распределения жизненных благ порождает в массе населения отсутствие заинтересованности в труде, в его лучшем исполнении, в добросовестности. Коммунистическое общество в принципе есть общество плохо работающих людей. Повышение производительности труда, на которое рассчитывали идеологи коммунизма оказалось одной из самых трудных проблем для этого общества в значительной мере из-за такого отношения к труду. Поэтому коммунизм вынужден прибегать к мерами внешнего принуждения и контроля, а также к созданию таких условий деятельности, в которых люди вынуждаются как-то исполнять свои обязанности под угрозой наказания и потери достигнутого.
Распределение жизненных благ есть функция государства. Но это – только в идеале. В реальности имеют место многочисленные каналы, неподконтрольные государству. Часть из них образуется благодаря соблюдению норм общества, часть – как отклонение от них. Государство борется с отклонениями от норм, но так, что нарушеним принципа распределения усиливаются. Эти нарушения идут по двум линиям: 1) по линии усиления законного неравенства людей, находящихся на различных ступенях социальной иерархии; 2) по линии нарушения самого принципа распределения согласно социальной позиции граждан. Первое общеизвестно. Во втором случае получается так, что какие-то граждане ухитряются иметь жизненных благ больше, чем положено им по их положению в обществе, больше своих начальников и вообще лиц, занимающих более высокое положение в обществе. Обычно это достигается за счет уголовно наказуемых методов. Но часто это происходит вполне официально.
В распределении жизненных благ играют роль и другие факторы, кроме социального положения, а именно – престижность профессии, личные способности, трудовые усилия, дополнительные заработки, премии, блат, ловкость, благотворительность.
Идеологи коммунизма обещали построить общество всеобщего изобилия. На деле оно оказалось обществом дефицита всего необходимого для большинства населения. Но для некоторой части населения коммунистических стран реальный коммунизм оказался действительно обществом изобилия, – для высших и привилегированных слоев общества. Они действительно имеют все в изобилии, причем – даром или за условную цену. А используя свое служебное положение и личные связи, они имеют и сверх того, что они могли бы потребить сами. Разница в том, что имеют представители этих слоев и что имеют представители низших и даже средних слоев, оказывается колоссальной.
Кроме того, здесь присоединяется еще один фактор, усиливающий эту разницу. Многими благами представители этих слоев пользуются, не владея ими как личной собственностью. Это – дачи, машины, санатории, поездки по стране и за границу. На содержание этих людей общество также тратит огромные средства, оплачивая обслуживающих их лиц и целые учреждения. Так что здесь нужно вводить новый критерий оценки богатства людей и сравнения их с этой точки зрения, а именно – во что обходится обществу содержание данной личности. А с этой точки зрения различие в тратах общества на представителей низших и высших слоев вполне сопоставимо с различием в наличных богатствах людей в капиталистическом обществе. Изменилась форма неравенства, но неравенство осталось.
Отмечу, наконец, что для коммунизма более опасен не дефицит и бедность, а относительное изобилие и богатство. Последнее усиливает материальное неравенство, порождает негативные страсти, разврат, цинизм, паразитизм. Материальные интересы становятся доминирующими, что ведет к морально- психологической деградации общества. Тлетворное влияние Запада, против которого в Советском Союзе боролись все годы после революции, не вымысел пропаганды, а реальная угроза существованию коммунизма. Это влияние идет главным образом по линии усиления материальных интересов. Причем в самой большой степени этому влиянию подвержены высшие слои общества. Моральное разложение советского общества началось прежде всего сверху.
Вместе с тем, и дефицит предметов потребления усиливает ценность материальных благ в глазах населения. Борьба за приобретение их любой ценой становится основным стимулом поведения огромной (если не большинства) массы населения. Стремление властей и идеологии навязать ей преобладание неких «духовных» интересов терпит крах. Лишь для незначительной части образованных и творческих личностей «духовные» интересы играют более важную Роль, чем материальные, да и то лишь до тех пор, пока какой- то минимум удовлетворения последних гарантирован и не открылась возможность перейти в лучше обеспеченные слои.
Идеология
Коммунистическое общество держится на трех опорах: 1) стандартная социальная организация населения в первичные коллективы; 2) система власти и управления, густой сетью пронизывающая общество во всех измерениях; 3) единая государственная идеология и систематическая идеологическая обработка населения. Первые две опоры мы уже рассмотрели. Обратимся к третьей.
Надо различать идеологию как определенное учение идеологию как определенное состояние сознания граждан общества и общества в целом. Идеологическое учение ест(обобщающее и суммарное учение о мире, о человеческом обществе, о человеке, о познании мира человеком, об ис тории человечества, о будущем, о своей стране, короче говоря, – обо всем, что в данных условиях и в данной человеческой общности считается важным для осознании человеком самого себя и своего природного и социальной окружения. Идеологическое состояние человека есть состояние его сознания в той мере, в какой оно касается тех же вопросов, о которых я упомянул выше. Оно складывается у людей под влиянием многочисленных факторов, – опыта жизни, общения с другими людьми, литературы, кино, газет, образования, а также влияния западной пропаганды. Разумеется, свою долю в это вносит идеологическая обработка населения.
Коммунистическая идеология претендует на то, чтобы считаться наукой. Но на самом деле она таковой не является. Цель науки – познание действительности. Задача идеологии – организация и стандартизация сознания людей, управление людьми путем формирования определена ного типа их сознания, необходимого с точки зренн интересов самосохранения общества.
Коммунистическая идеология претендует на роль духов;, ного пастыря людей. Но она не есть форма религии. Она принципиально отлична от религии. В нее вообще не верят. Ее принимают на тех же основаниях, на каких принимают социальный строй и систему власти. Ее вольно или невольно впитывают в себя, причем – независимо от того, как ней относятся. Когда на Западе говорят, что советские люди потеряли веру в марксизм-ленинизм, то говорят нее что бессмысленное.
Принято думать, будто советская государственная идеология есть марксизм-ленинизм. Это верно лишь отчасти. Советская идеология имеет сложное строение. В ней можно выделить актуальную (т е. постоянно используемую) и потенциальную (т е. используемую лишь в особых случаях) части. Сочинения Маркса, Энгельса и их последователей, признаваемых в советской идеологии, входят в потенциальную идеологию целиком и полностью. Но далеко не все из них входят в актуальную часть. То, что извлечено в актуальную часть и переработано в ней, функционирует уже само по себе, без содержательной связи с контекстом исторического марксизма. Ссылки на Маркса и Энгельса делаются, но они носят уже сугубо формальный и даже ритуальный характер. В большинстве случаев они имеют целью поднять престиж изрекаемых банальностей или освятить авторитетом «величайших мыслителей» очевидную чепуху или бессмыслицу. Сочинения классического марксизма лежат на складах потенциальной идеологии. Их используют лишь специалисты. Но даже многое из того, что из марксизма вошло в актуальную идеологию и в ее ядро, уже не может на все сто процентов удовлетворить советскую идеологию.
