поверх голов пирующих рыбаков. Он был один и сидел к ней спиной. Внезапно грудь ее стиснули тревожные предчувствия. Наклон этой головы был ей знаком, да и фигура, гордые плечи… Сердце ее ухнуло вниз. Нет! Это память решила сыграть с ней злую шутку…
Он слегка повернул голову в сторону, и она увидела его четкий профиль, такой неповторимо прекрасный…
Сердце ее затрепыхалось, как птица в силке. Кровь отхлынула от лица. Поднос выскользнул из ее разом ослабевших пальцев.
— Нет! — слабо выкрикнула она. — О нет!
В последовавшие за исчезновением Кесси недели Габриэль пережил столько горя, сколько ему не выпало за всю жизнь. Он презирал себя за несдержанный язык и вспыльчивый нрав, за жестокость, причинившую ей такую боль. До сих пор он эгоистично думал лишь о собственной персоне и о том, как бы полнее расквитаться с отцом. Он использовал Кесси, не задумываясь, что она при этом чувствует и как все это сказывается на ней. Постыдное безразличие, ибо несмотря на всю ее жизненную закалку и несгибаемый дух, она была очень и очень уязвима…
А он безжалостно причинял ей боль. Раз за разом.
Он старательно гнал от себя мрачные мысли, но иногда они все же смущали его ум. Как тут не вспомнить о матери! Ее убили безысходность и отчаяние… Что, если его жестокость побудила и Кесси выбрать такой же конец?
Одной такой мысли было достаточно, чтобы на лбу выступил холодный пот. Нет! Вряд ли рука провидения столь жестока, чтобы нанести ему подобный удар дважды…
Раньше Габриэлю некогда было обращаться за помощью к Богу, теперь же он часто молился, вкладывая в молитвы горечь раскаяния и надежду…
Четыре месяца спустя его охватило отчаяние. Удастся ли ему когда-нибудь найти Кесси?
В надежде высвободить побольше времени для поисков он решил продать часть своего флота. Именно это и привело его в рыбацкую деревню рядом с Брайтоном. Владелец рыбацких лодок и шхун унаследовал солидную сумму от умершего дяди и горел желанием купить несколько торговых судов Габриэля. Они с часок поторговались и пришли к согласию насчет цены и условий продажи. Адвокат Габриэля приедет сюда сразу же, как только подготовит все необходимые бумаги.
Завершив сделку, Габриэль остался сидеть за столиком, мрачный, не обращая внимания на шумно веселящихся рыбаков. Томас вышел на улицу, чтобы подождать его в карете, а на Габриэля вдруг накатила апатия, не хотелось и пальцем пошевелить, словно силы внезапно оставили его.
Именно в эту секунду до его ушей донесся грохот упавшего подноса и звон разбитого стекла. От неожиданности он поднял глаза. И у него перехватило дыхание.
Первым делом его взгляд уперся в круглый, отяжелевший от ребенка живот служанки.
Через секунду он вскочил с такой прытью, что стул отлетел в сторону.
— Кесси… Кесси!
В глазах у нее отразился неописуемый ужас. Она повернулась с явным намерением удрать. Но не успела сделать и двух шагов, как ее резко развернули назад.
Перед ней жирной громадой возвышался Эйвери. Его пальцы впились в ее плечо. Он заставил ее попятиться, пока она не уперлась спиной в стол. Если бы Кесси не выставила назад руку и не оперлась на нее, то наверняка бы упала от такого натиска.
Он занес над ней кулак.
— Ах ты, неуклюжая сука! Ты мне заплатишь за это! Но прежде чем он успел выполнить свою угрозу, ему выкрутили руку за спину.
— Посмей только пальцем коснуться ее, — проговорил голос за его спиной, — и, клянусь, ты не доживешь до рассвета!
Несмотря на убийственно спокойный тон, чувствовалось, что этот человек кипит от ярости и готов на месте убить мерзавца.
— Хорошо, хорошо. Только отпустите меня!
Эйвери повернулся к Габриэлю лицом. Пусть он и пошел на уступку клиенту, тон у него вовсе не был подобострастным. Он привык быть хозяином в своем мирке и доверял силе своих кулаков.
— Хотите сами отмутузить паршивку? Но уж так вышло, что именно я плачу ей зарплату…
— Но вышло еще и так, что она вынашивает моего ребенка! Так что советую срочно подыскать себе другую служанку. Потому что эта женщина уедет со мной, и я убью любого, кому вздумается помешать мне!
Это была даже не угроза, а простая констатация факта. В пивной все стихло, все как-то разом протрезвели.
Обведя, посетителей взглядом, не предвещающим ничего хорошего, Габриэль удовлетворенно кивнул:
— Что? Нет желающих? Весьма мудро, джентльмены.
Он швырнул под ноги Эйвери золотую монету.
— Этого должно хватить за разбитую бутылку.
И поймал Кесси за руку.
Оцепенев от происходящего, Кесси почти не сознавала, что Габриэль ведет ее к выходу. У нее все крутилось и плыло перед глазами, сердце колотилось, как сумасшедшее, когда они оказались у кареты. Он втащил ее внутрь и усадил. Хлопнула дверца, и карета двинулась в путь.
Она дрожала не то от холода, не то от ужаса. Габриэль был рядом… Душа и мысли ее беспокойно метались. В ней боролись самые противоречивые чувства. Злость. Недоумение. Усталость. Но самым сильным из них была обида.
— Мне кажется, ты задолжала мне объяснение, янки. Что, к дьяволу, ты делала в этом вертепе?
Он сидел напротив нее. Обвиняет. Снова обвиняет! Досадует, что неожиданно натолкнулся на нее? Она опустила глаза. Ее вдруг начало колотить. Боже, ну почему ты допустил, чтобы он нашел меня? И почему именно здесь? Ее лицо горело от стыда и смущения. Ей так не хотелось, чтобы Габриэль увидел ее такой… О, она знала, что выглядит просто кошмарно! Ее волосы потеряли былой блеск. Кожа побледнела и натянулась на скулах. И чувствовала она себя такой неуклюжей уродиной… В груди разрасталась боль отчаяния. И почему выходит именно так, как он предсказывал? Говорил же когда-то, что она станет вечной обузой для него… Так и вышло!
Это было просто невыносимо! Хуже нет быть кому-то в тягость, быть чьим-то долгом. Неужели он не понимает, что именно поэтому она и покинула его?
— Отвечай же, Кесси! Какого дьявола тебе понадобилось торчать в этой дыре?
Она уставилась на свои ладони, стиснув их между колен, чтобы они наконец перестали дрожать. Но тогда задрожали губы. Она никак не могла набраться смелости взглянуть на него.
— Дьявол бы все побрал! Посмотри на меня!
Она покорно подняла глаза. Ну и к чему хорошему это привело? Рот задергался, слезы так и рвались наружу. У нее даже грудь заболела от отчаянных попыток не расплакаться.
— Зачем вы отыскали меня? — запинаясь, произнесла она. — Зачем?
— Что? Хочешь сказать, что предпочла бы остаться в этой клоаке? А ведь когда-то рвалась сбежать от Черного Джека! Неужели эта помойка лучше той, которую ты с радостью оставила в Чарлстоне? Мне до сих пор трудно поверить, что ты сбежала от меня… ради этого!
— Думаете, у меня был выбор? Я пыталась устроиться белошвейкой в Лондоне. Но тут мне вдруг показалось, что в толпе мелькнуло ваше лицо… Пришлось бежать оттуда…
Она буквально прорыдала все это. Габриэль побелел, выслушивая эти признания. Вина и стыд захлестнули его душу… Ему некого было винить во всем происшедшем, кроме себя. Страшно даже представить себе, что она бродила по Лондону без денег, без знакомых, у которых можно переночевать… Ее могли ограбить, избить до полусмерти, вообще убить!
Его ладони опустились ей на плечи. Он силой заставил ее сесть рядом с собой. Его пальцы стиснули ее ладони.
— Ты же должна была понять, что я кинусь разыскивать тебя! Что? Ты сомневалась в этом? Да как тебе такое только в голову взбрело?
Слезы так и полились из прекрасных топазовых глаз.
— А что еще мне могло прийти в голову после ваших слов? Боль вибрировала в каждом ее слове, едва слышно срывавшемся с ее губ.
Габриэль покачал головой и с такой же мукой произнес:
— Я был полным идиотом, Кесси! То, что я наговорил тебе сгоряча, непростительно, тем более что я так и не думал. Клянусь! Я выехал в Фарли той же ночью, прибыл ранним утром лишь для того, чтобы узнать, что ты… исчезла. Я знал, что обидел тебя, и хотел бы заслужить прощение, если только ты сумеешь пересилить себя. Но я и выстрадал столько, что не дай Бог… Ты хоть на секунду можешь себе представить, что я почувствовал, узнав, что ты ушла? Все эти недели поисков… тревог… Не знать, где ты, что с тобой, жива ли ты, не случилось ли беды! Я чуть с ума не сошел от горя! И ведь ты всегда могла вернуться домой, Кесси! Ведь это и твой дом! Ты должна была именно так и поступить!
Кесси обхватила свои плечи, пытаясь унять дрожь. Чувствовала она себя совершенно разбитой и несчастной.
— Зачем? Чтобы снова стать объектом ваших насмешек? Вашего негодования? Вы не хотели меня! — прокричала она с рвущим сердце отчаянием. — Как я могла остаться, зная, что вы чувствуете по отношению ко мне?.. Что мне еще оставалось?.. Я должна была уйти!
Ее отчаяние убивало. Она попробовала воспротивиться, когда он притянул ее к себе, но разве ей справиться с его напором? И она отдалась на волю этим рукам, крепко- крепко обнявшим ее. Он укрыл их обоих своим громадным плащом.
От его объятия в ней словно что-то оттаяло. И начало прорываться. Вся ее боль и горечь, стыд и страхи.
— Все, чего я когда- либо хотела, это угодить вам. Хотела стать леди. Вы ведь сомневались, что мне это удастся… Только зря время и силы тратила. Пора было поумнеть… Моя родная мать не хотела меня. Ваш отец на дух меня не переносит. И вам я оказалась не нужна.
Она снова заплакала. Беспомощно. Захлебываясь.
— В чем дело, Габриэль? Почему я никому не нужна?
У него сжалось сердце от жалости. Он стиснул ее руки так, что и сам испугался, что сломает ей пальцы. И поскорее выпустил
