Выковав огромный и крепкий щит, взялся Гефест за панцирь и изготовил его на диво сверкающим, чтобы ослеплял он врагов Ахилла. Потом выковал шлем, облегающий голову и утолщенный у висков для их особой защиты, к шлему приладил золотой гребень. Последними отлил Гефест поножи [306] из белого олова.
Собрав все это вместе, он отдал нетерпеливой матери, ожидавшей окончания великой работы. Взяв доспехи, Фетида устремилась к Ахиллу, как орлица к птенцу, который, летать не умея, упал из гнезда и ищет материнской защиты.
Едва из волн Океана выступила Эос в одеяниях цвета шафрана, чтобы пробудить от сна и богов и смертных, к стану ахейцев с дарами Гефеста примчалась Фетида.
Застав Ахилла склоненным над телом любимого друга, богиня сказала:
– Сын мой, взгляни, какие дары посылает тебе Гефест с пожеланием победы.
И сложила на землю щит, и поножи, и шлем, и панцирь. Медь загремела, как голос утробный, и разбежались в испуге мирмидоняне, даже взглянуть не решившись на великое чудо.
Словно два факела, грозно сверкнули из-под ресниц глаза Ахилла. Сердце его исполнилось ратным рвением. Подняв с земли оружие и насытив душу зрелищем божественного искусства, он попросил мать проследить, чтобы не осквернили останки друга мухи и черви.
– Я сделаю все, чтобы стал прекрасней живого умерший Патрокл, – успокоила сына Фетида. – Ты же отправляйся в лагерь и зови на сходку воинов, чтобы перед ними отречься от великого гнева.
И зашагал Ахилл вдоль берега моря, зычным голосом сзывая все войско к шатру Агамемнона. Все собирались на зов. И когда воцарилась тишина, Ахилл, положив ладонь на сердце, обратился к Агамемнону:
– Было бы лучше, Атрид, чтобы не было дня, когда мы вскипели враждой из-за девы. Пусть Артемида сразила бы ее своей не знающей промаха стрелой. Многие бы живыми стояли сейчас среди нас. Но о былом вспоминать я не буду. Ныне гнев свой слагаю я перед вами.
С места, не выходя в середину собрания, отозвался Агамемнон, понуро стоявший близ своего шатра:
– Прошу мне поверить, ахейцы: в том, что случилось, вины моей нет. Это Зевс и Судьба и с ними презренная Ата меня ослепили. Дева любая не стоит вражды между мужами. И ее возвращаю тебе, Ахилл благородный, вместе с обещанными дарами.
– Не о дарах теперь забота, богоравный Агамемнон, – ответил Ахилл. – Сердце к бою зовет, чтобы мстить за павших!
И, покинув собрание, поспешил Ахилл к палатке, чтобы облечься в доспехи. Затянув на груди сверкающий панцирь, защитив поножами ноги, взял он в руки выпуклый щит и поднял его высоко над головой, так что блеск исходил от щита, словно огонь маяка, пылающего на горной вершине над морем. Надев шлем, герой грозно тряхнул головой и пронзительно свистнул.
Тотчас же подвел к нему Автомедон легконогих коней и поспешно занял свое место на колеснице. Ахилл поместился с ним рядом и обратился к коням:
– Балий и Ксанф! На вас возлагаю надежду. Не оставьте меня бездыханным в бою, как Патрокла!
– Знай, Ахилл, – ответил Ксанф, тряхнув пышной гривой, – невредимым вынесем мы тебя сегодня из боя.
Но гибель твоя недалеко. И не наша это вина, а судьбы всемогущей.
– Скучное ты существо! – усмехнулся Ахилл. – Давно мне известно, что живым из-под Трои мне не вернуться. Но стоит ли думать о том, что предрешила судьба, нас не спросив? Вперед, легконогие кони!
Весть о том, что Ахилл взялся за оружие, повергла в смятение и олимпийских богов. Зевс приказал Фемиде облететь всех бессмертных, не пропуская ни одного речного или морского бога, ни единой нимфы, ранее никогда не поднимавшихся на Олимп.
Вместе с другими явился на зов и землеколебатель Посейдон. Как равный обратился он к Зевсу:
– Зачем ты созвал нас всех, Громовержец?
– Бой предстоит, колебатель Земли, – отозвался Зевс. – И я всем вам разрешаю спуститься туда, где он начнется, и помочь тем героям, каким вы хотите.
Этим решением Зевс возбудил среди богов жестокую распрю. Каждый захотел помочь своим любимцам. Гера с Афиной, Посейдон, Гефест и Гермес поспешили на помощь ахейцам, Арес и Аполлон с Артемидой, мать их Латона взяли сторону Трои. Перемешав бессмертных и смертных, Зевс пожелал насладиться с вершины Олимпа зрелищем боя, какого еще не видывал мир.
Засверкала долина медью доспехов, покрылась людьми и конями, задрожала земля под ногами бойцов, возбужденных самими богами, возникавшими среди людей в образах смертных.
Аполлон, приняв облик Ликаона, отважного сына Приама, побудил Энея [307] вступить в схватку с Ахиллом. И несдобровать бы могучему сыну Анхиза, если бы не Посейдон. Это он, хотя и враждебный троянцам, не захотел, чтобы с Энеем прекратился род любимого Зевсова сына Дардана. Возмущенный беспечностью Аполлона, он устремился в гущу сражения и, выхватив из боя Энея, унес его в безопасное место.
Между тем Аполлон, охваченный безумием битвы, носился среди бьющихся насмерть героев, вселяя в одних решимость, в других – осторожность.
Не была безучастна к сражению и Афина Паллада. Усмотрела она, что Гектор бросил в Ахилла копье, и отклонила его своим легким дыханием. Одолел бы в ближнем бою сын Фетиды отважного Гектора, да Аполлон вовремя окутал его туманом. Трижды бросался Ахилл, потрясая копьем, туда, где стоял могучий противник, и трижды рассекал один лишь туман. Но, поняв, что здесь воля бессмертных богов, стал преследовать других троянских героев. И много их полегло от ударов копья и под копытами быстроногих коней, даже тех, кто пытался спастись в чистых водах Скамандра.
И возмутился Скамандр, что Ахилл убивает в его водах троянцев, и грозно к нему обратился:
– Как ты смеешь марать мои священные воды! Забирай беглецов, делай с ними что хочешь, только не у меня.
– Это мое дело, где и когда их отправлять в аид! – ответил возгордившийся Ахилл.
Скамандр разозлился не на шутку. Мгновенно разлившись, он стал выкидывать разбухшие трупы. Живых же, что беспомощно барахтались в его водах, он спас от Ахилла, укрыв в ближайшей пещере. Но этого мстительному речному богу показалось мало. Он бросил на Ахилла свои мутные воды и попытался утопить обидчика.
На помощь герою с Олимпа спустились Посейдон и Афина, которым не без труда удалось отбросить Скамандра. Но тот не сдавался и призвал на помощь своего брата Симоента. Послушный поток пошел на Ахилла водной стеной. Видя это, ковыляя поспешил богам на подмогу Гефест. Своим огнем он высушил несчастную реку и спалил все деревья на обоих ее берегах. Запросили реки пощады, поклявшись, что больше не станут помогать троянцам.
Усмирив их, олимпийские боги вступили в сражение друг с другом. Арес швырнул копье в Афину, но она успела защититься эгидой и, схватив огромный камень, бросила его в Ареса и свалила на землю. Захотела помочь Аресу встать Афродита, но толкнула ее в нежную грудь воинственная дева Афина, и упала златоволосая богиня рядом с покрытым кровью и пылью Аресом.
Посейдон стал вызывать на бой Аполлона – ведь давно на племянника таил он обиду за помощь троянцам. Но Сребролукий уклонился от схватки, говоря, что прослыл бы безумцем, если бы вступил в сраженье с Посейдоном за смертных, этих жалких творений, похожих на недолговечные листья, что сегодня зеленеют, а завтра сгниют и исчезнут бесследно.
Тогда возмутилась воинственная сестра Аполлона и стала его упрекать в малодушии. Обозлилась на вечную деву Гера и, вырвав ее лук, ударила им подстрекательницу. Артемида со слезами полетела на Олимп жаловаться Зевсу.
Захватили бы с помощью бессмертных ахейцы в этот день Трою, если бы не Аполлон. Воспламенил он жаждой сражения сердце Агенора, и тот вступил в поединок с Ахиллом, дав возможность троянцам скрыться за стенами Трои. А когда взял верх Ахилл над героем, Аполлон, приняв его образ, сделал вид, что
