предпринять.
Она вынуждена будет сказать Алексу, что его сестра заболела, в то время как Оливия должна была заботиться о ней. Перед отъездом Алекс отозвал Оливию в сторону, ее, а не Итана и не Эрскина, и попросил позаботиться об Аннелии. Оливия с удивлением смотрела на него, пытаясь понять, чего он хотел на самом деле, и пришла к выводу, что Алекс ей доверяет.
– Как вы тут живете? – спросила Оливия, отодвигая тарелку.– Я почти ничего не ем с тех пор, как мы попали в Англию.
Сидя в кровати в ночной рубашке, Аннелия подтянула колени к груди.
– Маккаррик часто посылал за моими любимыми блюдами, – сказала она, и нижняя губа у нее при этом задрожала.
Оливия улыбнулась.
– Когда я выйду замуж за вашего брата, у меня будет кухня, полная всевозможных припасов. Самых дорогих, – она взяла книгу из стопки принесенных из библиотеки книг, послюнявила палец и начала ее листать, – и у нас будет испанский повар. И еще он будет петь оперные арии.
Аннелия прищурилась и внимательно посмотрела на сидевшую напротив нее молодую женщину.
– Я поняла, что вы делаете. Хотя мне трудно в это поверить. Каждый раз, когда вы видите, что я готова заплакать, вы придумываете что-то, чтобы меня отвлечь.
Именно так Оливия и поступала. Ради Алекса она делала все, чтобы его сестра не заболела и не сошла с ума. Когда Аннелия проснулась в то первое утро и спустилась вниз, разыскивая Корта и Алекса, Оливия терпеливо ей объяснила, что они уехали рано и надеются вернуться с победой.
– Просил ли Корт что-то передать мне?
– Что они там задержатся на несколько недель. И что Итан отправит нас домой, когда там станет безопасно.
Все это ей сказал Лоренте, Маккаррик ничего подобного не говорил. А когда Оливия спросила его, что передать Аннелии – а она действительно задала ему этот вопрос, – он в ответ проворчал:
– Если вы, Оливия, обидите ее...
Так что со времени их отъезда Оливии приходилось приукрашивать правду и при каждом намеке на слезы менять тему разговора. Однако большого успеха ей достигнуть не удавалось, и глаза у Аннелии не просыхали от слез.
Разозлившись, Оливия стукнула книгой по столу.
– Этого я совсем не ожидала. Бесконечные слезы. Как вам не стыдно!
– А как бы вы чувствовали себя на моем месте? – спросила Аннелия. – Человек, которого я люблю, позволяет мне уйти, хотя я думала, что мы всегда будем вместе. Я только вчера узнала, что он предал моего брата и засадил его в тюрьму. Меня чуть не убили. И в довершение ко всему он уезжает, даже не попрощавшись со мной.
– Еще раз повторяю: ваш брат был бы давно мертв, если бы Маккаррик тогда не убрал его с поля боя. Он вам не врал, просто промолчал. Я сама так делаю, когда надо сказать что-нибудь неприятное. Он не попрощался? Он пробыл рядом с вами всю ночь перед отъездом. И наверняка успел вам многое сказать. – Оливия укоризненно взглянула на Аннелию.
– Он мог оставить мне записку.
– Что за глупости! Только поэты пишут любовные послания. А Маккаррик – наемник. Что он мог написать? «Анна, я тебя люблю?»... бррр.
Не обратив внимания на последние слова Оливии, Аннелия продолжала:
– Я хотела запомнить эту ночь. Все перепуталось. Никогда еще я не чувствовала себя так ужасно. – Аннелия прижала руку ко лбу. – Не понимаю, как вы можете спокойно относиться к происходящему?
Оливия как ни в чем не бывало продолжала пилочкой обрабатывать ногти.
– Я нисколько не тревожусь о судьбе вашего брата.
– Почему? – Аннелия резко повернула голову.
– Маккаррик будет за ним присматривать. Ради вас, – объяснила Оливия. Она также надеялась, что Маккаррик тоже не пострадает. И оба вернутся.
– Будь вы на моем месте, неужели не плакали бы? – спросила Аннелия.
– Ни за что. Я бы нашла что-нибудь съедобное в этом чертовом доме, чтобы не отощать и чтобы глаза не опухли от слез, когда Маккаррик вернется. И еще выяснила бы все, что возможно, о Маккаррике. Во всяком случае, попыталась бы.
– Что вы имеете в виду? – не поняла Аннелия.
– Поговорила бы со слугами. Они всегда все знают.
– Я пыталась. Кортленд часто произносит какую-то фразу на своем языке, в ней есть что-то важное, я это чувствую. Я повторила ее дворецкому, повару, горничной, однако они отказались объяснить мне ее смысл.
– А вы еще попытайтесь.
– Каким образом? Перевернуть их вниз головой и поливать кипятком, пока они не скажут правду?
– Разумеется, нет, – вполне серьезно ответила Оливия, – вместо кипятка лучше использовать кипящее масло.
Аннелия тяжело вздохнула и, помолчав, спросила:
– Вы так хорошо ко мне относитесь, Оливия! Почему?
– Я просто притворяюсь. Ваш брат считает, что я недостаточно внимательна к вам. – Оливия снова занялась своими ногтями.
Аннелия заметила, что Оливия будет выглядеть более привлекательной с такими острыми ногтями. Оливия подозрительно взглянула на сестру Алекса, считая, что ногти не имеют ничего общего с привлекательностью.
– Я просто пытаюсь проверить правильность теории Лоренте, – объяснила Оливия.
– Вы рассказывали мне о вашей так называемой помолвке, но разве не знали, что Алекс поклялся никогда больше не жениться?
– Знала. Но к его счастью, он повстречал меня и ему пришлось изменить решение.
Аннелия улыбнулась.
– Я вижу, вы со мной согласны. Оливия тоже улыбнулась.
– Если вы сделаете Алекса счастливым, я приму его решение.
– Можно подумать, что для меня это так важно, – возмутилась Оливия, однако Аннелия не отреагировала на ее тон.
С грустью вспоминая прошедшие дни, она проговорила:
– Маккаррик никогда не признавался мне в любви.
– А что отвечал на ваши признания? Аннелия промолчала.
– Или вы тоже не говорили ему о своей любви?
– Только собиралась. – Она поднялась с кровати и стала мерить шагами комнату. – Ждала подходящего момента. Но так и не решилась.
– А вы бы решились сказать ему, если бы оказались беременной? Ведь это вполне возможно.
– Нет, невозможно. У нас не может быть детей.
В шоке Оливия открыла рот и выронила пилочку. Ситуация усугублялась. Молодая женщина понятия не имела, что беременна и что поэтому у нее плохое самочувствие.
Оливия была уверена, что Аннелия просто держит это пока в секрете, но ошиблась. Теперь придется все объяснить Аннелии. Объяснить деликатно. Ей предстояла нелегкая задача, и Оливия надеялась, что Алекс не останется перед ней в долгу.
– Я думаю, это хорошо, – продолжала Аннелия, – потому что Маккаррик все равно намерен со мной расстаться.
– Но вы-то этого не хотите. – Оливия наклонилась к ней. – Ни в коем случае не отпускайте его.
– Не отпускать? – нахмурилась. – Вы именно так поступили с Алексом?
Оливия откинулась на стуле, положив ноги в красивых туфлях на стол.
– До сих пор все получалось. А куда ему деваться, если у меня в заложниках его сестра? – Сказав это, она приложила палец к губам. – Я просто хотела сказать, что я опекаю его любимую сестричку и этим смогу завоевать его доверие.
Аннелия несколько раз прошла по комнате и остановилась.
– Это все-таки лучше, чем плакать, – сказала она.
– А я что говорила? Но вам легче, чем мне. Лоренте меня не любит. Пока. А Маккаррик вас любит.
Помолчав, Аннелия сказала:
– Да, любит. Хоть опыта у меня маловато, но я это чувствовала. Мужчина не может притворяться, правда ведь?
Оливия хорошо знала, что может, но была уверена, что это не тот случай.
– Разумеется, – подтвердила она. – А сейчас вы поразмышляйте о том, как вам вести себя дальше, а я пойду поищу подходящую еду. Если мы собираемся питаться только чаем с бисквитами, то следует запастись ими в большом количестве. – Уже в дверях Оливия обернулась: – Если я вернусь и застану вас плачущей, Аннелия, – она угрожающе пошевелила своими острыми ноготками, – я постараюсь сделать так, чтобы у вас появилась веская причина для слез.
Пока Оливии не было, Аннелия успела принять ванну, одеться и решить два важных вопроса. Во-первых, она просто так не отпустит Маккаррика. Не позволит ему растоптать все то хорошее, что было между ними. Она сама будет вершить свою судьбу. Эта мысль казалась весьма заманчивой.
Во-вторых, Аннелия пришла к выводу, что, не ругай ее Оливия с утра до вечера, она наверняка лишилась бы рассудка в этом чужом для нее доме.
Вскоре появилась Оливия, нагруженная огромным количеством коробок с бисквитами. Засунув коробки в гардероб, Оливия достала из кармана маленькую коробочку и протянула ее Аннелии.
Коробочка была от ювелира и адресована Корту Маккаррику.
– Охранники внизу, конечно, открыли ее. Но я не видела, что там. Посмотрите скорее.
В обитой бархатом коробочке лежал камень матери Аннелии, но уже без колье. Камень был приделан к изящной цепочке, тонкой, как паутинка.
Оливия взяла у Аннелии цепочку, но вместо того, чтобы рассматривать ее, повернула Аннелию к зеркалу и надела ей на шею цепочку.
Аннелия не отрываясь смотрела в зеркало. Корт почувствовал, что этот камень очень дорог ей, но причиняет боль, и, переделав, превратил его в источник радости. Боже! Как она истосковалась по Маккаррику!
Неужели это прощальный подарок?
– Я знаю перевод фразы, которую вы не могли понять, – сказала Оливия. Она смотрела на отражение своих пальцев в зеркале, на которые надела лежавшие на столике кольца. – Что вы мне дадите взамен, если я скажу, что она значит? Не пожалеете одно из этих старинных колец?
– Могу лишь пообещать, что не стукну вас. Все зависит от смысла
