– Девчонка ничего не сумеет рассказать! У нее нет ни дарования, ни опыта. Она прикидывается, будто что-то умеет, но ведь она – рабыня, только и всего, ничтожная рабыня, которая не смеет толковать о том, чего не знает. Я этого не допущу. Вот, разве вы не видите? Она ведьма, вносит раздор и уже поссорила нас друг с другом, она околдовала Меррика, опутала его!
Олег выхватил нож и шагнул к Деглнну. Лицо его казалось неподвижным, никто бы и не догадался, насколько серьезны намерения Олега. Меррик остановил друга:
– Не надо, Олег. Деглин вновь позволил своему языку опередить мысли. Ведь так, Деглин?
Деглин глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки:
– Да, я поступил неосторожно. Прости, господин, я подумал: позволь мне рассказать тебе другую историю, она всем понравится.
Олег покачал головой, спрятал нож и, опустившись на волчью шкуру, удобно, поджал ноги:
– Давай, Ларен, – попросил он. – Расскажи, что произошло, когда Парма дотронулся до Селины и почувствовал нечто странное. Продолжай, Ларен.
Ларен колебалась, не зная, как ей поступить. Все с надеждой смотрели на нее, но девушка не могла разгадать выражение лица Меррика. Таби уже задремал, прислонившись головой к груди своего покровителя. Все мужчины закивали, они просили Ларен продолжить повествование, рассказать, что случилось с Пармой и удалось ли Селине избавиться от него. Ларен по-прежнему не сводила глаз с Меррика. Наконец и он кивнул. Тогда Ларен улыбнулась, поднялась на ноги и уже приоткрыла губы, слова готовы были хлынуть из ее уст, и тут она увидела, как Деглин занес кулак, но не успела увернуться. Деглин со всего размаху ударил ее кулаком в лицо, сбил с ног и опрокинул в костер.
Глава 7
Меррик уронил Таби я вскочил, но Клив опередил его, подбежал к Ларен и выдернул ее из огня. Девушка еще не очнулась от удара, нанесенного Деглином. Штанина на правой ноге горела, неторопливые огоньки въедались в сухую шерсть, глубоко проникая в поисках новой поживы, выбрасывая черные клубы дыма. Клив уложил Ларен лицом вниз, захватил пригоршню грязи, бросил сверху на горящую штанину и начал втирать, втирать, яростно работая обеими руками. Меррик оттолкнул Клива, сорвал с себя рубаху и плотно окутал ею ногу Ларен, затем снял погасившую огонь материю и оглядел прожженную насквозь шерсть, клочьями отваливавшуюся от израненной плоти. Ларен осторожно повернулась на бок, и Меррик заглянул ей в лицо:
– Ты как?
Мгновение Ларен неподвижно глядела на него. Кровь отхлынула от лица девушки, пальцы впились в землю, судорожно, бессмысленно цепляясь за нее. Ларен содрогнулась, поднесла руку к щеке, которая горела от удара Деглина. Покачала головой, словно пытаясь собраться с мыслями. Сердце билось часто и сильно, страх помрачил рассудок, и, чтобы справиться с ним, она ответила с улыбкой:
– Я не успела увернуться.
Меррик изумленно уставился на нее:
– Челюсть у тебя цела? – Он тут же коснулся ее щеки легким ласковым прикосновением и удовлетворенно кивнул:
– Ничего страшного, просто будет большой синяк. – Он снова поглядел на ее ногу и приказал:
– Сядь!
За спиной Меррика слышались возмущенные голоса его людей. Очень хорошо, они не станут заступаться за Деглина – а впрочем, если бы и стали…
Ларен молча повиновалась. Меррик отодрал материю, обнажив обожженную ногу. Огонь не успел проникнуть чересчур глубоко, но от щиколотки до колена вся нога стала темно-багровой. Меррик думал, что Ларен испытывает сильную боль, и, вновь поглядев ей в лицо, увидел только растерянность и догадался, что Ларен еще не вполне сознает происшедшее с ней несчастье и его последствия.
– Сиди тихо! – велел он, поднимаясь. Обернувшись, Меррик увидел, что Олег уже схватил Деглина.
Скальд, задыхаясь, вырывался, но Олег был сильным воином, не хуже Меррика, к тому же сейчас он очень рассердился.
Меррик неторопливо направился к ним и остановился прямо перед сказителем, не говоря ни слова, просто глядя на него в упор. Деглин уже успокоился. Он сказал:
– Я не хотел сделать ей больно, только проучить решил. Она заслужила пощечину, а то, что она свалилась в костер, так это не моя вина. Она – рабыня, господин, ты не можешь требовать наказания.
Клив, стоявший за спиной Меррика, глухо зарычал, руки его сжались в кулаки, и тело напряглось, готовясь к прыжку. Воины разом поднялись на ноги, растерянность на их лицах уже сменилась гневом, но все выжидали, чтобы Меррик сам принял решение. Это право принадлежало ему, а не им.
Меррик услыхал плач Таби и, оглянувшись, увидел, как Таби ползком пробирается к сестре.
Меррик спокойно распорядился:
– Клив, отнеси малыша к сестре. Олег, подведи нашего скальда сюда, ближе к костру. Он, верно, замерз, сердце и мозг у него остыли и отказываются служить. Я согрею его, как он согрел Ларен.
Олег, ухмыляясь, подтащил Деглина к костру Мужчины сгрудились вокруг, встали в кольцо, все так же молча, выжидая.
– Передай его мне! – потребовал Меррик, и Олег толкнул Деглина к нему. Меррик ухватил Деглина за шею и бросил наземь, затем ухватил скальда за правую ногу и сунул ее в огонь.
Деглин с ужасом следил, как пламя подымается, охватывает его ногу и проникает внутрь. Он чувствовал страшный жар, видел, как отваливается обгоревшая материя от его штанов. Когда огонь опалил кожу и стал пожирать плоть, Деглин завопил. Он кричал и вырывался, изо всех сил сражаясь с Мерриком.
Только когда вся материя выгорела и обратилась в золу, Меррик выпустил Деглина и безжалостно наблюдал, как тот отползает прочь, катается в грязи, рыдая и задыхаясь.
Поглядев на него, Меррик произнес:
– Разума у тебя меньше, чем у змеи. Ты не владеешь собой и потому стал опасен. На этот раз я не буду убивать тебя, но помни, если ты еще раз попытаешься причинить кому-либо вред, придет твой час. Ты меня понял?
Деглин выл от боли, от ужаса перед страданием, от унижения – Меррик поступил с ним так лишь за то, что он всего-навсего ударил паршивую рабыню. Деглин вдыхал запах собственной обгоревшей плоти, желудок его сжимался от позывов рвоты и ненависти. Передохнув, он прошептал:
– Да, господин, я понял тебя.
– Хорошо, – заключил Меррик и отвернулся. Ларен уже села, выпрямилась и теперь глядела на свою ногу, руки ее почти касались ожога, но притронуться к своей ране она не решалась. Рядом с ней стоял Клив, держа на руках захлебывающегося слезами Таби, и тихо разговаривал с братом и сестрой. Меррик обратился к Эллеру:
– Принеси из моего шатра плошку с мазью, что прислала мне мать. Скорее!
Меррик присел на корточки, зажал ладонью подбородок Ларен и вынудил ее приподнять лицо.
– Мазь вытянет из твоей ноги жар и боль. Это та самая мазь, которой я лечил тебе спину, – ведь она помогла тогда, верно?
Ларен кивнула, слова застряли у нее в горле. Она не могла отвести глаз от огромного ожога.
– Ты молодец.
Ларен понимала: Меррик рассчитывает, что она и дальше будет вести себя молодцом, и не собиралась подводить его. Девушка опять улыбнулась, хотя и с трудом, и повторила:
– Я не успела увернуться. За эти два года я стала прыткой, словно блоха, и уворачиваюсь от ударов, точно жеребец, которого собрались холостить. – Ларен вздохнула, и краска вновь прихлынула к ее лицу – чересчур яркая краска, отметил Меррик. Щеки Ларен порозовели. Меррик знал, что она постепенно приходит в себя, и опыт страданий подсказывает ей, сколько боли предстоит пережить в следующие дни.
"За что? – подумал он. – Она и так уже много выстрадала, и вот все снова”.
Эллер протянул ему плошку с мазью:
– У меня осталась в запасе только одна пара штанов, – предупредил он.
– Тащи их сюда. Не может же она ходить голой на глазах у целого отряда викингов.
