И где бы он ни появился, Везде ему глядят и шепчут вслед: «Ах, как он пьет!», «Ах, как он разложился!», «Вы слышали? На днях опять напился!», «Вы знаете? Бросает он семью!» Напрасно Воробей кричит: «Не пью-ю! Не пью-ю-ю!» * * * Иной, бывает, промахнется (Бедняга сам тому не рад!), Исправится, за ум возьмется, Ни разу больше не споткнется, Живет умней, скромней стократ. Но если где одним хоть словом Его коснется разговор, Есть люди, что ему готовы Припомнить старое в укор: Мол, точно вспомнить трудновато, В каком году, каким числом… Но где-то, кажется, когда-то С ним что-то было под столом!.. Со дня рожденья четверть века Справлял в дубраве Курский Соловей. (Немалый срок и в жизни человека, А соловью — тем паче юбилей!) Среди лесных певцов подъем и оживленье: Окрестные леса Вручают юбиляру адреса. Готовится банкет. Концерт на два часа. И от Орла приходит поздравленье. Счастливый юбиляр растроган и польщен — Не зря в своих кустах свистел и щелкал он… За праздничным столом в тот вечер шумно было. На все лады звенели голоса, И лишь Ворона каркала уныло: «Подумать только, чудеса! Уж мне за пятьдесят давно перевалило, И голосом сильней, и всем понятней я, И столько раз Сова меня хвалила… А юбилей — поди ж ты — Соловья!..» * * * Вот пишешь про зверей, про птиц
и насекомых,
А попадаешь все в знакомых…
Перелетев с помойки на цветок, Лентяйка Муха Пчелку повстречала — Та хоботком своим цветочный сок По малым долькам собирала… «Летим со мной! — так, обратясь к Пчеле, Сказала Муха, глазками вращая. — Я угощу тебя! Там — в доме, на столе — Такие сладости остались после чая! На скатерти — варенье, в блюдцах — мед. И все — за так! Все даром лезет в рот!» — «Нет! Это не по мне!» — ответила Пчела. «Тогда валяй трудись!» — лентяйка прожужжала И полетела в дом, где уж не раз была, Но там на липкую бумагу вдруг попала… * * * Не так ли папенькины дочки и сынки, Бездумно проводя беспечные деньки, Безделье выдают за некую отвагу И в лености своей, от жизни далеки, Садятся, вроде мух, на липкую бумагу!
