– Единственное, что я не понимаю, почему Алекс согласился на это? Почему он ослушался моего вполне четкого приказа?
Она покусала губу. Рори внимательно наблюдал за ее лицом и ошибочно принял выражение вины за ответ. Он прищурился.
– Ты что-то предприняла для этого?
– Нет, ты все не так понимаешь. Это трудно объяснить. Я просто чувствую себя виноватой… Ладно… – Руки задрожали еще сильнее. – Мне казалось, что Алекс питает ко мне теплые чувства, и я уговорила его. Я понимаю, что была не права. – Ее щеки горели от смущения и стыда.
Рори запустил пальцы в волосы и внимательно поглядел на нее.
– Да, похоже, ты им манипулировала. Если то, что ты говоришь о чувствах Алекса, правда, ты не должна была поощрять его.
– Я не поощряла. Я не собиралась пользоваться его добрым отношением ко мне. Ты говоришь так, словно я все рассчитала заранее. Вот теперь, когда ты упомянул об этом, я поняла свою вину. Мне, вероятно, не нужно было ходить к Алексу, просить его ослушаться твоего приказа.
– Да, не нужно. Ты еще убедишься, что не все мужчины будут соглашаться на твои уговоры. Не на всех мужчин подействует то, как ласково ты улыбаешься, как чаруешь их нежным взглядом. Уму непостижимо, что мой брат так легко попался на эту удочку. Я не попадусь! – Это прозвучало решительно и жестко. – Увидишь, что меня не так легко уговорить.
– О чем ты говоришь?
– Не вздумай меня обманывать. Никогда!
По спине побежал холодок.
– Ты закончил?
– Нет. – Гнев Рори, которого страшилась Изабель, выплеснулся наружу. Глаза у него засверкали. – Ты что, не понимаешь, что случилось бы, если бы я не подоспел вовремя? Они бы убили Алекса и надругались над тобой. Надумала отправиться на охоту! Можно было бы дождаться моего возвращения.
– Возвращения? – В ней заговорила боль оттого, что он ее оставил тогда. – Тебя не было так долго. Я начала спрашивать у всех, вернешься ли ты вообще? – Горло перехватила судорога. – Ты даже не удосужился написать мне. Ни слова.
Она не поднимала глаз от пола. Ей не хотелось, чтобы он увидел, как она вот-вот разрыдается.
– Что ты от меня хочешь? – спросил он напрямик. – По-моему, я все разъяснил тебе достаточно ясно.
Неожиданно Изабель оказалась у него в объятиях. Он, должно быть, хотел показать ей, как переживает за нее. Закинув голову, она заглядывала ему в глаза, пытаясь найти хоть какой-нибудь признак того, что он ее понимает. Никакой жалости, никакого сочувствия не было на этом твердом, непроницаемом лице. Глаза прищурены, рот сжат в прямую линию, руки жесткие, недобрые.
Как будто он раздумывал – то ли встряхнуть ее как следует, то ли поцеловать. Так они стояли и смотрели друг на друга, балансируя на грани. Изабель затаила дыхание, понимая, что сейчас в нем происходит ожесточенная внутренняя борьба. Ей не терпелось дождаться ее исхода, но она решила не вмешиваться. Обняв за шею, она приподнялась на цыпочках, почти достав губами до его рта. Прильнула к нему, ощущая телом силу его мускулов.
– Я хочу вот этого. – Она поцеловала его. Он тихо вздохнул и прижал ее к себе, и не просто вернул ей поцелуй, а выложился в нем полностью. В этом поцелуе была не просто жажда, была смертельная жажда. А еще отвага и ярость.
Он целовал ее, словно пытался найти в этом облегчение. В нем было столько настойчивости, словно он понимал, что утекающее как песок время становилось главным врагом всех его намерений. Ее сердце колотилось неистово не от страха, а от возбуждения и в унисон с его сердцем.
Предвкушение возбуждает больше всего. Стоило ему прикоснуться к ней губами, как в ней вновь вспыхнула страсть, разбуженная тем последним поцелуем. Изабель вздрогнула как от удара. Она знала, что хочет его, хочет, как женщина хочет мужчину.
Рори овладел всеми ее чувствами, наполняя ее страстью, подавляя волю, когда в голове не оставалось ничего, кроме мысли, чтобы этот мужчина не выпускал ее из рук. Его требовательный рот, мягкое прикосновение светло-каштановых волос к щеке, шершавая однодневная щетина, царапавшая ей кожу, пьянящий запах соли и моря, казалось, въевшийся в него, вкус вина, оставшийся на его губах, заставили полностью забыть про все свои тайные намерения, ради которых родня доставила ее в этот замок.
Постепенно он ослабил руки. Его грубые пальцы вдруг неожиданно невесомо прошлись по ее рукам до самых плеч, потом по шее вверх и остановились у щеки. У нее зазвенело в ушах, когда он приподнял ей подбородок, а потом обнял еще крепче.
Изабель понимала, что поцелуя ему недостаточно. Его страсть порвала все путы, и столь долго подавляемое желание вырвалось на свободу. Теперь его нельзя было остановить ласковыми уговорами. Она ощутила силу этого желания, когда его пальцы и губы стали действовать заодно. Он раздвинул ей губы и, как вор и мародер, проник языком внутрь, доводя до головокружения. Не в силах сопротивляться собственной страсти, она инстинктивно откликнулась, касаясь его языка своим, откликнулась невинным, но полным знания способом.
Он прижал ее к стене рядом с окном, навалившись на нее всем телом. Сила его тела, такого мускулистого и стройного, разбудила первобытное желание почувствовать себя защищенной, над чем она посмеялась бы еще несколько месяцев назад. Но только не теперь, после того, как узнала, что такое быть беззащитной, побывав в руках Мердока Маккензи. С Рори она ощущала себя настоящей женщиной. Беззащитной, но под защитой одновременно. И самое главное, желанной. А он мял и ощущал ее, как будто ему все было мало.
Его руки были повсюду. Они гладили ее. Словно завоеватель, он каждым прикосновением осваивал ее, как победитель осваивает новую территорию. Движения стали грубее, жестче и неистовее, как будто от испуга, что голос разума остановит его. Пальцы проскользнули под лиф платья и погладили ей грудь. Соски сразу же затвердели в предвкушении ласки языком. Он взял один в рот, пососал, покатал между зубами и языком. Она съежилась от остроты ощущения.
