— А что сказала вчера вечером леди Элисса?
Майлс прищурился.
— Сказала, что замерзла, голодна, и что она была заперта в гроте вскоре после того, как я уехал. По моим подсчетам, она пробыла там восемь часов.
— Это ужасно, милорд. — Блант сочувственно покачал головой.
— На двери грота нет замка.
— Вы говорите, нет замка? — Камердинер насторожился.
— Никакого.
— Можно ли было запереть дверь как-нибудь иначе? — поинтересовался Блант.
— Да — С помощью толстой ветки, — хором произнесли они.
— Если так, значит, кто-то намеренно запер дверь в грот, когда там оказалась леди Элисса, — Майлс хлопнул себя по бедру и поставил ногу на ковер. — Но зачем?
— Что «зачем»?
— Какими причинами мог быть вызван этот поступок?
— Желанием напугать ее? — предположил Блант.
— Но зачем ее пугать?
Блант пожал плечами.
— Чтобы причинить вред.
— Если кто-то из крестьян захочет причинить вред леди, он воспользуется бесчисленным множеством гораздо более действенных способов.
— Может, чтобы обратить на себя внимание?
Черты лица Майлса стали жесткими.
— Вполне возможно.
— Но я не могу себе представить, милорд, кому могла прийти в голову мысль сыграть такую злую шутку с ангелом вроде леди Элиссы.
— И я тоже. — Майлс запустил пальцы в шевелюру и нервно потеребил ее. — На мой взгляд, все это лишено всякого смысла. — Он тяжело вздохнул. — А может, я пытаюсь сделать из мухи слона.
— Может быть.
— Дверь могла просто захлопнуться.
— Вполне.
Майлс вернулся к серебряному подносу, приподнял крышку блюда, выбрал большую и спелую ягоду земляники и отправил ее в рот, затем съел несколько ломтиков истекающей соком дыни. После этого к нему вернулся аппетит.
— Значит, остается только один выход, Блант, — заявил Майлс камердинеру, наливая себе вторую чашку кофе.
— Какой же, милорд?
Китайская чашечка замерла в руке Майлса.
— Впредь я должен следовать за леди, как тень.
Днем, когда Майлс в одиночестве бродил по парку, мисс Эмма Пиббл разыскала его, чтобы в очередной раз заверить, что с леди Элиссой все в порядке, она совершенно здорова и испытывает разве что небольшую усталость.
Майлс поблагодарил мисс Эмму и принялся расхаживать по аллеям парка, пытаясь избавиться от своей неуемной энергии.
— Прошу прощения, милорд, — проговорил парень, нагнав Майлса.
— Кто ты такой?
— Иан Маккеннит, милорд.
— В чем дело, Иан Маккеннит?
Парень держался с достоинством, без тени смущения. Майлсу это понравилось.
— Один человек дал мне кое-что для вас, ваша светлость.
— Один человек? Что за человек?
Высокий лоб Иана Маккеннита на мгновение покрылся напряженными морщинами.
— Этот человек просил передать, что если вы станете расспрашивать о нем, сказать, что он вам — настоящий друг.
— Настоящий друг? Вот как? — повторил Майлс, и в его глазах блеснуло недоверие.
— Да, так он и сказал, милорд.
— И что же он дал?
Иан Маккеннит сунул руку в карман штанов и осторожно извлек нечто, напоминающее кусок древесной коры, завернутое в большой лист.
— Он сказал, что у него нет бумаги, — парень шагнул вперед и положил кусок коры на протянутую ладонь Майлса. — Могу я вернуться к работе, ваша светлость?
— Да, конечно. — Майлс выудил из кармана монету. — Спасибо тебе, Иан.
Лицо паренька оживилось, когда он увидел монету.
— Благодарю вас, милорд.
Оставшись один, Майлс развернул кусок коры. С его внутренней стороны, там, где кора была гладкой, оказались грубо нацарапанные буквы. Майлс поднес кору поближе к глазам и с трудом разобрал: «Это не случайность. Защитите леди. Писал настоящий друг».
Майлс вновь прочел записку, надеясь, что ошибся или он сам, или человек, пославший ее, но тут же понял, что назвавший себя «настоящим другом» прав.
Никакой случайности не было. Леди Элиссу намеренно заперли в гроте.
Майлс поклялся, что этот некто заплатит за все.
Глава 13
— Вы встали слишком рано, — заметила Кэролайн Чабб мужу, прохаживающемуся по спальне.
Было всего восемь часов утра, но Элфрид до сих пор не мог избавиться от дурной привычки вставать рано, чтобы поспеть на службу. Напротив, Кэролайн даже в деревне редко поднималась с постели до обеда.
— Мне необходимо поразмыслить, дорогая, — отозвался Элфрид, засовывая руки в карманы шелкового халата.
Размышления были опасным времяпрепровождением для Элфрида. Кэролайн всегда считала, что будет лучше, если это важное занятие он доверит ей.
Она села на резной кровати с балдахином, подложив себе под спину подушку. Прикрепленная над изголовьем медная табличка гласила: «К. Елизавета спала здесь 12 сентября лета Господня 1578».
— О чем же ты размышляешь, Элфрид?
Стоя у окна в противоположном конце спальни, он смотрел на парк, на стадо пасущихся на бескрайних лугах овец.
— Как ты думаешь, сколько здесь понадобиться слуг?
— Для чего?
— Чтобы присматривать за всем этим, — отозвался Элфрид, широким жестом взмахнув рукой.
Кэролайн не была уверена, что поняла супруга.
— Если вы под «всем этим» имеете в виду аббатство, сады, конюшни, внешние постройки…
— Да, да — все это хозяйство, — нетерпеливо прервал он ее, даже не извинившись.
Кэролайн предпочла не заметить бестактность мужа. Она уже привыкла к отсутствию у него хороших манер.
— Здесь потребуется маленькая армия.
— И отнюдь не маленькие затраты, — добавил он, притопнув ногой в ночной туфле. — Если мои подсчеты верны, — а подсчеты Элфрида, как они оба знали, всегда оказывались верными, — содержание аббатства Грейстоун обходится примерно в десять тысяч фунтов в год.
— Для поддержания хозяйства в великолепном поместном доме необходимо много слуг. Точно так же, как требуется немало служащих, чтобы вести дела «Торгового дома Чабба», — заметила Кэролайн,
