— Ухожу, Сильвия. Но если ты будешь нуждаться во мне, я приду.
— Я ни в ком не нуждаюсь. Убирайся!
Когда он ушел, Сильвия обнаружила, что ее сотрясает дрожь, и она вот-вот потеряет сознание.
Немного придя в себя, она попыталась разобраться в своих чувствах. Она не знала, чей визит расстроил ее больше. Она все еще размышляла об этом, когда дверь открылась, и вошел Джон Спенсер. Всего один взгляд, и Сильвия поняла, что он болен. Вскочив со стула, она подбежала к нему.
— Что с тобой, Джон?
Он пошатнулся, и она подхватила его.
— У меня нестерпимая головная боль, девочка, и меня шатает.
Глава 21
Желтая лихорадка!
Эти слова пронзили ужасом сердце Сильвии Фэрмонт. Она вспомнила свою дорогую подругу Розали. Страшная лихорадка была равносильна смертному приговору, и Сильвия решила вывезти своих слуг и Спенсеров из города.
Она сказала сестрам, чтобы они взяли только самое необходимое и были готовы к отъезду через час, а сама побежала разыскивать Большого Наполеона. Задыхаясь от быстрого бега, она приказал ему найти повозку и лошадь.
Не задавая лишних вопросов, Наполеон отправился выполнять поручение хозяйки. Менее чем через час он вернулся с грохочущей повозкой, запряженной парой вислоухих мулов.
— Надеюсь, что еще не слишком поздно, — обеспокоенно сказала Сильвия, когда они пробирались по запруженной экипажами дороге к лавке. — Уже прошло два дня…
Джон Спенсер тяжело дышал, кожа приобрела желтоватый оттенок, тело сотрясал озноб. Наполеон уложил его и повозку. Сестры сели рядом, дрожа от охватившего их ужаса.
Дорога в порт казалась кошмарным сном. Эпидемия быстро распространялась по городу, и все стремились поскорее покинуть Мобил. Узкие улочки были заполнены всевозможным повозками и экипажами. Порт походил на осажденный город. Все магазины были закрыты, жалюзи опущены.
Густой черный дым поднимался к безоблачному небу от сотен бочек с горящей смолой, то и дело стреляли пушки в тщетной попытке очистить воздух. Люди плакали и кричали, некоторые падали прямо на дороге и умирали.
В порту царил кромешный ад. Два больших парохода отплыли от причала, их палубы были забиты пассажирами. В порту осталось только одно судно.
Сильвия выпрыгнула из повозки на деревянный причал, крикнув на бегу:
— Скорее! Мы должны спешить!
Она подбежала к трапу, где была остановлена сердитым владельцем парохода.
— У меня есть деньги! — закричала она, размахивая пачкой долларов.
Мужчина посмотрел на деньги, на нее, затем оглядел тех, кто был с ней.
— Скажите этому здоровому негру, чтобы он не смел вносить больного на борт.
— Но мы должны взять его с собой! Он живой и еще поправится!
— Я не возьму его, мисс. Не возьму и негров. Вы и две пожилые леди можете подняться, а остальные пусть остаются здесь!
— Господи, разве можно быть таким бесчеловечным?! — заплакала Сильвия. — Вы должны увезти нас отсюда! Мы заплатим…
— Они не поедут! — ответил владелец судна, и в это время раздался оглушительный свисток парохода, возвещавший об отплытии.
Сильвия побежала обратно к сестрам.
— Быстро на борт! Вы должны уехать!
— Нет, — ответила Эстер, — мы не оставим Джона.
— Поезжайте вы, мисс Сильвия. Я присмотрю за ними.
Сильвия переводила взгляд с Наполеона на Делилу. Ее верная подруга кивнула:
— Он прав, милочка. Поезжай. С нами все будет хорошо.
Сильвия снова посмотрела на пароход. Она могла бы быть на нем. Она могла бы оставить позади весь этот ужас, забыть их всех, начать новую жизнь.
— Мы остаемся здесь, — твердо завила она и пошла к повозке. Позади нее пароход отчалил от причала, уходя в открытые воды Мексиканского залива.
В обычно шумном порту стояла тишина. Тонны груза лежали на земле, и никому до них не было дела. Крысы набросились на гниющие продукты.
Дорога домой была таким же кошмаром, как и дорога в порт. По пустынным улицам шныряли собаки и кошки в поисках пищи. Напуганные жители, оставшиеся в городе, сидели за закрытыми дверями, изнывая от духоты и боясь впустить внутрь струю свежего воздуха, чтобы нe занести в дом микробы смертельной болезни. Сильвия чувствовала, как испуганные глаза следят за ними из-за занавесок.
На ее вспотевшую шею сел москит, и она с яростью прихлопнула его, стараясь заглушить в себе подступавшую к горлу панику.
— Джон умер, — вдруг сказала Эстер и схватилась за виски. Глаза ее наполнились слезами.
Мария тихо застонала.
По улице прогрохотал обоз смерти. Измученный возница кричал охрипшим голосом:
— Выносите ваших мертвых! Есть мертвецы сегодня?
Двери домов открывались, люди выносили своих мертвыx и клали их на груду неподвижных человеческих тел. Мария, нагнувшись к Наполеону, тихо сказала:
— Большой Наполеон, не позволяй им так поступить с Джоном.
— Не позволю, мисс Мария, — ответил он. — Не позволю.
Капитан Хилтон Кортин был расстроен. Не успел он приехать в Новый Орлеан, как его настиг слух о разразившейся в Мобиле эпидемии лихорадки. Ругая себя за то, что не остался с бабушкой, он стал искать пароход, отплывающий в Мобил, но ни один из них не желал отправляться навстречу смерти, и Хилтону ничего не оставалось, как сидеть в отеле «Ричардсон» и ждать весточки из Мобила. Он очень беспокоился за бабушку: ей перевалило за семьдесят, она была женщиной слабого здоровья, и если подхватит лихорадку, ей не выжить. Беспокоился он и о другой женщине — Сильвии Фэрмонт.
После долгих беспокойных недель ему в отель доставили письмо.
Хилтон, прочитав письмо, улыбнулся:
— Она жива. — Он радостно засмеялся. Никакая желтая лихорадка не сможет убить храбрую дочь Жана Лаффита. — За тебя, Лаффит! — Он поднял стакан с виски, осушил его, надел пальто и отправился играть в покер.
После двух месяцев, проведенных в Новом Орлеане, Хилтон заскучал. Поэтому, взяв с собой Джаспера, он отправился на север, в Натчез. Сняв номер в отеле «Паркер», он решил навестить Джефферсона Дэвиса.
Угрюмость и мрачное настроение Дэвиса прошли за то три года, что они не виделись. Джефф, увидев его, весело улыбнулся. Его светлые волосы блестели на солнце, в серо-голубых глазах появились прежние озорные огоньки.
— Капитан Кортин! — Рукопожатие Джеффа было крепким.
— Джефф, ты прекрасно выглядишь. Я в восторге.
— Проходи и расскажи мне о войне. — Джефф ввел Хилтона в дом. — Говорят, ты стал героем…
— Не верь, Джефф. — Хилтон поспешил сменить тему разговора: — А как ты? Я слышал, ты проводишь много времени в Вашингтоне, встречаешься с известными людьми, присутствуешь на слушаниях в конгрессе. Ты решил заняться политикой?
— Мой приятель Джордж Джонс знает всех, и он представил меня некоторым сенаторам. Однажды я даже завтракал в Белом доме с президентом.
— Ты подумываешь поступить на службу?
— Нет-нет. — Джефферсон указал на мягкий кожаный диван, и Хилтон сел. — Ты выбрал удачный день, чтобы приехать ко мне. — Он разлил по стаканам виски. — Я приглашен на обед к Ле Ноблям, и ты поедешь со мной.
Хилтон кивнул:
— Мне нравятся Брайан и Алекс.
— Прости, Хилл. Я думал, ты знаешь… Брайан умер два года назад. С ним случился сердечный приступ, когда он объезжал свои владения.
— Печально слышать это. А как миссис Ле Нобль? Как она справляется с хозяйством без мужа?
— Алекс редкая женщина, Хилл. Она вела себя спокойно и рассудительно и все взяла в свои руки. Она горевала по Брайану, но не сошла вместе с ним в могилу. Самые богатые и облеченные властью мужчины — частые гости в ее доме.
— Два года — долгий срок, — протянул Хилтон, заметив, как заблестели глаза друга. — Ты ухаживаешь за красивой вдовушкой?
— Не говори глупостей, Хилл. Для меня существует лишь одна женщина — Сара. Никто и никогда не заменит ее. Мне нравится Алекс, и, как я уже сказал, у нее очень влиятельные друзья. Если я захочу заняться политикой, она может оказать мне неоценимую помощь.
— Капитан, какая неожиданная радость видеть вас снова! Добро пожаловать в «Бомонд». — Ослепительно красивая Алекс Ле Нобль в белом шелковом платье, со сверкающими бриллиантами на шее и в ушах, улыбаясь, смотрела на Хилтона.
— Дорогая, позвольте мне выразить вам свое запоздалое соболезнование, — сказал Хилтон, целуя протянутую руку. — Мне доставляет удовольствие снова увидеться с вами, миссис Ле Нобль.
— Спасибо, капитан. — Большие зеленые глаза Алекс неотрывно смотрели в глаза Хилтона. — Хотите быть моим соседом по столу?
— Сочту
