– Тетя Хетти, мне так жаль…
Аннабель не знала, о чем именно она сожалела – о том, что заставила страдать тетю Хетти, о собственном замужестве или об этой ужасной войне.
– Тебе не о чем сожалеть. Ты не сделала ничего плохого, – твердо сказала тетя Хетти.
Она встала, подошла к окну и раздвинула тяжелые портьеры. Над горами занимался рассвет.
– Они приехали за тобой, дорогая.
Аннабель услышала тяжелый топот ног по лестнице. Когда дверь спальни распахнулась, она отвернулась и вновь устремила взгляд на огонь, но это не помогло. Она ощутила его присутствие.
Аннабель слушала, как тетя Хетти и ее муж говорили о ней, словно ее здесь не было. Она старалась не слушать их, неподвижно сидя на постели. Ройс положил свою большую руку ей на колени. Она смотрела на его длинные загорелые пальцы, которые показались такими горячими, когда он коснулся ее ледяной кожи. Ее ноги слегка задрожали, а глаза заволокло слезами.
– Ты готова? – спросил Ройс.
– Нет, – ответила Аннабель.
– Это моя Энни.
Девушка хотела сказать, что она не его Энни, но не успела. Ройс подхватил ее на руки.
Они ехали уже целый час, и Аннабель никак не могла унять дрожь. Ройс остановил лошадей, вырезал в попоне отверстие и надел ее на Аннабель.
– Не понимаю, с чего это ты стал таким заботливым, – сказала она, когда Ройс подтыкал попону со всех сторон.
Он погладил обветренную щеку девушки и попытался улыбнуться:
– Потому что ты моя жена, Энни.
Ее лицо было серым, словно грозовые тучи, а губы – белыми от холода. Она ничего не говорила, лишь смотрела на нeгo своими огромными карими глазами, и грудь Ройса разрывалась от боли под этим взглядом. Она вновь ускользала от нeгo туда, где ей было тепло и комфортно, и он понимал почему. Из-за этой проклятой войны он вновь причинил ей боль.
Он готов был упасть на колени перед этой женщиной и вымаливать у нее прощение за все то, что она из-за него выстрадала.
Несколько миль они ехали в полном молчании, охраняемые дюжиной всадников. Тишину нарушали лишь топот копыт по замерзшей земле да изредка ругательства промерзших до костей солдат.
Ройс не мог насмотреться на свою жену, такую болезненно красивую. Ее бледное лицо обрамлял капюшон, а на висках покачивались от ветра мелкие завитки волос. Он так много хотел сказать ей. И ей необходимо было это услышать. Ройс должен был объяснить ей, почему он так поступил с ней, с ними обоими. Но он не мог найти нужных слов и вряд ли когда-нибудь их найдет. Он не мог объяснить то, что произошло, даже самому себе. Он просто не мыслил себе жизни без этой женщины и опасался, что судьба сыграла с ним злую шутку.
Как только стемнело, Аннабель заснула, едва не свалившись с лошади, и Ройс остановился у домика фермера, чтобы дать отдых и лошадям, и людям. Здесь их и нагнал Сэвидж в сопровождении доктора Фарлоу. Аннабель отвели комнату, и жена фермера помогла ей раздеться.
Пока доктор осматривал девушку, Ройс стоял, оперевшись плечом о дощатую стену. Аннабель, бледная и притихшая, лежала, не произнося ни слова, когда доктор снял с ее раны окровавленные бинты, ощупал рану и наложил свежую повязку. Ройс чувствовал на себе тяжелый взгляд карих глаз девушки, когда выходил с доктором из комнаты. Никто из них не произнес ни слова, пока они не достигли кухни.
– Если вы доживете до конца войны, то я посоветовал бы вам заняться медициной, полковник, – сказал доктор Фарлоу, беря из рук фермерши миску с ароматной тушеной олениной.
– Вы чего-то недоговариваете, майор?
Доктор смерил Ройса взглядом:
– На улице жуткий холод. В такую погоду любое ранение неизбежно влечет за собой пневмонию, и вам это известно.
– Я должен доставить ее в безопасное место в горах.
– От пневмонии она может умереть так же, как и от пули янки.
Ройсу не понравилось выражение лица доктора, и теперь он изучал знаки отличия на его воротничке, тщетно пытаясь вспомнить имя приютившей их фермерши. А ведь он не в первый раз останавливался на ночлег в ее доме и ел за ее столом.
Миссис Безымянная, суетящаяся у большого очага, повернулась и протянула Ройсу миску с дымящейся едой.
– Мы уже много недель не видели ни одного янки в нашей маленькой долине, – сказала она. – Бедная девочка совсем выбилась из сил. Дайте ей немного отдохнуть.
Впервые за все время войны Ройс пошел наперекор своему внутреннему голосу, который говорил ему, что нужно двигаться в путь, пока погода не ухудшилась. Аннабель не была крепким наездником и становилась все слабее с каждой минутой. Но она была спартанкой, и Ройс знал, что его жена скорее умрет, чем пожалуется ему, и он никогда не узнает, насколько плохо ей было, до тех пор, пока она не испустит свой последний вздох.
Он послал гонца, чтобы привести с гор нескольких всадников установить охрану вокруг фермы. Дав Сэвиджу указания, он вернулся в комнату, где лежала Аннабель. Он не мог заставить ее поесть, но доктору Фарлоу удалось уговорить ее выпить немного бренди с добавленной в него настойкой опия. Ройс сел на стул подле скудного очага, наблюдая за лежащей на низенькой кровати Аннабель, которая вскоре уснула.
