пересек комнату, ступая пружинисто и неслышно, и у Ванессы перехватило дух от его огненного взгляда.
— Я с трудом дождался этого момента! — хриплым от возбуждения голосом промолвил он и погладил ее по щеке.
— Я тоже, — ответила Ванесса, дрожа от его прикосновения и решительного облика. При всей своей порочности, барон был прекрасен. Он молча стянул с нее ночную рубашку и, отбросив ее на пол, властно сжал рукой ее вздымающуюся грудь. Ванесса зажмурилась, млея от охвативших ее ощущений. Барон обнял ее за талию, она обхватила руками его шею, и они поцеловались, знаменуя этим их второе любовное свидание под покровом ночи.
С тех пор барон стал навещать Ванессу по ночам регулярно, всякий раз открывая новую грань ее темперамента и искореняя предрассудки. Ей казалось, что все происходящее с ней в имении Палисандровая Роща — это дивный сон. Свои отношения они тщательно скрывали от окружающих, ограждая свой приватный сказочный мирок от вторжения грубой обыденности. Мыслями о грядущем Ванесса себя не обременяла, как не терзалась она и подозрениями, что Дамиен делит с ней ложе из желания отомстить ей. С каждым днем, проведенным в его доме, Ванесса все реже вспоминала, почему и для чего она там очутилась.
Изменялись к лучшему и взаимоотношения Дамиена и Оливии. Случалось, девушку опять охватывало подавленное настроение, но ее искреннее стремление избавиться от страха и отчаяния уже не вызывало у Ванессы сомнения. Оливия систематически принимала ванны, совершала прогулки по саду и даже просила отвезти ее к дальним пределам усадьбы.
Но погода испортилась, зачастили дожди, подул холодный ветер, и Дамиен, беспокоясь о здоровье сестры, возражал против долгих экскурсий. Тем не менее в редкие погожие деньки, когда солнечные лучи прорывали завесу туч и прогревали мокрую землю, он все же вывозил ее в живописные уголки парка, укутав предварительно в теплый плед.
Очевидно, Оливия медленно, , но неуклонно шла на поправку, иначе трудно было бы объяснить, почему однажды ей пришла в голову идея утроить пикник, о чем она и поведала Дамиену, играя с ним в шахматы в малой гостиной в один из ненастных дней. Правда, свое желание она выразила довольно оригинально, так, словно бы пеклась не о себе, а о своей компаньонке.
— Ванесса как-то обмолвилась, что она обожает пикники, — сказала она, делая очередной ход. — Почему бы тебе не порадовать ее, братец?
— Прекрасная мысль! — воскликнул барон, косясь на сидевшую в углу у окна Ванессу. — Я всегда готов доставить ей удовольствие.
Ванесса покраснела при этих словах, истолковав их как прозрачный намек на известные только им двоим обстоятельства. В последний раз барон доказал на деле свою готовность ублажить ее не далее, как минувшей ночью. Она притворилась, что не слышит разговора брата и сестры Синклер, и, громко вздохнув, взяла в руки книгу. Но прочитанное не задерживалось в ее голове, занятой мыслями о Князе Порока. Ванесса то и дело посматривала в его сторону, завидуя Оливии, с которой он безмятежно беседовал. Сегодня он был особенно внимателен к ней и светился благодушием. И Ванесса невольно сравнивала его нынешнего с тем, каким он был ночью в ее будуаре. Составить определенное мнение о нем ей так и не удалось, как она ни старалась. Подобно многогранному сверкающему бриллианту, барон обладал множеством лиц и в любом своем обличье ослеплял и завораживал.
Той ночью Дамиен вновь пришел в будуар Ванессы и, усевшись напротив нее в кресле, с просветленным лицом воскликнул:
— Представь себе, мой ангел, я сделал прелюбопытнейшее открытие! Я обнаружил, что не хочу уезжать отсюда. А ведь раньше мне становилось чертовски скучно уже к вечеру дня своего приезда в имение!
— Скуку рождает безделье, — с улыбкой отвечала его собеседница. — Найдите себе занятие по душе, и тогда вам не захочется покидать этот райский уголок. Что вы больше всего любите делать, милорд?
— Деньги, — признался барон. — Но для этого больше подходит Лондон, а не провинция. А чем хотелось бы заняться тебе, моя прелесть?
— Воспитанием детей, — не задумываясь, ответила Ванесса. — И созданием семейного уюта. Но этому не суждено сбыться, я не собираюсь во второй раз выходить замуж.
— Отчего же?
— Мне нужно заботиться о своих сестрах. Но брак по расчету я исключаю, однажды я уже побывала в этом рабстве, с меня довольно. Если я когда-нибудь все же и выйду снова замуж, то исключительно по любви.
— Вот как? — Барон удивленно вскинул брови и усмехнулся.
— Вы не верите в любовь? — спросила Ванесса, задетая его усмешкой.
— Напротив, — помрачнев, резко ответил Дамиен. — Я верю в любовь, особенно в ее губительную силу. Любовь очень быстро становится пагубным наваждением, и тогда людей, позволивших себе поддаться этому коварному чувству, непременно ожидает расплата. Так случилось с моим отцом, а потом и с Оливией. Стоило ей лишь вообразить, что она влюбилась, как с ней немедленно стряслась беда.
После такого циничного заявления в комнате надолго воцарилась тишина.
Барон удрученно уставился на свой бокал с коньяком, размышляя о том, что до сих пор так и не познал настоящей любви. И все потому, что он избегал ее, напуганный горьким примером отца. В настоящий момент его всерьез тревожила опасность, которой он подверг себя, проникнувшись нежными чувствами к сидевшей напротив него женщине.
Он и раньше увлекался прекрасными дамами, но в его отношениях с ними не было места искренности и привязанности.
Подлинное душевное тепло он ощутил, только завязав роман с Ванессой, и, ошарашенный этим непривычным ощущением, все больше нуждался в нем. Дамиен стал замечать, что ищет повод побыть с ней рядом, поболтать о том о сем или же молча полюбоваться ею. Если события будут развиваться так и дальше, то не миновать ему печальной участи своего папаши!
Дамиен пообещал сестре, что вывезет их с Ванессой на пикник, как только погода наладится.
Каждое утро Оливия, проснувшись, первым делом выглядывала в окно и молила Всевышнего разогнать тучи. И вот свершилось: в один из понедельников дожди прекратились и на небосклоне засверкало солнце. Барон приказал кучеру закладывать экипаж, и в полдень, когда была собрана корзина со снедью и винами, все трое уселись в карету и отправились в путешествие, взяв с собой только одного лакея.
Когда экипаж остановился на вершине холма, Ванесса была поражена живописным ландшафтом, открывшимся ее взору. Таких обширных земельных угодий ей никогда еще не доводилось видеть. Зеленые пастбища и поля тянулись, перемежаясь с озерцами и рощицами, до горизонта. Дамиен помог ей выйти из кареты, после чего вынес из нее на руках сестру, проявив недюжинную силу.
Свой элегантный модный наряд завсегдатая светских салонов, театров и игорных домов барон сменил на заурядные кожаные бриджи, сапоги и жилет. Но и став похожим на обыкновенного сельского жителя, он держался вальяжно и грациозно, как истинный аристократ.
Удобно устроившись на подушках в тени развесистого каштана, путешественники стали угощаться холодной курятиной, сырами, фруктами и вином. Лакей и кучер при этом держались от господ на почтительном расстоянии.
Разомлев от съеденного и выпитого, Оливия прилегла на подушках и мечтательно уставилась на проплывающие в голубой выси пушистые облачка.
— Как все это замечательно, — со вздохом промолвила она. — Вот бы каждый день был таким же чудесным!
Ванесса и Дамиен многозначительно переглянулись. Похоже было, что их усилия наконец-то стали давать результаты: Оливия начала радоваться жизни, позабыв тоску и печаль.
— Право же, не знаю, что и сказать, — непринужденно отозвалась Ванесса. — Если бы все дни были похожи один на другой, мы вряд ли бы почувствовали сегодня разницу. Кстати, я приготовила тебе сюрприз! Дамиен, передайте, пожалуйста, сестре вон ту красочную жестяную коробочку. В ней находится вкуснейшая меренга, испеченная, по моей просьбе, специально для нашего пикника вашим поваром. Отведай это чудо кулинарного искусства, Оливия! По-моему, это очень вкусно!
Открыв коробку, девушка достала печенье в форме лебедя и, откусив кусочек, спросила.
