надписью: «Прах Агриппины, дочери Марка Агриппы, внучки божественного Августа, жены Германи-ка Цезаря, матери принцепса Гая Цезаря Августа Германика» (ЛН, 167).
В Средние века эта урна использовалась в качестве меры для зерна. Сейчас она хранится в Риме во Дворце консерваторов, который входит в состав Капитолийских музеев.
Трагична судьба родных Агриппины: мать погибла в опале, старшие братья внезапно скончались юными, сестра умерла в ссылке, младший брат убит, муж отравлен, трое детей умерли в детстве, старших сыновей уморили, младший сын убит, одна дочь убита, вторая умерла молодой, третья казнена, внук покончил с собой.
Калигула
Гай Юлий Цезарь, имевший при жизни прозвище Калигула и под этим именем вошедший в историю, был третьим сыном Германика и Агриппины Старшей. Он родился в 12 г. и детство провел в военных лагерях, так как его мать постоянно сопровождала своего мужа. Родители, стремясь завоевать популярность среди воинов, одевали сына в военную одежду, специально сшитые для него крохотные сапожки вызывали у воинов столь большое умиление, что они ласково прозвали его Калигула, что значит «сапожок».
В 31 г когда ему исполнилось 19 лет и отец его давно был мертв, а мать и двое старших братьев уже в опале, он был вызван Тиберием на Капри.
Капри многие хитростью или силой пытались выманить у него выражение недовольства, но он ни разу не поддался искушению: казалось он вовсе забыл о судьбе своих близких, словно с ними ничего не случилось. А все, что приходилось терпеть ему самому, он сносил с таким Невероятным притворством, что справедливо было о нем сказано: «Не было на свете лучшего раба и худшего господина» (Свет. Кал. 10).
Тиберий, отличавшийся большой проницательностью, «не раз предсказывал, что Калигула живет на погибель и себе и всем и что в его лице вскармливается змея для римского народа и для всего мира» (Свет. Кал. 11).
Когда через два дня после смерти Тиберия, 18 марта 37 г., Калигула был провозглашен императором с официальным именем Гай Цезарь Август Германик (или Император Гай Цезарь), народ встретил эту весть с большой радостью, ибо всеобщей любовью и уважением пользовались его родители Германик и Агриппина Старшая. Ликование было столь велико, что менее чем за три месяца в знак благодарности богам было принесено в жертву более 160 тысяч животных (см. Свет. Кал. 13).
Начало правления Калигулы было как будто хорошим; он даже сделал попытку восстановить народное собрание и вернуть ему право выбора должностных лиц. Проявил он щедрость и к римскому народу: он выплатил ему деньги, которые завещала Ливия и присвоил Тиберий. Много раз Калигула устраивал роскошные зрелища и обильные раздачи продовольствия.
Однако, если Тиберий с его исковерканной душой, подозрительностью и непомерной жестокостью был всего лишь на грани сумасшествия, то Калигула был откровенным сумасшедшим. Как пишет Светоний, «помраченность своего ума он чувствовал сам и не раз помышлял удалиться от дел, чтобы очистить мозг» (Свет. Кал. 50).
В своем сумасшествии Калигула превратил принципат в откровен-. ную монархию, лишив его всякой внешности республики. Он требовал, чтобы ему поклонялись как богу, и постоянно повторял слова из одной трагедии: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись!»
Калигуле были присущи поистине сумасшедшая алчность и расточительность; огромное наследство Тиберия в 2 миллиарда 700 миллионов сестерциев он промотал не более чем за год. «Когда у него родилась дочь, то он потребовал от римского народа денежных подношений на ее воспитание и приданое. В первый день нового года он встал на пороге своего дворца и ловил монеты, которые проходящий толпами народ всякого звания сыпал ему из горстей и подолов. Наконец, обуянный страстью почувствовать эти деньги на ощупь, он рассыпал огромные кучи золотых монет по широкому полу и часто ходил по ним босиком или подолгу катался по ним всем телом» (Свет. Кал. 42).
Как пишет Светоний, «Калигула, истощившись и оскудев, занялся грабежом, прибегая к исхищреннейшим наветам, торгам и налогам. Поистине не было человека такого безродного и такого убогого, которого он не постарался бы обездолить» (Свет. Кал. 38, 35).
Калигула ввел невероятное количество налогов, но всю силу своей сумасшедшей жестокости он обрушил на римскую знать. Он требовал, чтобы знатные и богатые люди в своих завещаниях делали бы его сонаследником, а потом объявлял их преступниками, осуждал на смерть и завладевал имуществом.
«Зависти и злобы в нем было не меньше, чем гордыни и свирепости. Он враждовал едва ли не со всеми поколениями рода человеческого. Он помышлял даже уничтожить поэмы Гомера» (Свет. Кал. 34).
Откровенное сумасшествие сквозило во всех его поступках (он, например, своего коня собирался сделать консулом) и проявлялось в его внешности.
«Лицо свое, уже от природы дурное и отталкивающее, он старался сделать еще свирепее, перед зеркалом наводя на него пугающее и устрашающее выражение.
Одежда, обувь и остальной его обычный наряд был недостоин не только римлянина и не только гражданина, но и просто мужчины и даже человека. Часто он выходил к народу в цветных, шитых жемчугом накидках, с рукавами и запястьями, иногда – в шелках и женских покрывалах, обутый то в сандалии или котурны (театральная обувь на очень высокой платформе), то в сапоги воина, а то и в женские туфли; много раз он появлялся с позолоченной бородой, держа в руке молнию или трезубец или жезл, или – даже в облачении Венеры. Триумфальное одеяние он носил постоянно, а иногда надевал панцирь Александра Македонского, добытый из его гробницы.
Гладиатор и возница, певец и плясун, Калигула сражался боевым оружием, выступал как наездник в цирке, а пением и пляской он так наслаждался, что даже на всенародных зрелищах не мог удержаться, чтобы не подпевать трагическому актеру и не вторить у всех на глазах движениям плясуна» (Свет. Кал. 50, 52, 54). Надо иметь в виду, что древние римляне в быту отнюдь не увлекались пением, а танцы для мужчины считались занятием позорным.
Жестокий произвол, откровенный садизм и сумасшедшие выходки императора римляне терпели около четырех лет. Терпение их истощилось, когда Калигула бездумно посягнул на устои рабовладения.
Иосиф Флавий пишет:
«Калигула разрешил рабам выступать с любыми обвинениями против своих господ… Дело дошло до того, что некий раб Полидевк осмелился выдвинуть обвинение против Клавдия, дяди императора, и Калигула не постеснялся присутствовать на суде над своим родственником: он питал надежду найти
