Рейвенхерст вполголоса выругался. Уголком глаза он заметил, что лейтенант бросил на него встревоженный взгляд, опасаясь, что чем-то обидел его. Смущенный заискивающим выражением этих молодых глаз, виконт резко откашлялся и посмотрел в сторону.
— Мне говорили, что канал впереди расширяется.
— Так и есть, милорд, как раз за теми деревьями. — Раз уж молчание было нарушено, молодой офицер в свежей синей униформе осмелился сказать то, что жаждал поведать весь день. — Прошу прощения, милорд, но я хотел сказать, как все мы были рады услышать новости.
— Новости? — Дейн наморщил лоб. Неужели из морского министерства уже пришла депеша?
— О том, что мы будем служить под вашей командой, милорд. Принимая во внимание, что вы новый комиссар канала.
— Спасибо, мистер Тафт, — сухо произнес Рейвенхерст, нахмурившись еще больше.
Однако восторженный лейтенант, охваченный приступом любви к герою, не уловил намек.
— Для нас большая удача, что вы назначены сюда, в Рай. Мы все знаем, что вы сделали при Трафальгаре, на борту «Беллерофонта». Мне жаль только, что я не был там, чтобы увидеть все самому, — с горечью произнес молодой человек.
— Вы это серьезно? — пророкотал Рейвенхерст. — Тогда позвольте кое-что объяснить вам, лейтенант. Вам надо благодарить Бога, что вас не было при Трафальгаре, потому что эта чудовищная битва не сравнится ни с какой другой. Даже под командованием Нельсона это была настоящая кровавая бойня на сбитых в кучу судах со снесенными мачтами, столкнувшихся пушка к пушке, бушприт к бушприту, с перепутавшимися снастями. Разумеется, идея лобовой атаки была революционной, но это было также и чистым безумием. И Нельсон знал это лучше любого другого.
Услышав такую ересь, лейтенант побледнел. Из его горла вырвался странный прерывистый всхлип.
Лицо Рейвенхерста посуровело от нахлынувших на него воспоминаний.
— В том, что произошло при Трафальгаре, не было ничего романтичного, мистер Тафт, и даже героизм того дня сильно преувеличен. Нам остается только надеяться, что уроки этого события уберегут от повторения таких вещей. А что касается войн, — сумрачно добавил он, — их много, и ведутся они по- разному. Помните об этом, лейтенант.
— Да, милорд, — ответил молодой человек в полной растерянности.
— Хорошо. Теперь нам надо посадить побольше вязов, чтобы закрыть этот берег. — Рейвенхерст указал на северный берег канала в том месте, где он делал крутой поворот, изгибаясь темным шрамом по окружающей зеленой равнине. — Я думаю, изгороди из боярышника тоже подойдут. Они обеспечат защиту и дадут нашим людям лучшую возможность отражать огонь в случае нападения.
— Вы и в самом деле думаете, что французы осмелятся на такое?
— Не мое дело заниматься прогнозами, лейтенант, — отрывисто произнес Рейвенхерст. — Моя задача состоит в обеспечении безопасности этого района в случае вторжения Наполеона. А теперь скажите, какова ширина канала в самом широком месте?
— Тридцать футов, милорд. Плюс-минус несколько дюймов, — натянуто ответил лейтенант.
Итак, похоже, парень раздосадован? Губы Дейна дрогнули в ответ на попытку молодого офицера быть точным.
— А в самом узком месте?
— Не будет и десяти, милорд. Рейвенхерст поднял брови:
— Десять футов? — Это не совпадало с информацией, полученной из морского министерства.
— В основной части, милорд, — смущенно добавил офицер. Дейн выждал.
— За исключением участка, идущего на запад от Рая до уровня Петт, — поправился Тафт минуту спустя. — Этот участок прорыт в последнюю очередь и не шире канавы.
— Спасибо, лейтенант, — сухо произнес Рейвенхерст, производя в уме быстрые подсчеты.
Его главной заботой было укрытие земли. Он предложил бы посадить вязы через каждые десять футов и, помимо этого, изгороди из боярышника в качестве второго ряда обороны. Западный рукав канала, разумеется, необходимо расширить, но едва ли это сейчас выполнимо. Кроме того, были проблемы с подводящей дорогой к северу от канала, уже нуждавшейся в ремонте.
— Перестаньте глазеть на меня, лейтенант, — резко произнес Дейн, не поворачивая головы. — Вы чертовски действуете мне на нервы.
— Да, милорд, — последовал невнятный ответ.
— Итак, он помогает местным жителям, этот Ромнийский Лис?
— Да, верно. Всегда старается подбросить еды, чаю или денег нуждающимся. Он такой дерзкий, этот Ромнийский Лис. Почти невозможно не… — Молодой офицер, покраснев, проглотил слова, которые собирался произнести.
— Невозможно что, лейтенант?
— Да, сэр? — смущенно повторил сидящий на веслах.
— Закончите фразу, приятель, — последовал жесткий приказ.
— Ну, не восхищаться этим парнем. Он ни разу не тронул офицера или гражданское лицо, а его набеги — это чудо стратегии. Каждый раз застает Хоукинза врасплох — как будто играет с ним.
Лицо Рейвенхерста посуровело.
— Этот человек — преступник, лейтенант, находящийся в сговоре с врагами. Никогда не забывайте об этом. А в измене нет ничего хоть немного достойного восхищения. Поэтому постарайтесь не выражать больше таких мыслей в моем присутствии.
— Да, милорд, — последовал смущенный ответ.
Итак, мальчишке не понравился его приказ? Что ж, пусть привыкает к этому, сумрачно подумал Дейн, потому что еще будут сражения, в которых враг должен быть разбит наголову, а у морского министерства имеются все основания считать, что Лис вовлечен в это дело.
Короче говоря, они хотят загнать предателя в нору. И Дейн собирался заниматься именно этим.
— А что вы знаете об убежищах контрабандистов? Какой-нибудь ключ к тому, где они могут собираться и обсуждать свои рейды? Должен же быть у этих негодяев какой-то способ связи.
— Они пользуются устаревшей системой сигнализации вдоль побережья, милорд. Как, например, свет в окне, привязанные перед входом лошади. Некоторые говорят, что в гостиницах и пивных какой-то скрипач играет определенную мелодию. Я слышал, они могут собрать до двухсот человек за час.
— Вы говорите, гостиницы? — Тон Дейна стал резким. — Вроде «Ангела»?
— Я слышал однажды, что говорили такое, но не теперь. Мисс Лейтон не такова, чтобы устраивать эти сходки. Нет, в этом квартале все спокойно. Но есть другое место — низкая ложбина на краю болота, около Снаргейта. Называется «Веселая девица».
Дейн прищурил глаза. Теперь они приближались к окрестностям Эплдора. За широкими полями виднелась побитая непогодой, маленькая каменная церковь, розовеющая в лучах закатного солнца.
— Есть еще какие-нибудь подозрительные люди, о которых я должен знать, лейтенант?
— Никого в особенности, сэр. Каждый здесь приложил руку к «торговле», как они называют это. И есть еще нахальный француз, патрулирующий побережье от Фарли до Фокстоуна. Его зовут Бразен. Только на прошлой неделе его заметили стоящим на якоре около Уинчелси. Да при свете дня.
— Каким судном он командует?
— «Либерте», милорд, двухмачтовым бригом с прямым парусным вооружением. Прекрасное морское судно, о каком можно только мечтать. К тому же команда слаженная — ведь они уходят от каждого преследующего их таможенного катера.
— Это едва ли говорит в пользу королевского флота, — язвительно произнес лорд Рейвенхерст.
— Да, милорд.
— А что вы можете сказать о новом таможенном инспекторе Эймосе Хоукинзе? Какова его роль во всем этом?
— Грубиян, милорд. Слишком уж упивается своей властью, если вы знаете, что я имею в виду.
— Не знаю, лейтенант. Если бы знал, не стал бы спрашивать.
Уязвленный его упреком, молодой офицер не склонился к веслам и не отвернул лицо, чтобы спрятать покрасневшие щеки.
— Этот человек любит пользоваться своей должностью, чтобы отбирать вещи у городских жителей —
