В гостиную вошел дворецкий Люции Дидье, которого она ласково называла «старым монахом». Он слегка поклонился и низким голосом доложил:
— Миледи, по вашей просьбе прибыл лорд Сент-Левен.
— Это Лайонел! Не стойте, как столб, Дидье, пригласите моего племянника.
Люция спрятала роман под подушку своего кресла и поглядела на Диану, которая сразу поняла взгляд старушки: «Следи за языком, иначе лишишься головы».
Интересно, кто такой Лайонел? Правда ли, что он племянник тетушки? К чему предостережения Люции, Диана будет с ним вежливой, по-другому не может быть. Правда, в последнее время она не отличалась особенной вежливостью, поскольку ей здесь не нравилось. Для себя она решила, что сейчас ей необходимо попридержать язык. Она усмехнулась, представив себе, как это можно сделать буквально, — засунуть руку в рот и обхватить язык пальцами.
Лайонелу не хотелось ехать к Люции именно сейчас, поскольку он только что вернулся из своего поместья в Йорке. Большую часть времени он провел на конном заводе Десборо, принадлежавшем Фрэнсис и Хоку. Однако Лайонел всегда был внимателен к приглашениям Люции, он не скрывал своей привязанности к старушке. К тому же она спасла его от злосчастного брака. Он вспомнил о Дэнси Моресси, этом жалком дурне, который стал мужем Шарлотты. Лайонел действительно прострелил ему плечо, но об этом никто не узнал, все осталось в тайне, несмотря на врожденную болтливость Шарлотты.
Лайонел вошел в гостиную и тут же остановился, увидев посреди комнаты девушку с приподнятыми плечами; она дрожала. Он сразу понял, что это не служанка, так как смотрела она на него с явным любопытством. Он тут же заметил на ней серое платье, которое вышло из моды и было ей маловато: корсаж сдавливал ее грудь так сильно, что было странно, как это платье еще не лопнуло. Лайонел отметил про себя, что девушка, в общем, хороша собой, тонкая, изящная, если не обращать внимания на ее пышную грудь; у нее были густые светлые с золотым отливом волосы, глаза с большого расстояния казались серо- зелеными. Лайонел вопросительно посмотрел на Люцию.
— Входи, мой мальчик! — пригласила она. — Познакомься со своей кузиной Дианой Саварол… Диана, дорогая, это твой кузен Лайонел Эштон, граф Сент-Левен.
— Моя кузина? — медленно переспросил Лайонел, разглядывая дрожащую девушку. — У вас малярия?
— Нет! — резко ответила Диана. — Я очень замерзла.
— По крайней мере, это не заразно. Вы сказали «кузина»? Я не знал, что у меня есть двоюродная сестра по имени Диана Саварол.
— Ну, может, не совсем двоюродная, но родственница.
— Я тоже не знала, что у меня есть кузен по имени Лайонел, — проговорила Диана.
— Ладно, — заключила Люция, — вы просто дальние родственники. Кажется, кузинами были ваши бабушки. Диана, сделай реверанс.
Диана изобразила некое подобие реверанса. Лайонел поклонился ей с насмешкой.
— Садись, мой мальчик. Дидье, подайте нам чай.
— Если я не ошибаюсь и помню генеалогическое древо семьи моего отца, — сказал Лайонел, взглянув на Люцию, — то моя бабушка вышла замуж за выходца из каких-то Богом забытых вест-индских колоний и уехала с ним.
— Вест-Индию вряд ли можно назвать Богом забытым местом, — ответила Диана. — Теперь это не такая уж глушь; ни пиратов, ни квакеров там больше нет.
— Твой двоюродный дедушка Оливер Менденхолл увез ее туда (я имею в виду твою бабушку). Теперь ты являешься его наследником. Думаю, что до сего времени ты этого не знал.
— Как это я не упал от радости?
— Значит, вы и есть «этот щенок Эштон»?
— Прошу прощения?..
— Мистер Менденхолл всегда упоминал о вас, как о «щенке Эштоне».
Диана подняла подбородок еще выше, Лайонел посмотрел на нее в монокль.
Люция не знала, чего ждать от ее драгоценного Лайонела, «этого щенка Эштона», который вел себя очень странно. Она решила, что причиной этому является Шарлотта Хавершем. Раньше он, истый горожанин, был утонченно вежлив, особенно с женщинами, у него не было злобной улыбки. Настоящий Лайонел смотрел на Диану, как на чудо, у которого три глаза и пятна на лице.
— Интересно было бы посмотреть, — еле слышно сказала Диана, а про себя подумала: «Вот, значит, кому старый Оливер был вынужден завещать все свои земные ценности».
— На что вы хотели бы посмотреть?
— Как вы падаете на месте.
— Мы забыли о чае, — вспомнила Люция. — Диана, дорогая моя, налей, пожалуйста.
Через три дня после приезда Дианы Люция решила, что она создана для Лайонела. На ее решение никак не повлияло письмо Оливера, в котором тот туманно намекал на возможный союз между Дианой и его наследником. Об этом же писал и отец Дианы. Люция хорошо помнила Оливера неотесанным парнем с большим носом, веснушками и плоским подбородком. Теперь эти двое переругиваются, как на ярмарке. Должно быть, у них обоих есть примесь крестьянской крови, но, разумеется, не по ее линии.
Грациозности в Диане при розливе чая не наблюдалось.
— Вам испортить молоком чай?
Поскольку она задала свой вопрос безотносительно к кому-либо, Лайонел решил уточнить:
— Позвольте спросить, к кому вы обращаетесь?
— Тетя Люция свой чай не портит. А вы, милорд?
— Испортите мне его, пожалуйста, — сказал Лайонел, ни разу не пивший за двадцать семь лет своей жизни чая с молоком.
Лайонел заметил, как она поежилась от отвращения, и улыбнулся. Он подошел к боковому столику и налил себе бренди.
— Не нужно чаю, я передумал, — заявил он, кивнув Диане. — Что вы здесь делаете?
— В настоящее время я здесь живу. У тети Люции есть цель — придать мне лоску и вывезти в свет.
— Вы староваты для дебютантки, — заметил он и пригубил из стакана. — Отличный бренди! У Люции один из лучших погребов в Лондоне.
Чашка в руке Дианы дрогнула. «Что нужно этому ужасному типу? — подумала она. — Он едва взглянул на меня и сразу стал говорить гадости. Ну ладно, я не тряпка и не позволю тебе вытирать об меня ноги».
— Думаю, — сказала Люция, переводя взгляд с одного на другую, — что мне надо отправить вас обоих в детскую для обучения хорошим манерам. Мальчик мой, успокойся, ведь прошло уже два месяца с той чудовищной катастрофы.
Лайонел похолодел. Он должен был быть готовым к тому, что Люция не станет держать рот на замке.
— О какой катастрофе идет речь? — тут же спросила Диана. — Он убил кого-то на дуэли или проиграл свое состояние? А может, он был болен или…
— Вас это не касается, — проговорил Лайонел. — Скажите, тетя, зачем вы пригласили меня в этот чудесный день? Вы же знаете, что я очень занят.
— Я заметила, что ты перестал сторониться людей, — сказала Люция. — Как поживают Фрэнсис и Хок? Я слышала, ты зализывал свои раны в Десборо-Холле?
— Тетя, — очень тихо попросил Лайонел, — скажите, что вам нужно, или я уйду, уйду немедленно.
Люция знала, когда занять нужную позицию: сейчас настало время умаслить его.
— Мальчик мой, я в затруднительном положении, меня подвел Эберкомби. Тебе придется проводить нас с Дианой на бал к леди Беллермейн сегодня вечером.
— Скорее всего, я не смогу, тетушка, — простонал Лайонел.
— Если ты боишься встретить там Шарлотту и Дэнси… — конец фразы она проговорила шепотом.
— Черт побери, мне безразлично, где находится Шарлотта!
— Последите за своей речью, — сделала замечание Диана. — Кто эта Шарлотта? Это из-за нее
