– Кошмар! – сообразила наконец голова капитана. – Слушай, а бывают на свете пресноводные киты?
Я промолчал. Голова капитана работала великолепно, и я не хотел ей мешать.
– А может, Папашка? – продолжала работать чудесная голова. – Как думаешь, он уплыл или под воду спрятался?
Я невольно огляделся – нельзя ли в случае чего выбраться на берег? Но берега не было – крутые и круглые болотные кочки, трясина и вода меж кочками. Надеяться мы могли только на «Одуванчик», на его выносливость и быстроту. Открытая протока была перед нами, и я стал быстро грести, уходя поскорей от опасного места. Черт знает, в кого ткнул веслом капитан – в ожившее ли бревно, в древнейшую ли огромную щуку или впрямь разбудил Папашку?
Не останавливаясь, плыли мы вперед. Макарка то сужалась, то расширялась.
Иногда вдруг вплывали мы в болотистое блюдо, утыканное кочками, и плавали меж кочек, отыскивая продолжение макарки. Капитан то и дело вскрикивал:
– Пахнет чарусенышем! Право руля!
В некоторых местах завалена была макарка гнилыми травами и сучьями, и мы подолгу разбирали завал, веслами расчищали дорогу. Иной раз, чтоб протиснуть лодку вперед, капитан с дьявольским скрежетом ломал и выдирал болотные кочки.
Вдруг внезапно, совсем неожиданно макарка кончилась. Перед нами была трава, только трава – таволга, вех, молочай – и никакой макарки.
Вот и все, – сказал капитан, – конец плаванью. Он встал, пошевелил веслом траву перед носом лодки. – Ни черта не видно, – сказал он, – никакой макарки. Дебри болотных трав.
Глава Х. ПАПАШКА С БАГРОВОГО ОЗЕРА
– Подай-ка лодку чуть правей, – сказал капитан.
Я подал правей.
– Теперь подай левей.
Я подал левей.
Капитан встал ногами на сиденье и стал шарить веслом в траве.
– Дебри, – бормотал он, – дебри.
Толстенные, куда выше капитанского роста стебли вырастали из густой торфяной воды. Белые зонты и желтые цветочки перепутывались с какими-то зелеными пузырями, полными, казалось, сока и яда.
– Ничего не поделаешь, – сказал капитан, – надо продираться.
– Куда продираться?
– Туда, – и капитан махнул веслом в неопределенную сторону.
– Как продираться? И почему – туда?
– Я чувствую – Багровое озеро там.
– Макарка течет прямо – значит, и озеро прямо по носу.
– А по-моему, она сворачивает в эту сторону. Чувствую.
– Ну знаешь. Я твоему чувству пока не доверяю. Надо вернуться к Коровьему мосту. Вскипятим чайку и подумаем, что делать дальше.
– Ничего не выйдет, – сказал капитан и внимательно уставился мне в глаза. – Назад пути нет.
– Ерунда, – сказал я. – Бревно снова приподымем, а другое затопим.
– Дело не в бревне. Дело в том, что я не из тех людей, которые возвращаются. Понял?
– Из каких же ты, интересно, людей?
– Из тех, других. Которые только вперед идут.
Капитан смотрел на меня пристально и целеустремленно. На лице его было написано, что он из тех, кто вперед идет, а я из тех, кто возвращается.
– Ладно, ладно, – сказал я. – Я тоже не из тех, кто возвращается. Выдирай траву.
Ударом весла капитан вогнал нос лодки в заросли и принялся немедленно выдирать траву. Лохматые и мокрые корни рогоза, чудовищные, похожие на золотых гусениц корни аира выволакивал капитан из трясины и разбрасывал в стороны. Постепенно втащили мы лодку в неизвестное пространство, и дебри болотных трав сомкнулись за нами.
– Вперед! – кряхтел капитан. – Назад хода нет!
Капитан выдрал огромный зонтичный куст, стряхнул на меня синих стрекоз и золотых жучков – и перед нами вдруг открылась свободная вода. Небольшое, совсем круглое, лежало Багровое озеро среди болотных трав. Зыбкие берега охватили его, стянули петлей. Далеко, очень далеко отсюда начинался настоящий берег, лесной, земляной.
– Не видно признаков багровости, – прошептал для чего-то капитан.
Вода в Багровом озере была черна, так черна, что почти не отражала неба.
Только ближе к середине двигались на поверхности небесные облака, а по краям у берегов окружала озеро кайма траурной воды.
– Вот оно – озеро, – сказал капитан. – Сейчас будем рыбу ловить.
Воткнув весла в илистое дно, мы привязали к ним «Одуванчик».
Плюнув на червя, капитан забросил удочку.
– Здешняя рыба, наверно, и в глаза червяка не видала, – сказал он, – надо ее как-то приманить.
Он высыпал в воду горсть геркулеса.
– Мелочь любит геркулес, – пояснил он, – вначале придет мелочь, а за нею – крупная рыба. Хотя здешняя мелочь и геркулеса-то в глаза не видала.
Неожиданно явилось солнце. Пробившись сквозь облака, оно осветило озеро, и тут я понял, как бездонно оно. Лучи совсем не проникали в темные воды. Озеро отталкивало их, не открывало солнцу своей глубины.
Стало как-то не по себе. Показалось, что в озере нет жизни – оно мертво, и кто знает, как глубоко в землю уходит его дно.
Капитан сидел не шевелясь и даже перестал сыпать в воду геркулес. Этот геркулес, наши удочки и червяки, которыми мы собрались приманивать жителей Багрового озера, как-то глупо, мелко выглядели пред спокойным и даже грозным его молчанием.
В тишине послышался плещущий шелест. Я оглянулся и увидел, как из воды высунулся черно- зеленый конический бутон. Из бутона, как из приоткрытого рта, показался ослепительный язычок.
Бутон открывался на глазах, превращаясь в кувшинку-лилию с яркой солнечной сердцевиной. И тут же по всему озеру распластались кувшинки. Они таились под водой, ожидая солнца.
Поплавок мой чуть шевельнулся.
Я взволновался, и капитан тревожно покосил глазом. Кто-то «понюхал червячка». Но кто это? Какая рыба может жить здесь, в Багровом?
Поплавок капитана тоже шевельнулся. «Некто» понюхал и его, чтоб выбрать, какой червячок интересней. Капитан-фотограф немедленно принялся сыпать в воду геркулес.
Но «некто», очевидно, уплыл – поплавки больше не шевелились. А может, стоял неподалеку и глядел снизу задумчиво на нас? К нему подошли и другие жители Багрового озера, и все они окружили «Одуванчик», рассматривали нас, раздумывали, перешептывались. Казалось, я слышу этот шепот, идущий со дна.
Из воды показалась черная гребенка. Доплыла до моего поплавка, толкнула его и плавно опустилась в глубину. Теперь «некто» рассказывал, что такое наши поплавки и можно ли пробовать червя. Я знал, что сейчас они посовещаются и пошлют пробовать самого маленького. Так всегда бывает среди водных жителей – первым пробует маленький.
Он, конечно, сопротивляется, прячется за спины старших, но его подталкивают вперед, и в конце концов – эх, пропади все пропадом! – он разом хватает червя.
Поплавок ушел под воду. Я подсек, и леска натянулась до предела.
