чтобы он снова взял себя в руки. Из тех страшных ругательств, которыми Рори ее наградил, Эмил узнала, что ее поступок чрезвычайно походил на материнский. Рори уже начал путаться, забывая временами, что перед ним дочь, а не мать. Прошлое смешалось в его больной голове с настоящим.
Как бы то ни было, Эмил наконец поверила в то, что Рори убил ее мать, а отец долгие годы лгал своим детям.
Единственное, что ей хотелось выяснить: знал ли отец, кто явился виновником гибели матери, когда пообещал руку дочери человеку, запятнавшему, как оказалось, себя кровью его жены?
В одном, однако, Эмил была уверена: она не могла больше слушать, как именно Рори прикончил ее мать. Когда одна часть ее сознания взывала к выяснению истины, другая, наоборот, требовала это прекратить, поскольку правда могла оказаться непереносимой. Рори тем не менее снова ударился в откровения. Эмил подозревала, что жених, зная, как мучительно действуют на нее его признания, сознательно избрал их в качестве нового средства сделать ей больно, причем средство это разило с не меньшей силой, чем кнут. Просто оно — в отличие от кнута — не оставляло отметин на коже.
— Ты видишь, Джорди, она пытается вывести меня из себя — точно так же, как это делала Кристи. — Снова он схватил девушку за подбородок и заставил смотреть ему в глаза, но на этот раз ему не удалось вызвать у нее столь же сильного, как прежде, приступа ярости и заставить плюнуть ему в лицо. — Думаешь ускользнуть от меня, отдав концы?
Ничего у тебя не выйдет. Ты не умрешь, пока этого не захочу я. С Кристи я слишком поторопился, поэтому теперь буду сдержанным. Сначала наказание, затем обладание. Мне кажется, тебе будет интересно узнать, каким способом я овладел твоей матерью, моя маленькая шлюшка. Надо же тебе знать, что тебя ждет. Возможно, мой рассказ наведет тебя на мысль покончить с глупым сопротивлением, с нашим, так сказать, противостоянием. И первое, что тебе придется сделать в этом случае — дать согласие на нашу свадьбу.
— Лучше я выйду замуж за самого сатану и проведу брачную ночь среди мучеников ада!
Если Рори Фергюсон не был самим воплощением дьявола, то одним из его ближайших адептов — непременно. Сопровождая свои слова ударами кнута, он поведал своей жертве очередную порцию гнусностей. Внутренне Эмил сжалась и готова была заплакать, как маленькая. Ничто в жизни ее мамы не предвещало такого ужасного конца. Эмил даже подумала, что сатана во плоти не решился бы на те мерзости, на которые оказалась способна злодейская, исковерканная натура Рори.
Девушка молилась о том, чтобы пытки, на которые ее обрек Рори, не ослабляли ее духа. Мысль, что она просто обязана выжить — хотя бы для того, чтобы поведать миру истину о том, каков Рори на самом деле, немало этому способствовала. Должен был найтись человек, способный остановить Фергюсона и заставить его расплатиться по самой высокой цене за смерть ее матери, об истинной подоплеке которой, судя по всему, узнала она одна. Не считая, разумеется, Джорди, который, естественно, знал обо всем, но помалкивал. Надежда на справедливое мщение поддерживала Эмил.
Тем временем Джорди стал утихомиривать разошедшегося вовсю Рори. Как выяснилось, приятель и сообщник был единственной уздой, еще способной сдерживать Рори. Без содействия Джорди злодеяния Рори, вне всякого сомнения, стали бы известны людям уже давным-давно. Сквозь пелену боли Эмил подумала, что Джорди ничуть не меньше виновен, чем Рори, и руки его тоже по локоть в крови жертв.
Помогая хозяину скрывать болезнь, Джорди способствовал тому, что количество людей, сделавшихся жертвами его необузданного господина, все росло. А жертв было немало — в этом Эмил ничуть не сомневалась.
Пребывая в ожидании спасительного забвения, она прислушивалась к беседе мучителей, которая доносилась до нее сквозь туман боли.
— Ей необходимо передохнуть, прежде чем ты примешься за нее снова. Иначе она умрет слишком быстро.
— Этого допустить нельзя. Я должен взять от нее то, чего мне не удалось получить от ее матери. Слишком долго я ждал, чтобы лишить себя такой сладостной мести. — Рори сжал лицо Эмил и принялся трясти до тех пор, пока она не приоткрыла глаза, чтобы снова одарить взглядом своего мучителя.
— Ругаешь небось меня? Она тоже меня крыла почем зря — даже тогда, когда лежала здесь и умирала. Она, помнится, сказала мне, что если я причиню вред тебе, то прядет дьявол и утащит меня в ад. Ну и что.? Где этот джентльмен, спрашивается?
— Он придет за тобой, Рори Ферпосон, — и скоро, хотя я считаю, что даже сам дьявол погнушался бы тобой. — Эмил смежила веки, не в силах больше смотреть в его тусклые, мертвые глаза.
— Мне кажется, ты сделал глупость, что рассказал ей о судьбе матери. Вдруг она тоже кому- нибудь расскажет?
— Не расскажет.
— Почему ты так в этом уверен?
— Потому что очень скоро у нее не будет ни сил, ни желания меня предавать. Я сломаю эту девку. Скоро, очень скоро она приползет ко мне на коленях и будет думать только о том, как бы меня ублажить.
— А что ты сделаешь с ней потом?
Хотя глаза Эмил уже затягивала спасительная черная пелена, ей удалось расслышать ответ Рори.
— Я позволю ей умереть, и вместе с ней умрет правда о кончине Кристи Менгус.
Глава 15
Эмил пришла в себя от ощущения такой сильной боли, какой ей еще не приходилось испытывать. Человеческое тело просто не могло вместить в себя таких страданий. Если Рори намерен продолжать, то — она была уверена — ее земному существованию скоро придет конец. И то, что он до сих пор ее не изнасиловал, не слишком ее радовало. Одним ужасом больше, одним меньше — какая разница?
Приоткрыв опухшие глаза, она увидела, что дверь в комнату открыта. Что ж, если Рори изобьет ее еще разок — она умрет, только и всего. Хотя временами ее охватывала паника, физически противостоять истязателям она больше была не в состоянии — теперь она не смогла бы пошевелить и пальцем. Однако вместо Рори в комнату вошла молодая пухлая служанка, и ужас Эмил утих. По крайней мере на какое-то время она будет избавлена от внимания итого негодяя — уже неплохо.
— Кто ты? — едва слышно спросила она, когда девушка поставила миску с холодной водой на стол рядом с ее кроватью.
— Мэгги. Здорово он тебя отделал. Я здесь для того, чтобы попытаться привести тебя в порядок.
— Чтобы он снова мог мной заняться? — Эмил сжала зубы, чтобы подавить вопль боли, когда девушка принялась омывать ей спину.
— Точно. Он хочет, чтобы ты еще пожила малость.
Заметив следы кровоподтеков вокруг глаз девушки, Эмил сказала:
— А ведь он и к тебе приложил руку.
— В замке нет ни одной женщины, с которой бы он не проделывал подобных штук. Он умалишенный, этот ублюдок.
Услышав в голосе Мэгги неприкрытую ненависть, Эмил спросила:
— Поможешь мне?
— Могу дать снадобье, которое вырвет тебя из его поганых лап.
— Да нет, я не о том. — Эмил была поражена, что девушка так легко предложила ей яд, обрекая на трусливый и грешный уход из жизни. — Помоги мне сбежать.
— Как только выяснится, что тебя нет на месте, меня изрежут на кусочки.
— Тогда бежим со мной. Черный Парлан или моя семья с радостью примут тебя, если ты мне поможешь. — Эмил заметила, что девушка после этих слов на мгновение замерла, и поняла, что попала в точку. Искушение и в самом деле оказалось сильным. — Он убьет меня, если я останусь в замке. Я умоляю тебя, помоги.
— Не сомневаюсь, что и меня он тоже убьет.
— Ну, так поможешь ты мне или нет?
— Я готова. До тебя мне никто не предлагал места, где я могла бы укрыться. Только я не знаю, что делать.
— Если мне удастся выбраться во двор замка, сможешь ты вывести меня за его пределы так, чтобы никто не заметил?
— Это нетрудно. А вот выйти из этой комнаты тебе будет трудновато.
— Так только кажется. Принеси мне крепкую веревку, и я спущусь из окна во внутренний двор.
— Неужели ты согласишься на такое? Ты, оказывается, смелая! — проговорила Мэгги. Глаза ее расширились от возбуждения.
Хотя Эмил так и не удалось окончательно убедить Мэгги в реальности подобного плана, ей по крайней мере удалось заручиться согласием девушки принести веревку. Эмил старалась не думать о том, насколько слаба она сейчас. Она была уверена, что страшная судьба, ожидавшая ее, заставит тело напрячь все силы. Если ее ждала смерть, она предпочитала встретить ее при попытке спастись, нежели окончить дни под ударами озверевшего маньяка.
Она отдыхала, набираясь сил. Побои почти лишили ее возможности передвигаться. Эмил задумалась о Мэгги. Девушка была весьма привлекательной, особенно ее украшали каштановые локоны и продолговатые глаза газели. Нечего было удивляться, что она привлекла внимание Рори. Эмил оставалось надеяться, что искренность девушки равнялась ее красоте и ненависть к Рори была подлинной. Эмил слишком хорошо представляла себе, чем для нее могло обернуться предательство служанки.
Когда Мэгги снова прокралась в ее комнату, спрятав под пышными юбками одежду и прочную веревку, Эмил почувствовала укол совести. Нельзя же, в самом деле, подозревать всех! Служанка в немом изумлении наблюдала, как Эмил, постанывая от боли, облачалась в костюм пажа, а затем закрепляла на ставнях конец веревки. Наверняка эта простушка думает — Эмил слегка развеселилась, — что все дворяне в той или иной степени безумные.
— Где Рори? — осведомилась Эмил, проверяя прочность затянутых узлов.
— Пьянствует в большом зале. Вряд ли он соберется еще куда-нибудь сегодня ночью.
— Очко в нашу пользу. Он узнает о нашем
