Мелани Джексон
Красавица
ПРОЛОГ
Отрывок из письма, вероятно, сожженного и найденного за решеткой камина в комнате для гостей в Ормстед-Парке.
…Я скорее решусь броситься в объятия папистской церкви, чем стану терпеть позор и муку, согласившись на союз с человеком, до такой степени не соответствующим той спокойной и созерцательной жизни, которую я намерена вести.
Сэр, высказанное вами мнение о тех, кого я привыкла считать ярчайшими представителями Общества распространения идей нашей церкви и христианского вероучения, — циничное, безжалостное по содержанию и вдобавок ко всему чудовищно сформулированное. Я уж не говорю о ваших вульгарных связях с Вест-Индской торговой компанией и Обществом поддержки искусства, производства и торговли! Хотя общение с представителями низшего сословия факт настолько возмутительный сам по себе, что вы должны были бы денно и нощно упрекать себя за это. Все это, я повторяю, привело меня к мысли, что мы с вами никак не подходим друг другу. Ваш характер, и без того ужасный, стал еще хуже благодаря времени, проведенному вами за границей среди всякого отребья, — именно это сделало вас совершенно неприемлемым в качестве спутника жизни для любой достойной уважения женщины. Не говоря уже об обстоятельствах вашего появления на свет, которые иначе как прискорбными и назвать-то нельзя. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что ваше изуродованное шрамом лицо является лишь отражением уродства вашей души.
Поэтому, думаю, вы не удивитесь, если я скажу, что не имею ни малейшего желания стать женой столь безбожного негодяя, как вы, сэр! В связи с этим я требую, чтобы вы немедленно переговорили с моим отцом и дали ему понять, что считаете нашу помолвку, на которой он настаивал, разорванной. А вам я могу сказать лишь одно — что с радостью предпочла бы самую мучительную смерть возможности оказаться в вашей постели…
Глава 1
Еще два часа назад, стоя перед зеркалом с задранным чуть ли не к самому потолку чисто выбритым подбородком и повязывая галстук, Стивен Кертон чувствовал себя несчастнейшим из смертных. Сказать по правде, у него на мгновение даже мелькнула мысль о том, что, может, лучше сразу сунуть голову в петлю вместо галстука да и затянуть покрепче, чтобы разом покончить с этим кошмаром. Однако прошло совсем немного времени, и терзавшие его мучительные мысли развеялись как дым. Не успел он занять свое место за роскошно сервированным столом в доме лорда Дункана, как меланхолия его исчезла без следа. Да и неудивительно — ведь за обедом присутствовала леди. Ну конечно, не совсем леди, спохватился он. Рассчитывать встретить в Ормстед-Парке настоящую леди было бы просто глупо.
Украдкой разглядывая в прорези черной маски ту, которую уже понемногу начинал считать своей добычей, он неожиданно ухмыльнулся. Конечно, за этим столом сидели и титулованные дамы, и женщины, кичившиеся своим благородным происхождением, только вот истинных леди среди них не было — все они как на подбор были шлюхами, хотя в жилах каждой текла голубая кровь.
А эта молодая девушка… о, она искусно играла роль юной, неопытной дебютантки — во всяком случае, пока длился обед и вокруг них было полным-полно любопытных глаз! Однако Стивену удалось перехватить направленный в его сторону весьма откровенный и недвусмысленный взгляд, и случилось это, едва он успел переступить порог гостиной. Таким взглядом женщина смотрит на мужчину, с которым она либо близка, либо… либо желает познакомиться поближе. А Стивен мог бы поклясться, что до этого дня они никогда не встречались.
Из-за своей холодности и сдержанных манер она скорее напоминала ему мраморную статую, но Стивен втайне надеялся, что в более интимной обстановке дама отбросит показную скромность и пылкость ее чувств окажется под стать ее красоте. К тому же ему самому было бы куда проще, если бы незнакомка перестала наконец играть утомительную и осточертевшую ему роль добродетельной женщины, которую только ценой невероятных усилий можно соблазнить решиться на то, о чем она давно втайне мечтает. Возможно, на чей-то взгляд, подобная стыдливость могла бы показаться весьма забавной и даже очаровательной, но сегодня вечером, когда на него с ближайшего канделябра, окончательно испортив не только его суп, но и костюм, капал воск оплывающих свечей, Стивен решил, что, пожалуй, на этот раз отдал бы предпочтение грубой прямоте.
С той самой минуты, как усевшихся за стол гостей обнесли первой переменой блюд, Стивен ни на мгновение не оставлял попыток привлечь к себе рассеянно блуждавший по залу взгляд девушки. Как бы там ни было, она по-прежнему высокомерно не замечала его усилий, делая вид, что внимательно прислушивается к лекции о дурно объезженных лошадях, которой ее потчевал сидевший по правую руку пожилой джентльмен. «Крепкий орешек!» — решил Стивен. До тех пор пока они со всех сторон окружены остальными гостями, ему вряд ли удастся добиться успеха, тем более леди ясно давала понять, что намерена и дальше не замечать его. Дама играла явно не по правилам. Ну что ж, он не прочь подождать немного. В конце концов, предвкушение победы приятно уже само по себе. По крайней мере так он думал раньше — в те годы, когда у него еще было время и желание для подобных игр.
Конечно, он все равно получит ее, так или иначе — еще до того, как наступит рассвет. Он не тот человек, который позволит чьей-то прихоти разрушить его планы. Ему не нравится, когда его водят за нос. Сказать по правде, все эти дамские штучки были ему глубоко безразличны: Стивен никогда не находил особого удовольствия в том, чтобы совратить одну из так называемых порядочных женщин. Впрочем, не испытывал он интереса и к шлюхам. Однако эта девушка показалась ему особенной. Внезапно он понял, что хочет ее… хочет с такой неистовой силой, что ему самому стало страшно, тем более что никакого разумного объяснения этому состоянию не было. «Какая жалость все-таки, что с ее происхождением, видимо, не все ладно! Из нее могла бы получиться превосходная спутница жизни». Впрочем, что это он? Будь она настоящей леди, вряд ли ей пришло бы в голову даже взглянуть в его сторону!
Потягивая маленькими глотками бренди, Стивен откинулся на спинку стула и принялся взвешивать свои шансы. Для него куда привычнее было иметь дело с разбитными вдовушками, предпочитавшими свободу второму замужеству. Не исключено, что это могло относиться и к сидевшей напротив него девушке. «Что-то непохоже, чтобы мысль о замужестве часто приходила ей в голову», — хмыкнул про себя Стивен. Л если так, вся проблема только в том, чтобы правильно назначить цену — какую-нибудь драгоценную безделушку, возможно, новое платье — и не переплатить. Сказать по правде, Стивен не представлял, во сколько ему обойдется удовольствие провести пару дней в обществе этой красавицы. У него язык не повернется предложить ей стать его содержанкой. Да и вряд ли ему это по карману. Девушка явно не походила на тех портовых шлюх, которых можно взять на пару часов, а потом вышвырнуть за дверь и которые были бы рады-радехоньки получить за свои труды горсть мелких монет.
Вот эта-то неопределенность и раздражала его больше всего. Женщина, обладавшая манерами, право на которые дает лишь благородное происхождение, должна стоить очень дорого. И уж конечно, она давно привыкла к тому, что мужчины готовы последнюю рубашку снять, чтобы взять ее на содержание. Наверняка она расценит как оскорбление, предложи он ей всего-навсего провести вместе конец недели! Видимо, без разговора с лордом Дунканом не обойтись, чтобы предварительно прощупать почву и узнать хоть что-то об этой таинственной незнакомке.
— Ну, и что это будет, дорогая? — еле слышно промурлыкал он. — Сказать по правде, не такой уж у меня большой опыт по этой части. Так что уж будь добра — назначь цену сама.
Она чуть-чуть вздрогнула, словно почувствовав на своем обнаженном плече тяжесть его взгляда, но не ответила. Он догадывался, что выдал себя… жертва его заметила, и тем не менее девушка по-прежнему выглядела неприступной. Казалось, она не замечает его пристального внимания, а лицо ее под черной бархатной маской оставалось бледным, холодным и непроницаемым — с таким же ледяным равнодушием раздосадованная богиня луны могла слушать надоедливые просьбы презренных смертных. Будь на ее месте настоящая леди, подобная манера поведения могла бы вогнать в дрожь самого дерзкого поклонника. Но что-то подсказывало Стивену, что на этот раз высокомерное божество может отнестись к его мольбе с большей благосклонностью. Слабый румянец, окрасивший ее щеки под полоской черной бархатной маски, в прорезях которой блестели глаза, странные взгляды, которые она украдкой бросала по сторонам, подсказывали ему, что его присутствие не осталось незамеченным. Равнодушие богини было
