— Натягивай поводья, парень! Держи ее! — крикнул Морган, вцепившись в уздечку своего жеребца, пока юноша, которого он нанял себе в помощь, пытался утихомирить испуганную кобылу.
Обе лошади перенесли морское путешествие в относительно добром здравии, но при случае выражали свое недовольство. Вот и теперь, почувствовав под копытами твердую землю, они так и рвались из рук. Морган потрепал своего норовистого коня по шее, глядя на чалую кобылку, пританцовывающую в руках помощника.
То, что ему удалось найти кобылу, было неслыханной удачей. Майлз наотрез отказался сообщить, куда уехала Фейт, но Морган хорошо знал свою маленькую святошу.
Обнаружив, что Тоби исчез одновременно с ней, он сразу понял, куда они отправились. Но поскольку портов, откуда корабли отплывали в колонии, было великое множество, Моргану пришлось потратить прорву денег, чтобы получить доступ к журналам лондонских судоходных компаний. Одна из записей, где фигурировала пара, похожая на Фейт и Тоби, привела его в Портсмут. Этот был лишь первый пункт в длинном списке, и если бы не кобыла, которую он случайно увидел на улице, не исключено, что ему пришлось бы обследовать каждый порт в Англии.
Он без труда нашел владельца, оказавшегося капитаном корабля, стоявшего в порту. Ночь, проведенная за выпивкой, развязала морскому волку язык, и он поведал о молодой паре, отправившейся в Виргинию. Он даже припомнил, что пунктом их назначения был Уильямсберг, поскольку лично порекомендовал несколько гостиниц рыжеволосому парню. На следующее утро Морган сел на первый же корабль, который отплывал в колонии.
И вот он здесь, но не для того, чтобы восхищаться новой страной, в которой оказался. Он вырос в Ирландии, воевал на континенте и потратил без толку последние годы в Англии. Новые страны больше не привлекали Моргана. Его интересовало только одно: где Фейт? Одержимость прошлым лишила его надежды на будущее, но он хотел убедиться, что она здорова и счастлива, прежде чем строить собственные планы.
Лошади нервничали, пока багаж грузили на повозку, но вот, наконец, они двинулись в глубь материка, к Уильямсбергу. Путешествие длилось два месяца, и все это время Морган тихо сходил с ума. Он воображал себе всяческие ужасы: от Фейт, оказавшейся на улице, чтобы прокормиться, до Фейт замужем за мелким фермером, превратившим ее жизнь в ад. Он пытался найти себе какое-нибудь дело, но, кроме лошадей, на корабле нечем было заняться, и Моргану оставалось лишь наблюдать за командой и донимать капитана вопросами о навигации и судовождении. Однако он не мог находиться на палубе двадцать четыре часа в сутки. Он должен был спать, и тогда Фейт являлась к нему.
Спустя некоторое время он смирился с ее присутствием. На корабле было несколько привлекательных женщин, направлявшихся в поисках счастья в колонии, где, как они слышали, имелся избыток мужчин. За неимением других развлечений они испытывали свои уловки на Моргане, но он остался равнодушен к их чарам, предпочитая свою одинокую постель, где к нему во сне являлась Фейт.
Это был верный путь к безумию, но Морган не без оснований полагал, что уже давно на него вступил. Все деньги, что он скопил за последние годы, ушли на то, чтобы вырваться из Ньюгейта, и на жизнь, которую он вел после этого. Продажа хижины позволила ему выручить приличную сумму, но часть ее ушла на приобретение кобылы и оплату проезда. Он был почти нищим, и ему нечего было предложить Фейт.
Отказавшись от мести, он потерял цель в жизни. А мечты владеть землей, разводить лошадей и обзавестись семьей оказались неосуществимыми без единственной женщины, с которой он хотел бы связать свою жизнь. Она была настолько недостижима, что Морган порой задумывался, не поступил ли он опрометчиво, отправившись на поиски. И, тем не менее, он здесь, разыскивает свою неуловимую фею, которая вправе презирать его. В этом так же мало смысла, как и во всем остальном, что он когда-либо делал.
Прибыв в Уильямсберг и обнаружив, что все гостиницы заполнены до отказа, Морган отнесся к этому факту как к очередному наказанию, которое заслужил. Хозяин одной из конюшен ценил породистых лошадей и согласился освободить пару стойл, чтобы разместить его чистокровок. Оставив багаж и лошадей, Морган пошел бродить по городу, где, как он надеялся, поселилась Фейт.
Главная улица оказалась шире, чем он ожидал, и была запружена дорогими экипажами, запряженными четверками, а то и шестерками лошадей. За спинами лакеев в ливреях всевозможных цветов, отделанных золоченым шнуром и позументами, восседали дамы в роскошных туалетах с высокими прическами, которым могли бы позавидовать лондонские красавицы. Среди элегантных джентльменов в строгих черных костюмах прогуливались богатые плантаторы, облаченные в дорогие шелка и кружева. При виде такого богатства, сосредоточенного в одном месте, Морган невольно прикинул размеры добычи, так и просившейся в руки, если бы он вернулся к своему ремеслу.
На чистых улицах не было ни малолетних оборванцев, ни калек, ни попрошаек, наводнявших большие города, где ему доводилось бывать. Но поскольку на свете едва ли имелось место, где всем хватало еды, Морган знал, что, если приглядеться внимательнее, нищие и голодные непременно найдутся. Тем не менее, он склонялся к мысли, что нужно быть совсем уж увечным или безумным, чтобы бедствовать на этих улицах, буквально усыпанных золотом.
Майское солнце припекало, и в поисках тени Морган зашел в уютную таверну на Глостер-стрит. Заказав стаканчик рома, он расположился неподалеку от стойки, разглядывая публику, состоявшую преимущественно из джентльменов в строгих костюмах, шумно обсуждавших последнее заседание ассамблеи. Всех здесь, похоже, волновала деятельность правительства, причем это была не праздная болтовня, а яростные споры по поводу рассматривавшихся там вопросов. Морган нашел этот факт любопытным, но не имеющим никакого отношения к его поискам.
Зато отполированные до блеска кружки и чистые полы натолкнули его на заслуживающую внимания идею. Сколько может быть гостиниц и таверн в колониальном городе? В любом случае, ему нужно где-то остановиться. Чем не повод, чтобы посетить каждую из них и задать кое-какие вопросы? Зная, как работает голова у его маленькой святоши, можно предположить, что она станет искать работу в заведениях, которые хорошо знает.
Если Фейт здесь, рано или поздно кто-нибудь поведает ему об изящной особе с благородными манерами, пытавшейся наняться горничной в гостиницу.
Глава 30
— Я не могу. Правда, не могу. У меня нет ни минуты времени…
Молодой человек в атласном камзоле, с кружевным воротником и манжетами, сделал драматический жест, отметая все возражения, и, склонившись в глубоком поклоне, протянул руку.
— Прошу вас, миссис О'Нил. Сегодня изумительная погода для прогулок, а у меня новехонький экипаж, который мне не терпится обкатать. Тем более в обществе самой красивой женщины в Уильямсберге.
Губы Фейт изумленно приоткрылись. С тех пор, как его отец занял место в парламенте, Рэндольф Блэр стал постоянным посетителем «Нидем инн». Он был на несколько лет старше Фейт, но благополучное существование под крылышком родителей не позволило ему возмужать и проникнуться чувством ответственности. Веселый и общительный, он обладал чувством юмора и относился к Фейт, как к принцессе, которой следует восхищаться издалека. Устоять перед таким отношением было крайне трудно, и Фейт в очередной раз уступила.
— Боюсь, я не одета для выхода, мистер Блэр. Если вы дадите мне несколько минут, я переоденусь во что-нибудь более подходящее для демонстрации вашего нового экипажа.
На узком лице Рэндольфа появилась усмешка, отчего его голубые глаза засверкали.
— Я с удовольствием выпью кружечку вашего превосходного эля в предвкушении целого дня в вашем обществе.
Фейт покачала кудрявой головой в аккуратном чепчике.
— О нет, сэр. Вы забыли о моем требовательном сыне. Всего час, не более.
— Два, и вы будете прощены.
— Посмотрим, — отозвалась Фейт и поспешила прочь, пока он не уговорил ее на большее со свойственной ему ловкостью. Избалованный любящими родителями, Рэндольф Блэр ни в чем не знал отказа
