нее вопросительного взгляда, ожидая окончательного решения. Олимпия спрашивала себя, чувствует ли он сейчас такую же грусть от предстоящей разлуки, как и она, сжимается ли его сердце при мысли, что отныне он остается совершенно один посреди бескрайних болот.
Взгляд карих, умудренных жизненным опытом глаз Фиша скользил по лицу Олимпии, как скользил обычно по озерам и топям. Он сунул руку в карман и вытащил небольшой полотняный мешочек.
— Вот, — сказал он, — возьми это, мой мальчик. Олимпия сразу же догадалась, что в мешочке лежит старая губная гармошка Фиша. Она открыла было рот для того, чтобы возразить, но тут же передумала, не желая портить последние минуты перед разлукой со своим старым добрым другом. На ее глаза навернулись слезы. Девушка наморщила нос, а затем утерла его рукавом, словно деревенский мальчишка.
Олимпия быстро кивнула Фишу, надеясь, что он все поймет, и тот распахнул перед ней дверь. Войдя вслед за девушкой, он уселся в кресло у огня. Олимпия уже было хотела сесть рядом с ним, но он вскинул голову и приказал:
— Сядь туда, малыш!
Сначала Олимпия пришла в изумление от такого тона, но затем догадалась, что, играя роль мальчика, она должна знать свое место. Фиш отдавал дань этому заведению, отсылая парнишку туда, где находились самые холодные и неудобные места. Олимпия уселась там, куда приказал Фиш, у самого крайнего стола, где сильно дуло от двери.
Она никогда прежде не бывала в тавернах, тем более в таких грязных и задымленных, где завсегдатаями были в основном матросы с китобойных судов. Кругом царили полумрак и страшная духота, пахло мокрой шерстью, рыбой, дешевыми духами и еще чем-то трудно определимым.
Время от времени Олимпия бросала взгляды исподлобья вокруг себя, осматриваясь в помещении, где за столиками сидели посетители. Она не могла себе представить, что одним из гостей подобного заведения может быть сэр Шеридан. В последний раз, когда Олимпия видела его, он предстал перед ней во всем блеске и, казалось, своим присутствием мог бы оказать честь любому роскошному дворцу. Чувствуя в душе легкую панику, Олимпия начала сомневаться в том, правильно ли понял Фиш инструкции капитана Дрейка.
Фиш тем временем выпил свой эль, пододвинул стул поближе к камину и уставился в огонь. Он, казалось, не обращал никакого внимания на окружающих, в том числе и на Олимпию, которая с тревогой поглядывала на него, не зная, что делать. Она не смела ничего сказать, а только каждый раз поворачивалась на звук открывающейся входной двери и смотрела на порог, видя лишь ноги входящего.
Фиш допивал седьмую кружку эля, когда на лестнице, ведущей из внутренних покоев, послышались чьи-то тяжелые шаги. Олимпия взглянула на спускающихся по ступенькам и тут же безразлично отвела глаза в сторону. Это были два человека. Один из них держался в тени, а другой подошел к Олимпии и остановился рядом с ее столиком.
— Это твой парнишка? — Он обратился к Фишу хрипловатым голосом, который девушка слышала впервые.
— Да, — не сразу прозвучал ответ.
И тут же к столику Олимпии подошел второй незнакомец.
— Он ищет работу?
Последовала длинная пауза, а затем Фиш, к ужасу Олимпии, ответил:
— Может быть.
Олимпия, кипя от негодования, взглянула на своего друга.
— Встань-ка, мальчик, — сказал незнакомец. Олимпия вновь бросила на Фиша укоризненный взгляд.
Но тот только равнодушно кивнул. Олимпия не на шутку перепугалась и вскочила с лавки.
Из-под шляпы она увидела лишь просторный свитер и темное пальто незнакомца. Он взял девушку за подбородок. Олимпия упорно не открывала глаз, зажмурив их от страха и пытаясь дышать ровно и глубоко, чтобы не упасть в обморок. Гул голосов в помещении стих, все взоры обратились в их сторону.
— Прекрасно! — сказал мужчина, стоявший рядом с ней, бесстрастным тоном.
Услышав этот голос, Олимпия воспряла духом. Она взглянула в упор на стоявшего рядом с ней человека и сразу же узнала знакомые черты, серые глаза и маленький шрам на левой брови, несмотря на то что лицо Шеридана заросло щетиной и было покрыто грязью. Олимпия испытала чувство облегчения, ее колени от волнения подкосились, и она чуть не рухнула на пол.
— Сколько ты просишь? — промолвил сэр Шеридан все тем же довольно развязным тоном.
Краем глаза Олимпия увидела, что Фиш пожал плечами и ничего не ответил.
— Он будет юнгой, его ждет легкая работенка! — И сэр Шеридан, проведя пальцами по щеке Олимпии, улыбнулся. — Очень легкая!
Грубый, раскатистый хохот потряс таверну.
— Не продешеви, папаша, — сказал кто-то. — У этого парня полно денег.
— Четыре фунта, — назвал свою цену тот, кто первым подошел к Олимпии. Предложение было встречено, воплями и свистом всех присутствующих.
Фиш побагровел.
— Думаю, что этого мало, — пробормотал он.
— Шесть.
— Маме мальчика это не понравится. Она без ума от него, — сказал Фиш. — Что я ей скажу, а?
— Скажи ей, что он уплыл из Лондона на судне «Фаль-кон», оснащенном двадцатью двумя пушками и направляющемся в Китай, — промолвил сэр Шеридан. — Скажи ей еще, что мальчишка привезет ей оттуда красивую шелковую шаль.
Фиш нахмурился, слыша смех и шум, не умолкавшие в зале.
— Значит, ты и есть капитан этого судна?
Сэр Шеридан улыбнулся и покачал головой, делая вид, что подобное предположение позабавило его.
— Нет, помощник.
— Этот «Фалькон» — торговое судно? — Голос Фиша прозвучал довольно резко. — Какой груз вы везете?
— Опий. Это очень выгодное дельце, уверяю тебя. Твой мальчишка выбьется в люди, если будет хорошо вести себя.
— Слишком уж он изнежен, — с сомнением заявил первый мужчина. — Посмотри на его кожу! Гладкая и чистая, как у девчонки. Да к тому же он жирный, словно морская свинка!
— Ну ладно, — остановил его сэр Шеридан примирительным тоном, — успокойся, я сам все хорошо вижу, и мне это нравится.
Зал взревел. Напарник сэра Шеридана выпятил нижнюю губу, выражая тем самым свое полное презрение.
— Неужели ты не видишь, что мальчишка необычайно робок? Да это же настоящий маменькин сынок, который, будь его воля, спрятался бы за ее юбку!
Сэр Шеридан внимательно оглядел Олимпию с ласковой улыбкой на губах.
— Ладно, — сказал наконец недовольным тоном первый мужчина, — я понимаю, зачем он тебе нужен, для этих целей он вполне подойдет. Десять фунтов за этого маленького содомита. Это мое последнее слово.
Олимпия не смела поднять глаза на Фиша. В зале стало тихо, все напряженно ждали.
— По рукам, — сказал наконец Фиш еле слышным голосом.
И тут же в таверне снова поднялся шум, матросы оживленно обсуждали сделку, смеялись над Фишем, который, по их мнению, продешевил, поздравляли мальчишку с тем, что он нашел себе теплое местечко, поглядывая в сторону сэра Шеридана. Фиш назвал Олимпию Томом и подписал какие-то бумаги.
Прежде чем она успела сказать своему другу «прощай», напарник сэра Шеридана сграбастал ее за плечи и вытолкнул на улицу. Олимпии хотелось закричать, вырваться из его рук и вернуться назад в таверну. Эта сделка показалась ей вдруг настоящей, и она испугалась. Но сэр Шеридан вышел сразу же вслед за ними, и Олимпия сдержалась.
Они остановились на улице, и сэр Шеридан заплатил мужчине двадцать фунтов за бумаги, которые подписал Фиш.
Затем сэр Шеридан убрал документы под свитер, обнял Олимпию за плечи и потрепал ее по щеке.
— Жирный, как морская свинка, так, кажется, назвали тебя, мой милый? Будем надеяться, что таким ты и останешься, несмотря на предстоящие трудности долгого пути.
Мужчина, заключивший сделку с Фишем, окинул ее ироническим взглядом.
— Я всегда говорю таким, как ты: «Следуй всем указаниям своего хозяина, и с тобой не случится ничего плохого», — он осклабился, — делай все, что он от тебя потребует. Все, заметь себе! Тебя купили для того, чтобы ты доставлял своему хозяину удовольствие; не отказывай ему ни в чем и не перечь! Иначе сильно пожалеешь о том, что не послушался меня.
— Ладно, хватит, можешь проваливать. Ты напугал мальчишку до полусмерти. Возвращайся в свою берлогу, мой друг, и дожидайся следующего клиента. — И он повернулся в другую сторону, увлекая Олимпию за собой. — Вонючий ублюдок! — тихо добавил сэр Шеридан, когда они немного отошли, направляясь к реке.
Пройдя несколько ярдов, Шеридан остановился и, купив у уличного торговца пакетик со сладостями, протянул его Олимпии.
— Вы отлично держались, — заявил он, бросив взгляд в сторону таверны и вновь обнимая Олимпию за плечи. — А сейчас нам предстоит сесть на корабль. Ведите себя так, как будто вы… глупый ребенок. Если хотите, можете поплакать, это как раз то, что нужно.
— Но я хотела попрощаться с Фишем!
— Ешьте конфеты, — сказал Шеридан, как будто не слышал ее слов.
— Я не хочу. Неужели мы не можем на минутку вернуться… и…
Шеридан крепче обнял ее, вцепившись сильными пальцами в плечо Олимпии. Она вскрикнула от боли и попыталась вырваться.
— Этого нельзя делать. Ешьте конфеты, — зло одернул ее Шеридан, причем его тон никак не вязался с ласковой улыбкой и нежным взглядом, устремленным на Олимпию. — Этот вонючий вербовщик до сих пор не спускает с нас глаз. Неужели вы хотите, чтобы он догадался, кто вы, рассмотрев вас вблизи? Даже если он и не поймет, что вы женщина, его может охватить праведный гнев истинного христианина к такому содомиту, как я, и он украдет вас, чтобы перепродать тому, кто предложит хорошую цену.
— Украдет меня! — испуганно воскликнула Олимпия.
— Вот именно. А если
