этого не понял?
— Только теперь начинаю понимать, на что ты мне все время намекала…
— Ну да. Я чувствовала, что ты ни за что не поверишь, если Макнейрн станет обвинять Фрейзеров, и все же пыталась открыть тебе глаза. Дважды я чуть не поплатилась за это жизнью! Но теперь моему терпению пришел конец. Я не могу больше ждать, пока ты прозреешь. Сейчас я слишком слаба, чтобы объяснить тебе все, а когда немного отдохну, смогу рассказать еще много интересного о твоих гостях! Не хочешь ждать — отправляйся к Рональду и расспроси его. Скажи, что это я прислала тебя. Собственно говоря, он знает о Фрейзерах даже побольше моего.
— Я так и сделаю. А теперь отдыхай, Эйнсли, — негромко проговорил Гейбл, ласково касаясь губами ее иссеченного ветром лба. — Я попрошу тетю Мари посидеть с тобой, — добавил он и улыбнулся — Эйнсли его не слышала, потому что уже спала.
Разыскав свою тетушку и отправив ее ухаживать за Эйнсли, Гейбл поспешил к Рональду. Явная радость старика по поводу того, что его любимица нашлась, и беспокойство за ее здоровье развеяли последние сомнения рыцаря. В ответ на его расспросы Рональд разразился потоком обвинений в адрес Фрейзеров. Гейблу оставалось только удивляться, как он мог быть так слеп. Первым его побуждением было заставить своих гостей дорого заплатить за причиненные Эйнсли страдания, но подумав, он решил, что делать этого не следует. При существующем положении вещей король сочтет единственной виной Фрейзеров злоупотребление его, Гейбла, гостеприимством. Ведь Макнейрны объявлены вне закона, а значит, любой волен поступать с ними, как ему заблагорассудится.
Вернувшись в обеденный зал, Гейбл снова волей-неволей очутился в компании Фрейзеров. Он был уверен, что все их объяснения будут ложью от первого до последнего слова, однако понимал, что не может их не выслушать. Когда лорд Фрейзер и леди Маргарет умолкли, Гейбл холодно объявил, что им предстоит покинуть Бельфлер, как только погода немного наладится. Их явное неудовольствие при этом сообщении не удивило рыцаря. Он понимал, что Фрейзеры боятся с ним поссориться, а значит, сделают все, чтобы вернуть его расположение.
— Милорд, — вкрадчиво начала леди Маргарет, легонько касаясь руки Гейбла и не обращая внимания на то, что он поспешил отстраниться. — Ну как вы могли поверить этой девчонке? Ведь она — Макнейрн! Совершенно очевидно, что она пыталась сбежать, но что-то в ее плане не сработало, и тогда она вынуждена была вернуться. Чтобы выгородить себя, она и пытается обратить ваш гнев на других…
— Тогда объясните, как к ней попала брошь Фрейзеров, а также меч и плащ вашего кузена?
— Да она попросту их украла еще до того, как отправилась в путь!
— Думаю, вы ошибаетесь. По-моему, она завладела ими после того, как убила вашего человека, защищая свою жизнь… А теперь идите. Как только путешествие станет возможным, вы покинете Бельфлер, а до той поры постарайтесь не попадаться мне на глаза.
Маргарет собиралась что-то возразить, но отец бесцеремонно схватил ее за руку и выволок из зала. Вздохнув, Гейбл налил себе бокал вина, залпом осушил его и придвинул кувшин к Джастису, который только что сел рядом.
— Ну теперь ты веришь тому, что сказала Эйнсли? — спросил молодой человек, пригубив вино.
— Да. Хотя пропали кое-какие ее вещи, взяла их явно не она. На ней был только мужской плащ, ночная рубашка и одеяло, а на ногах и руках — лишь жалкие клочки материи. Эйнсли ни за что не пустилась бы в путь, так плохо подготовившись. Нет, тут явная неувязка! Хотя я еще не знаю точно, что именно здесь произошло, и не узнаю до того, как Эйнсли поправится, я уверен — она и не помышляет о побеге.
— Не услышав ее рассказа, как ты можешь быть уверен, что в этом деле замешаны Фрейзеры?
— Мне многое рассказал о них Рональд. У Эйнсли — брошь Фрейзеров, значит, кто-то из них приложил к этому руку. Кузен леди Маргарет со своим другом покинули Бельфлер на рассвете — то есть как раз тогда, когда, по нашим предположениям, сбежала Эйнсли. Как ни крути, именно они и увезли ее! А ведь ни у одного из этих молодцов не хватило бы ума для разработки столь хитроумного плана, не говоря уже о том, что они никак не могут быть сообщниками Эйнсли…
Джастис покачал головой:
— Но ведь, пойдя на такой шаг, Фрейзеры рисковали своей властью и престижем. Для этого нужна более серьезная причина, чем застарелая вражда.
— Какая? Они ведь не отвезли Эйнсли в Кенгарвей, не пытались получить за нее выкуп и заключить собственный договор с Макнейрнами.
— Какой уж тут договор! Дай Фрейзерам волю, и они перебьют весь клан Макнейрнов без остатка. Нет, дело явно в другом. А что, если леди Маргарет догадалась о твоем… м-м-м… интересе к Эйнсли? Вряд ли такая женщина будет мириться с существованием соперницы, особенно если эта соперница, по ее мнению, неотесанная деревенщина, а не высокородная леди!
Гейбл, не веря своим ушам, уставился на кузена. С его губ сорвалось невольное проклятие.
— Но ведь это означает, что, потворствуя своему вожделению, я сам подставил Эйнсли под удар, подверг смертельной опасности ее жизнь!
— Вряд ли все обстоит так просто, — прервал сокрушающегося кузена Джастис. — И все же полностью исключать подобную возможность нельзя. Только имей в виду — отныне леди Маргарет будет смотреть на леди Эйнсли не просто как на соперницу, а как на человека, который сумел перехитрить ее!
— Поверишь — с первой минуты, как передо мной возникла эта миниатюрная рыжеволосая красотка, размахивая своим проклятым мечом, я так и думал, что хлопот с ней не оберешься, — пожаловался Гейбл. В действительности он вовсе не гневался на Эйнсли, ему просто хотелось отвести душу. — Надо приставить более надежную стражу и к ней, и к Рональду. Фрейзеры уже недвусмысленно дали понять, что не остановятся ни перед чем в своем стремлении нанести удар по любому живому существу, которое дорого Эйнсли. Вспомни, как они обошлись с ее собакой! Да, кстати… Надо не забыть перевести это чудовище в ее комнату, — добавил он с улыбкой.
Джастис рассмеялся, отвесил кузену шутливый поклон и отправился выполнять его приказания — подыскать надежных людей для охраны Макнейрнов и препроводить Страшилу в спальню Эйнсли.
«Как же мне ненавистны все эти интриги!» — чертыхнувшись, подумал Гейбл, допил вино и пошел к Эйнсли. Отныне он намеревался и сам не спускать с нее глаз, справедливо полагая, что вряд ли это удивит кого- нибудь в Бельфлере. Решение было продиктовано, разумеется, эмоциями. Но после случившегося сегодня Гейбл начал склоняться к мысли, что, пожалуй, был не прав, когда действовал, совершенно не считаясь с ними. Он пытался загнать чувства так глубоко и взвешивал каждый шаг столь тщательно, дабы в нем не было и намека на эмоции, что не заметил того, что происходило прямо перед его носом.
Тетушка приветствовала Гейбла улыбкой. Тихонько проскользнув в спальню и склонившись над кроватью Эйнсли, он шепотом спросил:
— Ну как она?
— Спит, — ответила Мари. — Дышит спокойнее и, похоже, согрелась. Жара, к счастью, нет.
— Рад это слышать. Я боялся, что у нее начнется лихорадка.
Подав тетке руку, чтобы помочь встать с низенькой скамеечки, Гейбл начал вежливо выпроваживать ее из комнаты:
— Иди спать, тетя. Теперь я сам посижу здесь.
— Но ей может понадобиться помощь женщины, — запротестовала Мари, сопротивляясь маневрам племянника.
— Если понадобится, я позову тебя или горничную — их ведь чуть не с десяток снует по всему Бельфлеру. Спокойной ночи, тетя, — скороговоркой добавил он, чмокнув Мари в щеку, и закрыл наконец дверь.
Налив в кружку медового напитка из кувшина, стоявшего на столике рядом с кроватью, Гейбл устроился поудобнее, не сводя глаз со спящей Эйнсли. Какое счастье, что она жива и идет явно на поправку, подумал он, немного удивленный тем, что придает этому такое значение. Очевидно, его чувства задеты сильнее, чем это бывает при легком флирте, как он предпочитал называть про себя их отношения. А раз так, это становится опасным. Самым разумным было бы держаться от девушки на расстоянии, но глядя на ее милое лицо, Гейбл понимал, что не сможет этого сделать.
Какая горькая ирония судьбы! То, что привлекает его в Эйнсли, одновременно делает невозможным их совместное будущее. С каждым днем Гейблу становилось все яснее, что Эйнсли нимало не похожа на своего необузданного отца или других родственников, но само имя Макнейрн… Жестоко так рассуждать, но Гейбл знал, что просто обязан быть жестоким. Судьбы многих людей зависят от него. Он не может рисковать ни своим теперешним положением, ни тем, которого рассчитывает добиться в будущем. Ему бы хотелось быть более независимым в своих поступках, но коль скоро такой возможности нет, он не может позволить себе увлечься.
Эйнсли тихонько застонала и открыла глаза. Гейбла не удивило, что она проснулась — желудок девушки уже давно требовал еды. Вот и теперь, как только она перевела сонный взгляд на сидевшего рядом Гейбла, в животе у нее снова заурчало. Поймав его улыбку, Эйнсли смутилась и сунула руку под одеяло.
— Это у меня? — спросила она слабым голосом.
— Похоже, что да. Я слушаю эту серенаду уже довольно давно. Тебе надо подкрепиться. Вот сыр и хлеб. — Заметив, что Эйнсли не притрагивается к еде, Гейбл нахмурился. — Тебе нужна помощь?
— Нет.
Она села, окинула взглядом свою рубашку и перевела глаза на Гейбла:
— Когда ты меня раздевал, я была слишком слаба, чтобы высказать упреки за столь неподобающую помощь. Могу я высказать их сейчас?
— Считай, что ты это уже сделала. А теперь поешь, а то мы оба скоро оглохнем от этого урчания у
