сне медленно нажимать на курок.
Ощущая неприятную горечь во рту, Баркли сделал глоток холодного чая, чашка с которым стояла на тумбочке возле кровати.
Джастин наклонился и выдвинул ящик тумбочки, чтобы еще раз взглянуть на любимый почерк на листке бумаги, который он захватил с собой из хижины. Он всегда держал этот листок возле себя. Вдруг что-то металлическое звякнуло и покатилось, а потом остановилось, ударившись о стенку ящика. Это было кольцо – блестящее, золотое, на котором были выгравированы две руки, соединенные вместе.
– Что за черт?
Любовный амулет его бабушки! Знак любви, так печально и трагично завершившейся. Это кольцо напомнило ему о том, какое зло он причинил Эвелине. Оно также напомнило Баркли о неисполненном перед нею долге.
«Что бы ни ожидало нас впереди, – когда-то сказал ей он, – я хочу, чтобы вы думали обо мне хорошо».
Разве может она думать о нем хорошо, когда он так мало сделал, чтобы помочь ей? Его информаторы не добыли ему никаких сведений. Ему не удалось аннулировать предписание на арест. И он до сих пор не имел представления, где держат Салливана. Судья, который выписал ордер на арест Эвелины, по случайному стечению обстоятельств заболел, и оказалось, что больше ни один человек не в состоянии решить этот вопрос. Джастину не помог даже его титул.
В конце концов, совсем отчаявшись, он, как утопающий за соломинку, уцепился за надежду, что Уитон окажется честным человеком. Он попытался убедить своего шефа, что Эвелина не замешана ни в каких грязных делах. Решимость полковника арестовать Эвелину это не поколебало, зато не могло не вызвать его подозрения относительно Баркли. Если до этого у Джастина имелись сомнения, теперь он знал точно, что Уитон ни за что не доверит ему никаких сведений, имеющих отношение к заговору, к Салливану или к Эвелине. Все его планы пошли прахом. Баркли оказался в полной изоляции. Ему предстояло добиваться справедливости в одиночку.
Страх сковал сердце Джастина. Он не имеет права потерпеть поражение! Он закрыл глаза и вспомнил нежную кожу Эвелины, едва уловимый запах лаванды, ее мелодичный смех, вспомнил, какой любовью светились ее глаза, когда она говорила о своем отце и о Салливане. Разве может Джастин подвести самую замечательную женщину на свете?
Баркли положил кольцо в карман, считая его своим талисманом. Кольцо будет напоминать ему о стоящей перед ним задаче и о женщине, которая целиком завладела его мыслями.
– Ах, извините меня великодушно, милорд. – В комнату вошел Силвестр. – Вас внизу дожидаются два человека: господа Клонц и Монтаг.
– Кто?
– Это господа из полиции, которых наняла ваша матушка, чтобы… ах… они содействовали вашему возвращению.
– В самом деле? – В голову Баркли пришла одна мысль. Может быть, не все еще потеряно и он еще отыграется.
Щеки Силвестра покраснели.
– Хотя это не мое дело, милорд, я возьму на себя смелость заметить: похоже, им еще не заплатили за их обязанности.
Ну что же, Джастин знал, как дать им заработать.
– Помоги мне одеться, Силвестр. У нас очень много дел.
