Репутация герцога

– Кто автор вашего проспекта?

Вопрос удивил ее.

– Вы это желаете знать? А я думала, что вы хотите занять ваш прежний пост.

– Кто это написал? – повторил Мельбурн.

– Ищете, кто поможет вам написать мемуары? Могу подарить вам название – «Очень неприятный человек, или Записки того, кого вы не желаете знать».

Он посмотрел на нее:

– Вы чего-то боитесь?

Только того, как она чувствует себя в его присутствии!

– Я, конечно, не боюсь вас, Себастьян, – сказала она, умышленно назвав его по имени. – Вы ведь разрешили мне называть вас так?

– Да. А вы позволили мне спустить с вас платье и раздеть вас до пояса.

Ее обдало жаром.

– Нет. – Она изо всех сил старалась сохранить здравый смысл. – Теперь на мне другое платье, и оно останется на своем месте, потому что вы назвали меня лгуньей.

Мельбурн шагнул к ней.

– Вы действительно лгунья. Кто написал этот, чертов, проспект?

Он знает! Каким-то образом он выяснил это. Жозефину охватила паника. Ее отец не должен был давать Себастьяну Гриффину больше информации, чем требовалось. Он слишком умен и слишком опасен.

– Не тратьте попусту время, пытаясь придумать что-нибудь правдоподобное, – пригрозил он, остановившись на расстоянии вытянутой руки. – Скажите мне правду.

Жозефина глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза.

– Правду? – сказала она, ее ум отчаянно работал. – Что ж, хорошо. Это написала я.

Его глаза вспыхнули.

– Вы очень хорошо осведомлены о стране, которую видели два дня.

– Я написала это даже до того, как ее увидела. – Жозефина нахмурилась. – Отец слал мне письмо за письмом, описывая Коста-Хабичуэлу. Он нуждался в деньгах, чтобы осуществить свою мечту, а чтобы получить деньги, нужны инвесторы. Чтобы заполучить их, требовалось представить что-то официальное, на бумаге. У нас не было времени для полного осмотра… оно уходило на борьбу с Испанией. Так что я изучила другие издания, к которым имела доступ, и… приблизила к ним описание, сделанное моим отцом.

– Поэтому обитатели Коста-Хабичуэлы напоминают уроженцев Вест-Индии?

– Вы проверили! – Она произнесла это со сдержанным восхищением. – Никого не интересует история аборигенов. Они там живут, и большинство из них кое-как говорят по-английски. Остальное… просто художественное оформление.

– А Сан-Сатурус?

– Он немного меньше, чем в описании, но симпатичный и действительно находится в прекрасной гавани, которую легко оборонять.

– И пассаты дуют не в том направлении?

Жозефина вспыхнула. Одно дело ложь, а другое – глупая ошибка. Это крайне неприятно.

– Я сообразила, когда книги были уже напечатаны.

Его взгляд опустился к ее рту, потом снова стремительно поднялся, будто Себастьян не мог совладать со своими эмоциями.

– Если не считать воровства чужих изысканий, вы поступили чрезвычайно… смело. Вы думали, что никто не заметит?

– В этом нет никакого вреда.

Подняв руку, она провела пальцами по его скуле. Теплая кожа, пробивающаяся щетина. Вопреки всем ее намерениям он зачаровывал ее.

Его мускулы дрогнули.

– Соблазн мог бы отвлечь меня, Жозефина, – сказал он спокойно, – но не заставит забыть то, что я знаю.

Однако возобновление их отношений даст ей время сообщить отцу, что Мельбурн знает о проспекте, и выяснить, намерен ли он сообщить об этом сэру Генри Спарксу.

– Взвешиваете варианты? – пробормотал он.

Черт побери, не может же он читать мысли!

– Если вы думаете, что я здесь, чтобы завоевать популярность или влияние, тогда что вы намерены делать?

– Испытайте меня.

Они стояли между дверью и кроватью, сердце у Жозефины тяжело стучало. Могущественный в Англии Мельбурн вероятно, понятия не имел о том, что именно приходилось ей сейчас обдумывать: на одной чаше весов были выгоды от его покровительства, на другой – последствия разоблачения.

– Я помню, несколько дней назад, – сказала она, как-то ухитрившись справиться с дрожью в голосе, – вы обняли меня, а потом оттолкнули.

Он подвинулся чуть ближе:

– И?..

– И я думаю, что вам следует уйти. – Она отступила, потом умышленно отвернулась. – Как бы вы меня ни оскорбляли и ни обвиняли, то, что вы сделали тогда в театре, еще хуже.

– Идите сюда.

– Нет. – Снова повернувшись к нему, Жозефина ухватилась за темный полированный столбик кровати. – Уходите!

Она готова была поклясться, что он зарычал. От этого глухого первобытного звука мурашки побежали у нее по спине.

– Я не из тех, с кем можно шутить, – произнес он.

– Я тоже.

Но прежде чем она успела выдвинуть ящик, руки Себастьяна легли ей на плечи. Мельбурн легко повернул ее, не оставляя у нее сомнений в том, что он намного сильнее.

– Я заткну вам рот, – сурово пробормотал он и поцеловал ее.

О Боже! Возбуждение мощными волнами прокатывалось по ее телу. Его губы и язык дразнили ее, пока она не открыла рот.

Себастьян резко отстранился. Его серые глаза мерцали, он смотрел на нее, тяжело дыша, потом выдвинул ящик столика.

– Так вот что ты задумала? Ты хочешь застрелить меня, Жозефина?

– Нет, – выдохнула она и, отбросив пистолет, потянула голову Себастьяна к себе.

Она слышала, как пистолет стукнулся об пол, но ее это не волновало. Ей хотелось проникнуть в Себастьяна, в его ум, в его тело, в его сердце. Застонав, когда его руки прошлись по ее бедрам, Жозефина стала развязывать узел его шейного платка.

Мельбурн толкнул ее на кровать и склонился, целуя обнажившуюся плоть. Жозефину словно молнией пронзило.

– Себастьян, – простонала она, вцепившись в пуговицы его жилета. – Я хочу коснуться тебя.

Не отвечая, он дернул вниз лиф платья и провел языком по ее соску. Жозефине в жилы, словно жидкий огонь влили. Себастьян не собирался останавливаться на этом, как сделал раньше. Дрожащими руками она сдвинула с его плеч сюртук и жилет. Он сбросил их одной рукой, не переставая ласкать ее.

Себастьян отстранился, стащил через голову белую рубашку и бросил ее на пол. Наконец- то!

Жозефина скользила пальцами по его груди, по завиткам темных волос, двигаясь туда, где брюки охватывали его бедра. Под теплой мягкой кожей она чувствовала твердые мускулы, подрагивающие от ее прикосновений. Взявшись за край юбки, он начал поднимать ткань, постепенно открывая лодыжки, колени,