привлекательным, если бы не горечь и ненависть, исказившие его лицо. У него был высокий лоб и пышные черные волосы. «Он совсем не сумасшедший», — пыталась успокоить себя Александра, стараясь справиться со страхом.
— Вы меня с кем-то спутали, сэр! Я лишь недавно приехала из Индии, и у меня очень мало знакомых в Лондоне, а уж с вами я наверняка не встречалась. Отпустите меня сейчас же! Я вас не знаю!
Губы мужчины искривились в некоем подобии улыбки.
— Ну, не заходи так далеко, любимая. Ты отсутствовала не так долго, чтобы забыть наш замечательный особняк на Бедфорд-сквер? Поразительно… ведь в свое время ты ни о чем другом просто не могла говорить. — Его руки еще крепче сжали Александру, а пальцы впились в нежную кожу ее предплечий.
— Отпустите меня сию минуту, вам говорят! Неужели не понятно, что вы меня с кем-то спутали? И вообще, ни один джентльмен не стал бы удерживать леди вот так, против ее желания!
Незнакомец снова всмотрелся в ее лицо и язвительно усмехнулся.
— Ну, дорогая, ты могла бы придумать что-нибудь получше. Я скорее ожидал слез или нежной мольбы о прощении. — Его взгляд задержался на губах Александры. — Или интимных призывов к тем радостям, что мы испытали вместе. Да, это было бы гораздо больше похоже на тебя.
«Наверное, он все-таки сумасшедший, — со страхом подумала Александра. — Похоже, увещевания тут бесполезны». Дрожащие пальцы девушки вдруг ощутили рукоятку трости; Александра судорожно вздохнула и ударила тростью по голени держащего ее человека — это было единственное место, до которого она могла дотянуться.
Воздух прорезало грубое ругательство. Мужчина вырвал трость из руки Александры и швырнул ее на мостовую, не отрывая при этом взгляда от лица девушки.
— Что, выучила еще один фокус, моя малышка?
«Какие у него холодные и прозрачные глаза, как снега Гималаев в лунном свете», — подумала Александра, охваченная растущей паникой. Его красивое лицо пылало неумолимой ненавистью и злобой, но к ним примешивалось еще какое-то чувство, непонятное Александре.
— Ну же, Изабель, ты начинаешь меня утомлять. Неужели ты растеряла свое искусство убеждения — убеждения совсем другими методами? — Голос незнакомца зазвучал низко и хрипло. Он вдруг запустил пальцы в волосы Александры, потом сжал ее шею и приблизил свое лицо к лицу девушки. Ей показалось, что она увидела отражение собственной перепуганной физиономии в его серебристых глазах.
— Посмотрим, что еще изменилось между нами, моя неверная распутная супруга!
Протест Александры был безжалостно подавлен — незнакомец вдруг впился в ее губы. Жизнь совсем не подготовила Александру к тому, что она ощутила, когда его твердые губы закрыли ее рот. Он целовал ее, не спрашивая согласия, терзая требовательной, настойчивой лаской. В следующее мгновение он ослабил свою атаку и мягко раздвинул ей губы своим крепким языком.
Ошеломленная, Александра почувствовала, как он проник в глубину ее рта, действуя с невообразимой вольностью. Потрясенная и утратившая ощущение реальности, девушка резко отстранилась. Если бы незнакомец не обнял ее за талию своей сильной рукой, она бы просто упала.
— Я вижу, твоя память так же хороша, как и моя, дорогая. — У незнакомца вырвался низкий хохот. — Уверяю тебя, я ничего не забыл, хотя и старался это сделать в последние два года.
Его руки скользнули вниз, стиснув бедра Александры. Он еще крепче прижал девушку к своему телу… С гневным криком Александра уперлась кулаками в его грудь, пытаясь оттолкнуть наглеца, но это оказалось ей не по силам.
Насмешливо улыбаясь, он смотрел на нее сверху вниз.
— Да, ты всегда была дерзкой возлюбленной, дорогая, и отлично знала, как воспламенить меня. Очень жаль, что ты оказалась не способна ограничиться собственным мужем! Мужчин, видишь ли, слишком угнетает мысль о том, что им приходится делиться с другими.
— Да как вы смеете! — задыхаясь, воскликнула Александра. Она яростно замахнулась, пытаясь ударить его по лицу, но он легко поймал ее кулачок и зажал в своей огромной ладони. — Отпустите меня, говорят вам! Вы лишь усугубляете свою ошибку, сэр, своим нападением вы нарушаете все приличия!
Незнакомец раскатисто засмеялся.
— Какое волнующее представление, дорогая! Я готов аплодировать. Но странно слышать от тебя, именно от тебя, рассуждения о приличиях. Ты знаешь, я многое способен вынести, — медленно добавил он. — Но твоя последняя эскапада в Воксхолле была чрезмерной даже для меня. Впрочем, должен признать — зрелище было потрясающим… влажный шелк на подкрашенных сосках… Ты едва не вызвала массовые беспорядки. Если ты предполагала спровоцировать меня, красуясь в наряде киприотки, жрицы любви, то, безусловно, достигла цели, хотя, может быть, не той, на которую рассчитывала. — Его голос вдруг стал жестким. — Думаю, мне следовало избить тебя той ночью — да, избить, наслаждаясь каждой секундой этого процесса. Так что ты поступила предусмотрительно, удрав с Гранвилем.
Александра, прижатая к груди незнакомца, почувствовала, как он внезапно содрогнулся, но она не знала, что послужило тому причиной: то ли его воспоминания, то ли сделанное им признание… Его пальцы все крепче сжимали ее кулак. Она вскрикнула от боли. Как же ей заставить его опомниться?..
А незнакомец, похоже, погрузился в пучину болезненных воспоминаний.
— Интересно, сколько времени понадобилось Гранвилю, чтобы утомиться твоими выходками? И скольких «покровителей» ты переменила после того, как он бросил тебя? Может быть, было бы лучше, если бы ты просто умерла…
Голос незнакомца слегка дрогнул, и Александра заметила, что он изо всех сил старается совладать с собой. Едва дыша, девушка пыталась найти слова, способные убедить его в том, что он совершает ужасную ошибку. И когда она наконец смогла заговорить, то произносила каждое слово медленно и четко, словно обращалась к маленькому ребенку:
— Вы должны верить мне, сэр, когда я говорю, что я совсем не та, за кого вы меня принимаете. Я приехала в Лондон всего неделю назад. Я никогда в жизни не видела вас до этого момента. Я не ваша жена, хотя, судя по вашему описанию, я могу предположить…
Он нетерпеливо перебил ее:
— Ну зачем ты продолжаешь настаивать на этой нелепости? Дорогая, ты и в самом деле меня разочаровываешь! Да разве может существовать в мире такая женщина, как ты? Чтобы были две женщины с волосами, подобными яркому пламени, с глазами такого необыкновенного аквамаринового цвета? И с такой кожей… — Его большой палец погладил внутреннюю сторону запястья Александры, там, где бешено бился пульс. — С кожей, словно нежный шелк под голодными пальцами мужчины… — Он на мгновение умолк, а потом резко рассмеялся. — Ты можешь гордиться собой, дорогая. Твои волосы еще прекраснее, чем мне запомнились. Ты, похоже, чем-то усилила их оттенок. Твоя кожа по-прежнему безупречна. Думаю, твои чары могли бы поколебать и святого. Но я не должен поддаваться им слишком легко, потому что я твердо решил отбросить все сомнения и колебания и овладеть тобой. — Он бесцеремонно завернул руки Александры ей за спину. Его голос стал грубым и резким: — Сегодня я должен раз и навсегда разорвать цепи, которыми ты опутала меня. Ты яд, черт тебя побери, а теперь ты станешь противоядием. Я насыщусь тобой этой ночью и стану навеки свободен!
Александра видела холодную решимость в глазах незнакомца, неумолимую напряженность его лица… И поняла — доводы разума не будут услышаны этим безумцем…
— Вот так! — воскликнул он с язвительным смехом.
Мысли Александры метались и кружились, она оглядывалась по сторонам в поисках возможностей к бегству. Они стояли в тени, на углу площади, перед темным особняком. Краем глаза девушка вдруг заметила силуэт, вынырнувший из темноты под лестницей: кто-то крадучись приближался к ним. А потом Александра увидела руку, тянущуюся к карману ее насильника, — очевидно, в поисках кошелька.
Александра молчала, не в силах пошевелиться, крепко прижатая к твердому телу. Незнакомец снова потянулся к ее губам. Александра поняла, что должна действовать чрезвычайно быстро, иначе она погибнет. И она впилась зубами в нижнюю губу незнакомца.
От боли в его глазах вспыхнули бешеные огни, Александра отпустила его губу, и он отскочил назад, яростно выругавшись, и запустил руку в карман за платком… В следующее мгновение он резко обернулся, и на его лице отразилось глубочайшее изумление. Но было уже поздно. Маленький воришка, прихватив золото джентльмена, растаял в густом тумане.
