Вторая мировая война. (Часть II, тома 3-4)

Новый год принес тревожные вести с Дальнего Востока. Японский военно-морской флот активизировал свои действия у побережья Южного Индокитая. Японские военные корабли были замечены в гавани Сайгона и в Сиамском заливе. 31 января японское правительство договорилось о перемирии между вишистской Францией и Сиамом. Распространились слухи, что это урегулирование пограничного конфликта в Юго-Восточной Азии послужит прелюдией к вступлению Японии в войну. В то же время немцы усиливали нажим на Японию, подбивая ее напасть на англичан в Сингапуре.

«Я старался, — заявил Риббентроп на суде в Нюрнберге, — побудить Японию напасть на Сингапур, так как невозможно было заключить мир с Англией, и я не знал, какие военные меры мы могли принять для достижения этой цели. Во всяком случае, фюрер велел мне, используя дипломатические каналы, сделать все возможное, чтобы ослабить позиции Англии и добиться, таким образом, мира. Мы полагали, что лучше всего этого можно будет достичь, если Япония нападет на оплот Англии в Восточной Азии»[10].

24 февраля ко мне явился с визитом японский посол Сигемицу. Эта беседа была запротоколирована.

«Я коснулся давних и дружественных отношений между двумя странами, своих собственных неизменных чувств со времен англо-японского союза 1902 года и указал на наше сильное желание не порывать отношений между двумя странами. Япония не может ждать, чтобы мы с одобрением взирали на то, что делается в Китае, но мы придерживаемся корректной позиции нейтралитета, и, надо сказать, весьма отличного от того нейтралитета, который мы проявили, когда помогали японцам в их войне против России. У нас нет ни малейшего намерения нападать на Японию и нет иного желания, кроме как видеть ее процветающей и мирной. Как было бы жаль, сказал я, если бы на данном этапе, когда у нее уже полно забот в Китае, Япония оказалась в состоянии войны с Великобританией и Соединенными Штатами».

Посол заявил, что Япония не имеет никакого намерения нападать на нас или на Соединенные Штаты и вовсе не желает оказаться вовлеченной в войну с какой-либо из этих держав. Японцы не станут пытаться нападать на Сингапур или Австралию, и он несколько раз повторил, что они не предпримут попытки вторгнуться в Голландскую Индию или укрепиться там. Единственное, чем недовольна Япония, сказал он, — это нашим отношением к Китаю, которое поощряет Китай и усугубляет трудности Японии... Я счел себя обязанным напомнить ему о тройственном пакте, который японцы заключили с державами оси, и о том, что мы, естественно, никогда не упускаем это из виду. Нельзя поверить, чтобы пакт, столь выгодный Германии и приносящий так мало выгод Японии, не имел каких-то секретных статей, во всяком случае, Япония посеяла у нас сомнения в том, как именно она истолкует этот пакт при известных обстоятельствах. Посол сказал, что они дали разъяснения в свое время и что их целью было ограничить конфликт и т. п. Я ответил ему, что присоединение к пакту держав оси было очень большой ошибкой со стороны Японии. Ничто не причинило большего вреда ее отношениям с Соединенными Штатами и ничто не сблизило так Великобританию и Соединенные Штаты.

Затем я возобновил свои заверения в дружбе. Все это время он держался весьма дружески и примирительно, и мы совершенно не сомневались в его позиции в этих вопросах.

4 марта, после того как Сигемицу наверняка мог снестись с Токио, я подробно записал, как протекал его второй визит.

«Сегодня меня посетил японский посол. Он в весьма приятных выражениях говорил о сильном желании Японии не быть вовлеченной в войну и не порывать отношения с Великобританией. Он назвал тройственный пакт пактом мира и сказал, что он вызван лишь желанием Японии ограничить конфликт. Я особо спросил его, оставил ли этот пакт Японии полное право толковать любую данную ситуацию, и указал ему, что ни одно из положений пакта не обязывает ее вступать в войну. Он не выразил несогласия с этим. В сущности, он молча согласился. Я сердечно принял все его заверения и попросил передать мою благодарность министру иностранных дел Японии. Я не думаю, чтобы Япония напала на нас, пока и если она не уверится в том, что мы потерпим поражение. Я очень сомневаюсь, вступит ли она в войну на стороне держав оси, если Соединенные Штаты присоединятся к нам. С ее стороны это было бы, несомненно, очень глупо. Для нее было бы разумнее вступить в войну, если Соединенные Штаты не примкнут к нам».

Такова была также (но по совершенно иным причинам) точка зрения Германии. Как Германия, так и Япония жаждали ограбить и поделить Британскую империю. Но они подходили к этой цели с разных точек зрения. Германское верховное командование утверждало, что японцам следовало бы использовать свои вооруженные силы в Малайе и Голландской Индии, не заботясь об американских базах на Тихом океане и об основных силах флота на их фланге.

Весь февраль и март немцы уговаривали японское правительство нанести без дальнейших проволочек удар по Малайе и Сингапуру, не тревожась насчет Соединенных Штатов. У Гитлера было уже достаточно хлопот и без вовлечения их в войну. В самом деле, мы видели, со сколькими действиями Америки он мирился, а ведь любое из них могло бы послужить удобнейшим поводом к войне. Больше же всего Гитлер и Риббентроп хотели, чтобы Япония напала на то, что они называли «Англией» — это название все еще в ходу[11], — и ни в коем случае не ввязывалась в войну с Соединенными Штатами. Они заверяли Токио, что если Япония будет энергично действовать против Малайи и Голландской Индии, американцы не посмеют выступить. Эти рассуждения отнюдь не убедили руководителей японского флота и армии. Не поверили они и в их бескорыстие. С точки зрения японских военных возможность какой-либо операции в Юго-Восточной Азии исключалась полностью, если предварительно не будет совершено нападение на американские базы или если с Соединенными Штатами не будет достигнуто урегулирование дипломатическим путем.

В это время за кулисами сложной политической жизни Японии, по-видимому, складывались три решения. Во-первых, послать в Европу министра иностранных дел Мацуоку, чтобы он мог своими глазами увидеть степень господства Германии над Европой и в особенности узнать, когда в действительности начнется вторжение в Англию. Настолько ли английские вооруженные силы скованы в морской обороне, что Англия не сможет позволить себе укрепить свои восточные владения в случае нападения на них Японии? Хотя Мацуока и получил образование в Соединенных Штатах, он был настроен резко антиамерикански. Нацистское движение и мощь военизированной Германии произвели на него сильнейшее впечатление. Он находился под обаянием Гитлера. Может быть, временами он даже сам видел себя играющим аналогичную роль в Японии.

Во-вторых, японское правительство решило предоставить командованию флота и армии свободу действий в области планирования операций против американской базы в Пёрл-Харборе, а также против Филиппин, Голландской Индии и Малайи.

В-третьих, предполагалось послать в Вашингтон «либерального» государственного деятеля адмирала Номуру, чтобы выяснить шансы на общее урегулирование с Соединенными Штатами на Тихом океане. Это не только служило маскировкой, но и могло бы привести к мирному решению. Таким образом, в японском кабинете удалось примирить столь противоречивые взгляды.

12 марта Мацуока отправился выполнять свою миссию. 25 марта, находясь проездом в Москве, он два часа беседовал со Сталиным и Молотовым и заверил германского посла Шуленбурга, что лично передаст Риббентропу все детали этой беседы.

Захваченные документы, опубликованные государственным департаментом США, проливают яркий свет на миссию Мацуоки и на умонастроение Германии. 27 марта посланец Японии был сердечно принят в Берлине Риббентропом как человек, родственный по духу. Германский министр иностранных дел пространно говорил о мощи своей страны.

«Германия, — сказал он, — находится в последней стадии своей борьбы против Англии. В течение минувшей зимы фюрер сделал все необходимые приготовления, так что сейчас Германия вполне готова померяться с Англией силами, где угодно. Фюрер имеет в своем распоряжении, вероятно, сильнейшие вооруженные силы из всех существовавших когда-либо. Германия располагает 240 боевыми дивизиями, из коих 186 — это первоклассные штурмовые дивизии и 24 — танковые дивизии. Германская авиация сильно выросла и использует теперь новые модели самолетов, так что сейчас она не только не уступает в этой области Англии и Америке, но и определенно превосходит их.

Германский морской флот имел в начале войны относительно небольшое число линкоров.