– Нет! – воскликнул тот в ужасе, и Патрик на короткий миг вспомнил, что это было торговое, а не военное судно.
Промедление могло стоить ему жизни, но его выручил Диего: появившись из тумана со шпагой в руке, он молниеносно вонзил клинок в сердце офицера.
Сражение шло полным ходом: утреннюю тишину пронзали крики тревоги, боли, агонии.
Готовясь к следующей схватке, Патрик обернулся: Денни прикрывал его спину. Палуба наполнялась все новыми членами команды, которые немедленно вступали в смертельный бой с мятежниками.
Размахивая абордажной саблей, Патрик бросился на помощь одному из гребцов, но тут справа его атаковал рослый моряк. В попытке отбить удар Патрик повернулся, и лезвие кинжала скользнуло по его руке, оставив на коже глубокий разрез.
Моряк предпринял вторую попытку атаки, но, прежде чем он успел настигнуть Патрика, Денни выкинул его за борт, чем снова спас Патрику жизнь, хотя, похоже, не делал попытки спасти собственную, когда на него набросились сразу два моряка.
Патрик взмахнул саблей, и один моряк упал бездыханным, а второму подбежавший сзади гребец проломил череп кофель-планкой.
Благодарно кивнув, Патрик взглянул на свою руку: она была вся в крови, но он чувствовал не боль, а всепоглощающее желание обрести свободу. Отчаяние обернулось надеждой, а надежда постепенно становилась возможностью.
Его гребцы теперь хорошо вооружились, забрав оружие у тех, с кем уже успели расправиться; Патрик чувствовал их ярость, их жажду крови, их стремление отомстить за месяцы и годы жалкого существования.
Выпад и укол. Это стало таким же естественным для него, как и рефрен, руководивший его телом несколько часов назад. Опустить! Поднять!
Тогда он греб, чтобы оставаться в живых.
Выпад и укол.
Теперь он убивал, чтобы жить и вернуться домой.
Вскоре продолжать бой стало не с кем: над судном повисла мертвая тишина, изредка прерываемая слабыми стонами. Палубу сплошь покрывали мертвые тела, в густом влажном воздухе стоял запах крови, который, вероятно, каждый из победителей запомнит надолго.
К нему подошел Диего.
– Сколько членов команды осталось в живых? – спросил Патрик.
Диего покачал головой:
– Мы пока не выяснили. Возможно, кто-то еще прячется где-нибудь в каютах.
Патрик сознавал, что должен испытывать сожаление, но каждый убитый был причастен к его рабскому существованию и точно также виновен перед остальными.
– А что с нашими?
– Восемь гребцов погибло, девять ранено.
Патрик кивнул. Это было гораздо лучше, чем он смел надеяться.
Грязная набедренная повязка Диего побагровела от крови, но он держался молодцом.
– А ты как? – спросил он Патрика.
Тот пожал плечами:
– Так, несколько царапин.
– Я все никак не могу поверить…
Патрик кивнул.
– Мы должны обыскать корабль каюта за каютой, – спокойно сказал он, и тут же из люка выглянул один из мятежников.
– Здесь закрытая дверь: похоже, это капитанская каюта.
– Трус и негодяй, – презрительно произнес испанец. – Сгораю от нетерпения познакомить его с моей шпагой.
– Нет, – возразил Патрик. – Я пробыл здесь дольше всех, и он мой. Поставь двух караульных за дверью, – велел он тому, что в люке, – а остальные пусть обыщут судно.
– Зачем ждать, мы просто вышибем дверь и…
– Нет. Я хочу сначала снять наручники, и уж потом встречусь с капитаном этого проклятого корабля, – буркнул Патрик.
Он видел, что Диего тоже не прочь побеседовать с капитаном, и решил, что это станет проверкой. Последуют ли гребцы за ним или станут неуправляемой бандой?
– Хорошо, – наконец произнес испанец. – Я буду за твоей спиной.
Патрик с облегчением кивнул, но тут же вспомнил, что перед ними стоит почти невыполнимая задача. Диего, видимо, подумал о том же.
– У нас есть небольшая проблема: кто-то должен вести корабль…
– Ничего, – насколько смог бодро произнес Патрик. – Я кое-что смыслю в навигации и парусах, а
