— Как удивительно…
По-видимому, лорд Корк ожидал от нее совсем других слов.
— Вы действительно считаете это «удивительным»?
Элисса кивнула.
— Я никогда не встречала людей, которые переступали рамки общепринятого поведения, когда дело касалось нравственности. Конечно, можно было бы поспорить насчет того, какое поведение считается безнравственным или распущенным.
— Можно было бы, но мы не будем спорить.
— Впрочем, мне придется сделать оговорку, милорд, — на мгновение она прикусила нижнюю губу. — Я встречала человека сомнительных нравственных качеств.
Она почувствовала, как Майлс воззрился прямо на нее.
— Кто же это?
— Спесивый принц из рода Бурбонов, который когда-то навещал моего отца, — Элисса покраснела, вспомнив о Филиппе — да, именно так его звали. — Теперь, вспоминая это, я уверена, что виной всему была моя юность и наивность. Я не могла понять, каковы его намерения.
— Что у него были за намерения? — спросил маркиз требовательным, сухим тоном.
— Намерения жениться, — она помолчала. — По крайней мере, под конец.
— А каковы были его намерения в начале?
— Думаю, ему хотелось поцеловать меня, — хрипловатым голосом призналась она, и короткий смешок вырвался у нее помимо воли.
— Вы только так думаете?
— Нет, я знаю, что он хотел меня поцеловать.
— И вы позволили ему эту вольность?
— Конечно, нет! — Она была ошеломлена. — Ни разу, как только я догадалась, чего он добивается.
— Чего же он добивался? — непонятное выражение промелькнуло в темных глазах Майлса.
Элисса пыталась найти наиболее деликатное объяснение.
— Не следует забывать, милорд, что этот принц был французом.
— Значит, он пытался соблазнить вас.
Она застыла на месте. Как мог догадаться об этом лорд Корк? Разумеется, он — светский человек, а мужчины в большом свете прекрасно осведомлены обо всем подобном. По крайней мере он избавил ее от необходимости дальнейших объяснений.
По-видимому, он не удовлетворился своим предположением.
— Где же были в то время ваши родители?
— В библиотеке.
Элиссе послышалось, как Майлс бормочет сквозь зубы: «Ради подобных случаев не стоит становится завзятым читателем». Поставив обутую в сапог ногу на край скамьи, Майлс склонился к девушке и продолжил допрос:
— И где же имела место эта попытка соблазнения?
Элисса почувствовала, что краснеет.
— Рядом с мраморным, щедро наделенного всеми достоинствами Аполлоном, — и в ответ на удивленно приподнятую бровь она поспешила добавить: — Так мы называем одну из статуй в парке.
— Насколько я понимаю, на этой скульптуре греческий бог изображен… гм… без одежды? — предположил маркиз.
— Да, милорд.
— Этот Аполлон изображен в расцвете мужской красоты: высокий, широкоплечий, с узкой талией и бедрами, длинноногий и мускулистый?
Его описание статуи оказалось верным.
— Значит, вы видели этого Аполлона?
— Нет.
— Тогда откуда же вы знаете, какой он?
— Будем считать, что у меня богатое воображение, — Майлс Сент-Олдфорд потер затылок, покачал головой и издал нетерпеливое восклицание: — Мадам, мы отвлеклись. Помню, я предложил вам десять фунтов за ваши мысли, и только теперь понял, что мы вдались в обсуждения садовой статуи. Скажите же, о чем вы думали, пока я направлялся сюда?
— Я думала о том, как много вы знаете, а я — почти ничего, — как можно осторожнее ответила она.
Он нахмурился.
— Это звучит неубедительно. Блант говорит мне, что мисс Пиббл воспевает вас при каждой удобной возможности. По-видимому, вы — ее любимая ученица, и считаетесь весьма образованной особой.
— Может, кое в чем я и преуспела, но совершенно не понимаю людей.
— Наверняка на своих занятиях вы обсуждали поведение и наклонности людей.
— Разумом я понимаю и мужчин, и женщин. Но я имела в виду совсем не это.
— Что же вы имели в виду?
Его явная тупость начинала раздражать Элиссу.
— Я говорила об отношениях между мужчинами и женщинами, — чистосердечно призналась она.
— А!
Это восклицание прозвучало чрезвычайно многозначительно. Сардоническая усмешка тронула уголки его губ.
— Вы, миледи, имели в виду романтические отношения между мужчиной и женщиной?
— Вот именно, — Элисса с трудом запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в лицо. — У меня затекла шея, милорд. Не будете ли вы так любезны присесть, чтобы продолжить беседу?
— Да, благодарю вас, — учтиво кивнув, он обошел скамью и сел.
Должно быть, Майлс одевался второпях — его одежда выглядела небрежно: рубашка, как заметила Элисса, была застегнута всего на пару пуговиц. На нем не было галстука, а подол рубашки свисал над поясом брюк. Она подозревала, что под этой одеждой у него совсем ничего нет и попыталась отвести взгляд. Сознание того, насколько близко ее обнаженное тело оказалось к почти обнаженному телу Майлса Сент-Олдфорда вызвало у Элиссы чрезвычайно странные ощущения.
— Так о чем мы говорили? — Смущенно спросила она, чувствуя, что совсем потеряла нить разговора.
Майлс, казалось, не заметил ее смятения.
— Вы признались, что вам было бы любопытно узнать о романтических отношениях между мужчиной и женщиной.
— Вот именно! Вы знаете все, милорд, а я — совершенно ничего.
Эта была сущая правда.
— Так и должно быть, — согласился он, вытягивая вперед длинные мускулистые ноги.
— Почему?
— Потому, что вы женщина.
— Не слишком веский довод, — возразила она.
— Для вас, вероятно, да, миледи, но он является весьма веским с точки зрения света.
— Значит, свет ошибается. Назовите мне настоящую причину, — настаивала Элисса.
Лорд Корк скрестил руки на груди, запрокинул голову и уставился на звезды.
— Потому что вы не замужем.
— И вы тоже.
Майлс повернулся к ней.
— Но я — мужчина.
— Мы вновь вернулись к тому, с чего начали.
— По-видимому, да, — сухо кивнул он.
— Неужели так бывает всегда? — Элисса не дождалась ответа от своего ночного собеседника. — Мне кажется нелогичным, что мужчина может разбираться в подобных вопросах, а женщина должна оставаться
