Максимов чем-то взволнован. Он подошёл к Нине и тихо сказал ей: — Нина...
Но, заметив пристальный взгляд няньки, запнулся и посмотрел на картину. На картине нарисованы люди разных возрастов и национальностей. С плодами и цветами в руках они выходят по тропкам на широкую дорогу, которая ведёт к освещенным солнцем горным вершинам.
– Это называется «Дорога к коммунизму»? — спрашивает Максимов.
Нина молча кивает головой и настороженно слушает, что скажет он дальше.
Максимов показывает на картину:
– Этот трактор туда идёт тоже? Он не дойдёт: мал бензиновый бак и велики ведущие шестерёнки.
Нина вспыхивает:
– Тебе не нравится? Ну конечно, тебе бы впереди этих людей пустить разведку. По бокам — сторожевое охранение. Вот сюда посадить артиллерийского наблюдателя... Странно, Степан... это же... аллегория, фантазия...
Максимов, улыбаясь, показывает на свои артиллерийские петлицы:
– Не знаю. Очевидно, моя артиллерия твою аллегорию не понимает... Это беспечные люди возвращаются с пикника домой.— Он видит её взволнованное лицо и успокаивающе, дружески продолжает: — Девочка, не сердись... но таких дорог к коммунизму не бывает.
Он заглядывает ей в лицо, но Нина, отступая и широко открыв глаза, спрашивает:
– Ты... ты тоже сказал, что я девочка?
– Конечно, девчонка,— не отрываясь от шитья, хладнокровно говорит нянька.— Он командир, капитан. Их дело военное. И куда какая дорога идёт, он лучше знает. На это у них план... карты. А ты: коммунизм, коммунизм... А в голове, поди-ка, один ветер.
– Няня! — укоризненно останавливает старуху Максимов.
Женя дипломатично вмешивается:
– Папа, скоро каникулы, и мы устроим у нас весёлую ёлку.
– Очень жаль, что меня на этой ёлке не будет. Через час-полтора я уезжаю в далёкую командировку.
На лице Нины испуг. Лицо няньки настороженно. Женя растеряна. А Саша, прямо глядя отцу в глаза, показывает рукой на карту Финляндии, висящую на стене:
– Папа, неправда! Ты с батарей уходишь туда... на фронт!
Глухо ударяется в окно снежок.
Нянька оборачивается и всплескивает руками:
– Это что же такое? Нет! Людям на свете покоя нету!
Входит доктор Колокольчиков. Отряхиваясь от снега, он говорит:
– Прошу извинения, но во дворе не стихает бой, и к вам пробраться можно только на бронемашине.
Нянька показывает на Сашу:
– Вот, батюшка, у него температура.
– У каждого человека температура.
– У него сто градусов температура,— говорит Женя.
– Это не у каждого,— соглашается доктор.— Они, батюшка, затеяли войну,— объясняет нянька,— скачут по сугробам. Ну, вот где-то он и схватил себе простуду.
– Он схватил простуду или она его схватила, это мы сейчас разберём.
Доктор подходит к Саше, который хмуро стоит возле своих оловянных солдатиков:
– Молодой человек, у тебя что? Саша показывает на солдат:
– У меня армия.
– Да. Но ты болен.
– Я командир дивизии.
– Следовательно, вы... вы генерал.— Доктор отыскивает Сашин пульс.— Генерал должен лечь в лазарет. У генерала высокая температура.
Он уводит Сашу в его комнату. За ними идёт нянька. Максимов поворачивается к Нине:
– Ты обиделась?
– Ты уезжаешь. Почему ты смеёшься?
– Чтобы ты не плакала.
– Я не буду. Была Монголия. Была Польша... Мы привыкли.
В дверь стучат, и у порога останавливается осыпанный снегом мальчик в пальто, перетянутом ремнём. Он вежливо и с достоинством козыряет капитану Максимову и говорит:
– Меня зовут Тимур. Я комендант снежной крепости. Прошу извинить, если несколько наших снарядов случайно залетело на вашу нейтральную территорию.
Он показывает на окно.
На звук его голоса выходит Саша в белой рубашке с распахнутым воротом и останавливается, придерживаясь за дверь. Лицо у него бледное, гордое.
– Ваша орда сегодня отступила по всему фронту...— говорит Саше Тимур.— Но ты болен. Твой помощник Юрка командовать не умеет. И я пришёл предложить тебе перемирие.
Закрыв глаза и сжав губы, Саша отрицательно мотает головой. Женя удивлённо смотрит на Тимура. Тимур слегка пожимает плечами:
– Как хочешь. Но крепости вам не взять! И, чтобы вести бой, у вас должны быть лыжи, крюки, верёвки и приставные лестницы... Ты мне враг, но это я тебе говорю как другу.
Саша, открывая глаза, говорит с ненавистью:
– Уходи, уйди! Крепость твою мы всё равно захватим!
– Её сожжёт солнце, растопит дождь, сровняет ветер, но вашей она никогда не будет! — вспыльчиво отвечает Тимур, поворачивается и выходит.
Женя бежит за ним следом.
– Молодой комендант! — кричит вдогонку Тимуру доктор.— Я Красный Крест, и я прошу обеспечить мне свободный проход через вашу опасную территорию...
Открывая в передней Тимуру дверь, Женя спрашивает:
– Так вы с моим братом враги?
– Да. И ты на меня за это сердита?
– Нет,— вздыхает Женя.— Что же... ваше дело военное...
Закрыв дверь, Женя возвращается в столовую, где доктор и капитан Максимов разговаривают о Саше.
– У вашего сына, вероятно, воспаление лёгких,— говорит доктор.— Режим — постель. Еда — лёгкая. Питьё — кислое. Возьмите рецепт. Надо быстро сбегать в аптеку.
Нянька суёт Нине в руки рецепт:
– Сходи, Нина. Мне надо собирать капитана. Нина в замешательстве смотрит на няньку.
– Но, нянечка, можно позвонить,— рассудительно говорит Женя.— Можно послать дворника... А то за папой придёт машина, и они не попрощаются.
– Успеет. С трамвая на трамвай, а там рядом,— спокойно отвечает нянька.
Нина тревожно смотрит в глаза Максимову. Он взглянул на часы и молча кивает головой.
– Нина, не ходи,— говорит из своей комнаты уже уложенный в постель Саша.— Я подожду. Мне не больно.
Нина входит к нему, наклоняется и целует в лоб:
– Спасибо, командир. Спи. Всё хорошо будет. Нина ушла. Нянька укладывает чемодан. Максимов
садится на стул возле Саши, рядом с ним пристраивается Женя. У изголовья Сашиной кровати стоит стол, на нём цветок, коробочка, стакан и отряд оловянных солдатиков. Стучат. Входит шофёр Коля и передаёт Максимову конверт:— Товарищ капитан, есть машина... Саша, здравствуй!
Максимов, разрывая конверт, говорит шофёру:
– Вы приехали на час раньше.— Читает приказ.— Всё понятно. Дети, мне пора. Няня, скажи Нине, что я её ждал... Ты на неё не сердись. Ты поцелуй её от меня.
