Вторая мировая война. (Часть II, тома 3-4)

подвергать сильным бомбардировкам во время прохождения конвоев в зонах Нордкапа аэродромы, используемые немцами;

c) выделение истребителей дальнего действия для прикрытия конвоев в той части пути, когда они приближаются к Вашим берегам;

d) авиационные и судовые патрули против подводных лодок.

Когда я завтра вечером (в воскресенье) буду выступать по радио, я намерен сделать заявление, предупреждающее немцев о том, что, если они начнут химическую войну против русских армий, мы, конечно, сразу же отплатим Германии тем же».

Премьер Сталин — премьер-министру

12 мая 1942 года

«Я получил Ваше послание 11 мая и приношу Вам благодарность за обещание принять меры по максимальной доставке военных материалов в СССР. Мы вполне понимаем, какие серьезные трудности приходится преодолевать Великобритании и какие тяжелые морские потери Вам приходится нести, осуществляя эту большую задачу.

Что касается Вашего предложения относительно принятия более крупных мер со стороны воздушных и морских сил СССР для охраны транспортов на указанном Вами участке, то можете не сомневаться, что все возможное с нашей стороны будет незамедлительно предпринято. При этом, однако, надо учесть, что наши морские силы, как Вам известно, весьма ограничены, а воздушные силы в своем громадном большинстве поглощены работой на фронте.

Примите мой искренний привет».

Премьер-министр — премьеру Сталину

24 мая 1942 года

«Приезд г-на Молотова в Лондон доставил нам большое удовольствие, и мы имели с ним плодотворные беседы как по военным, так и по политическим вопросам. Мы дали ему полный и точный отчет о наших планах и ресурсах. Что касается договора, то г-н Молотов объяснит Вам затруднения, которые вызываются главным образом тем, что мы не можем нарушить наших обязательств, данных ранее Польше, и должны принимать во внимание общественное мнение нашей собственной страны и Соединенных Штатов.

Я уверен, что если бы г-н Молотов мог вернуться из Америки через Англию, то это было бы крайне полезно для общего дела. Мы тогда смогли бы продолжить наши переговоры, которые, как я надеюсь, поведут к развитию тесного военного сотрудничества между нашими тремя странами. К тому же я смогу тогда снабдить его самыми последними сведениями о наших военных планах.

Я надеюсь, наконец, что мы тогда смогли бы также продвинуть еще дальше политические переговоры. По всем этим соображениям я весьма надеюсь, что Вы согласитесь на то, чтобы г-н Молотов вновь посетил нас на обратном пути домой».

Премьер Сталин — премьер-министру

24 мая 1942 года

«Ваше последнее послание получил 24 мая. Вячеслав Молотов, как и я, считаем, что было бы целесообразно на обратном пути из США остановиться в Лондоне для завершения переговоров с представителями Великобританского Правительства по интересующим наши страны вопросам».

Премьер-министр — генералу Исмею для комитета начальников штабов

17 мая 1942 года

«Не только премьер Сталин, но и президент Рузвельт будут очень сильно возражать против нашего отказа проводить сейчас конвои. Русские ведут тяжелые бои и будут рассчитывать, что мы пойдем на риск и уплатим цену, связанную с нашим вкладом. Образуются скопления американских судов. Я лично считаю, хотя и с большой тревогой, что конвой должен отплыть 18-го. Операция будет оправдана, если половина доберется до места. Если мы не предпримем эту попытку, это ослабит наше влияние на обоих наших главных союзников. Всегда существуют неизвестные факторы погоды и удачи, которые, возможно, помогут нам. Я разделяю Ваши опасения, но считаю, что мы должны выполнить свой долг».

Кульминационным моментом наших усилий был мучительный эпизод, связанный с судьбой конвоя «PQ-17». Этот конвой в составе 34 торговых судов отплыл 27 июня из Исландии в Архангельск. Его эскортировали 6 эсминцев, 2 корабля ПВО, 2 подводные лодки и 11 мелких кораблей. Силы непосредственной поддержки состояли из 2 английских и 2 американских крейсеров с 3 эсминцами под командованием контр-адмирала Гамильтона. 9 английских и 2 русские подводные лодки были сосредоточены вдоль северного побережья Норвегии, чтобы атаковать, если окажется возможным, «Тирпиц» и германские крейсера или хотя бы для того, чтобы предупредить об их приближении. Наконец, дальше на запад крейсировали наши основные силы прикрытия под командованием главнокомандующего адмирала Тови — линкоры «Дьюк ов Йорк» и «Вашингтон», авианосец «Викториес», 3 крейсера и флотилия эсминцев.

Конвой был севернее острова Медвежий, когда паковый лед задержал его в 300 милях от германских авиабаз. Английское военно-морское министерство в своей инструкции указывало адмиралу Гамильтону, что его крейсера не должны идти восточнее острова Медвежий, «если только конвою не будут угрожать надводные силы, с которыми он мог бы сразиться». Это ясно означало, что ему не следовало драться с «Тирпицем». Тем временем главнокомандующий оставался с тяжелыми кораблями в районе примерно в 150 милях к северо-западу от острова Медвежий, готовый атаковать «Тирпиц», если он появится, в первую очередь самолетами с авианосца «Викториес». Конвой был обнаружен противником 1 июля, после чего за ним следили с воздуха, совершая на него частые налеты. Утром 4 июля было потоплено первое судно; еще 3 судна были торпедированы самолетами вечером того же дня. К этому времени конвой уже находился в 150 милях за островом Медвежий. Контр-адмирал Гамильтон использовал предоставленное ему право остаться по своему усмотрению с конвоем. Было известно, что днем 3-го «Тирпиц» вышел из Тронхейма, но точных сведений о его передвижении или о передвижениях других германских тяжелых кораблей не было.

Принятое, таким образом, решение не оставляло адмиралу, командовавшему крейсерами, никакого выбора. Полученная им инструкция была определенной и безапелляционной, и, несмотря на все горе, с каким он покидал порученные его попечению злополучные суда, он ничего не мог поделать, чтобы помочь им. И наш флот был не в состоянии вовремя подоспеть к месту действия. К несчастью, эсминцы, входившие в состав эскорта, также отошли, и хотя в то время, учитывая обстоятельства, это решение было признано правильным, тем не менее в дальнейшем их присутствие помогло бы собрать рассредоточившиеся суда в небольшие группы и обеспечило бы им какую-то защиту от нападений с воздуха и со стороны подводных лодок на протяжении остального отрезка этого долгого и опасного пути.

Адмирал Паунд, вероятно, не послал бы такого настойчивого приказа, если бы речь шла только о наших собственных, английских, военных кораблях. Но мысль о том, что наша первая совместная крупная англо- американская операция, осуществляемая под английским командованием, привела бы к уничтожению двух американских крейсеров так же, как и наших собственных, возможно, нарушила уравновешенность, с какой он привык подходить к принятию таких чрезвычайно серьезных решений. Это только мое предположение, основанное на знании характера моего друга, ибо я никогда не обсуждал с ним этого дела. В самом деле, секретность, с какой военно-морское министерство хранит приказы, посылаемые от имени начальника военно-морского штаба, так велика, что я узнал все эти факты только после войны.

Учитывая то, что произошло в дальнейшем, необходимо рассмотреть обстановку в том виде, в каком она была известна в то время адмиралтейству, где с величайшей тревогой следили за движением конвоя. 4 июля у военно-морского министерства были веские основания предполагать, что «Тирпиц» и сопровождающие его корабли, запасшись топливом в Альта-фиорде, собирались отплыть навстречу конвою, чтобы перехватить его. Риск этой крупной атаки, предпринятой при подавляющем превосходстве сил, перевешивал всякий риск нападения с воздуха или со стороны подводных лодок. Крейсера адмирала Гамильтона были бы бесполезны против сил, которые могли использовать немцы, и казалось, что единственной надеждой на спасение части конвоя является рассредоточение его на максимально широком пространстве, пока не появился враг. Неприятельские силы могли прибыть на место через 10 часов после